Воспоминания об этой истории вызывают во мне странную реакцию. Безусловно я получил море удовольствия, но вместе с тем и море отвращения. Наверное, потому что всё описанное ниже было реально со мной, но было насилием.

Как знать, быть может, если бы не церковная школа, я не стал бы бисексуалом. Но, благодаря этому заведению первым моим сексуальным партнером был мужчина. Отец Владимир.

В суд я подавать не собираюсь, а потому уточнять город, школу и еще что-то не буду. Просто: отец Владимир и я. Назовем меня Ником.

Итак, всё случилось в 18 лет. Было это на последнем уроке. Тогда я очень увлекся изучением библии и других святых текстов. В том роковом году грипп зимовал почти в каждом человеке, кроме меня. Поэтому на урок богословия пришел только я из нашей группы.

Отец Владимир был уже достаточно пожилым мужичком, наверное под 60. Седой, с выпирающим животом, делающим его хозяина в профиль похожим на скалу или какую-то горку. Впрочем, горка была не высокой. В свои 15 я был ростом 173, и мои глаза — как сейчас помню — были на уровне носа учителя. Так что он не был очень высоким. А зимой мы с ним и подавно были одного роста, ио я носил тогда еще модные камелоты.

Сам я был детдомовским. Несколько полноватым от вечных макарон и блинов кухарки Екатерины Васильевны. Она была милой старушкой которую я наверное могу назвать своей мамой. Когда нашу детдомовскую школу закрыли из-за малокомплектности нас пришлось распределять между классами из других школ. Так пришлось сделать, потому что ни одно учебное заведение не согласилось взять сразу 30 человек. Школьного автобуса не было, поэтому мы доезжали на метро или наземном транспорте сами. Так что можно сказать я был предоставлен сам себе каждые будни с 9-ти до 17:00. Хотя, я часто врал что нас задерживают или проходит какая-то церемония. Удавалось выгадывать часа 2-3, за это время я успевал заработать около 200-300 рублей от разных работенок вроде промоутеров (поэтому теперь всегда беру все листовки у любого паренька) или мойки машин.

Как же получилось так, что я попал в церковную школу? Очень просто, представители учебных заведений сами приезжали и забирали ребят которых хотели. Одним из первых приехал и отец Владимир, он выбрал меня. И случилось это за два года до описываемого ниже случая, когда я еще был в 8-м классе. Теперь же я в 10-м.

Остановив свой выбор на мне, он стал и моим попечителем в школьное время. Часто разговаривал о моих делах, иногда баловал принося конфеты или шоколадки. Единственное, что он мне запрещал — это курить. Такое условие вполне было приемлемым. Что касается камелотов, то купил я их тоже благодаря отцу Владимиру. Как-то в ноябре я пришел в своих потрепанных кросовках. Ничего другого не было, т. к. нового в детдом не завезли (под новым подразумеваются вещи отданные доброжелателями). После уроков отец Владимир остановил меня и спросил: «Ник, что на тебе надето?» - «Что-то испачкано?» - спросил я, «Да нет же!Почему ты в кросовках, сегодня же холодно.», «А, ерунда! - отмахнулся я — Нам вещей новых не завезли».

Тогда отец Владимир взял меня с собой и повез по магазинам. Как я скоро понял, наставник отлично разбирался в подростковой моде. Так у меня и появились камелоты, джинсы, свитер и две рубашки. Это много, по нашим, детдомовским меркам.

Всем я помочь не могу, но для одного всегда силы найдутся, - сказал отец Владимир погладив меня по спине на прощание и заведя в подъезд родного детдома.

Поэтому, как вы можете понять, мне он нравился. И когда я понял, что сегодня буду один на уроке, очень обрадовался. У меня накопилось множество вопросов, о которых я хотел бы поговорить.

Не буду вникать в суть разговора, но речь зашла о любви, я спрашивал его о ней, о его жизни и любви в ней.

Пойдемка, посмотрим что об этом написано в одной книге! - подмигнул, и мы приблизились к громадной стойке, где лежала книга весом в тринадцать килограмм. Она всегда здесь лежала, по ней молились, ее читали и изучали. Но впервые я приблизился к ней так близко. .Отец Владимир встал сзади и стал открывать её передо мной. Мы так и стояли, я прижатый к алтарю, а сзади меня он, мой учитель.

Из какого-то трактата следовало что любовь можно испытывать как к мужчине так и к женщине и любовь бывает разной.

Потом мы сели в кресла, уже в его кабинете, и стали говорить об этом.

-Понимаешь Ник, - поглаживая бороду рассуждал он, - любовь многогранна. Есть любовь к другу. Есть любовь к ближнему. Есть любовь к женщине:матери, сестре, девушке. И всё это любовь! Потому что любовь — это стремление быть ближе к кому-то, желание, чтобы тому, кого любишь, было хорошо на свете. И ради этой любви человек готов идти на жертвы. Вот у тебя например есть человек которого ты любишь?

Не знаю, - ответил я. - Мне кажется я всех люблю. Но к тем, кто ко мне хорошо относится, я испытываю особые чувства.

Это не то, то о чем ты толкуешь, это благодарность..

Нет, - настаивал я — я например люблю нашу кухарку — у отца Владимира выпучились глаза — как мать, - поспешно прибавил я. - И знаете что еще...есть еще один человек которого я люблю, но...если я скажу это вас к чему-то обяжет..

Ты меня любишь? - спросил учитель.

Угу, - кивнул я. - Как отца.

Отец Владимир улыбнулся.

Знаешь, это нормально, потому что часто друзья ближе родственников. И не обязательно ,что люди одной крови будут самыми близкими. Однако это дружба, которая только на замене родителей. Ты любишь меня как друга.

А вы меня любите?

Очень, - ответил он.

Значит мы друзья? - обрадовался я.

Но можем стать и ближе.

Как?

Понимаешь, любовь можно вознести до неизмеримой высоты. Знаешь, бывает так, что люди будучи родственниками женятся. Я рассказывал об этом, помнишь? Так вот, женятся они потому что становятся и любовниками.

Да? А зачем?

Чтобы не было пустоты в их жизни, ведь близкого человека сложно найти. Но близкий может заменить всех: от родителя до ребенка... Подойди ко мне.

Я не знал что будет и подошел. Я доверял отцу Владимиру.

Он приобнял меня за талию и опусти свою голову на мой живот.

Сейчас я всё объясню, - прошептал он.

После чего руки его сняли с меня свитер и майку. Он торопливо встал и закрыл свой кабинет на ключ. Затем прижался ко мне лицом к лицу и стал тискать меня за ягодицы, опуская лицо всё ниже и ниже, целуя в соски, пупок. Вот он дошел до пояса и стал раздевать меня.

Я не хочу! - я знал кто такие гомики и не хотел им быть.

Да что ты понимаешь! - сказал он.

И вот, отец Владимир без рясы, вот уже бес брюк и рубашки. Объемный живот, тонкие ножки, а между ними небольшой член (хотя тогда он мне казался огромным).

У нас в детдоме был Никита Елисеев которого опустил Вовка Жбан. И я не хотел чтобы меня тоже каждый вечер натягивали старшие и младшие. Хотя, кому скажет отец Владимир? Но я же не хотел!

Я стал сопротивляться. Но старец ударил мне под дыхалку, и подставив подножку повалил на пол. Он не стал на меня валиться, а пошел к шкафчику, достал бутылку настойки и налил мне полный стакан. Я уже был на ногах. Он сказал: «Пей». Я выпил. После чего окосел и мне похорошело. Отец Владимир вытащил смазку и намазал член. Подошел по мне и намазал попу. Я не сильно уже сопротивлялся, решив что один раз можно.

Вот он раздвинул одно из кресел,преобразовав его в кровать, и положил меня. Залез сверху и уперся членом в попу.

На счет три, парень! - сказал он.

Досчитал до трех и впендорил мне свой член.

-Ааааа, - захныкал я.

Он зажал мне рот и стал ритмично трахать. Я чувствовал его волосатую мощну, живот. Старик полностью лег на меня и я стал задыхаться.

Когда он это понял, он развернул меня на спину, раздвинул мне ноги, положил свой живот на меня и вставил опять. И вот его лицо передо мной. Красное, с выпученными глазами, с раздувающимися ноздрями и щеками.

А я лишь хнычу, куда-то пропадаю и возвращаюсь обратно. Вот сознание отключается, вот включается..... Я стал подмахивать, а он всё трахал и трахал.

Как потом я понял, прошел час, но мне казалось, что прошло совсем чуть чуть, я хотел еще. Но он больше не мог.

Он стал дрочить мне, и вот, он стоит раком, весь розовый, похожий на грушу. Раздвинул свои ляжки руками. А я со всего маху вставил ему и стал драть.

О, о, о...- о-кал он при каждом моем толчке.

А я лишь драл его. Мой член входил очень легко, его почти ничего не сжимало, кончина пошла минут через 15-ть.

После чего обошел вокруг отца Владимира и стал смотреть ему в глаза. Теперь уже смело. Он не казался мне мудрецом. А просто старым гомиком.

Мы говорили о всякой ерунде.

В результате, в дальнейшем, я часто трахал и трахался с отцом Владимиром. Я шантажировал его, требовал деньги и он мне их давал.

Порой я брал ключ и открывал копилку с пожертвованиями, когда он это увидел, он стал ругаться. Но я заткнул старика очень быстро. К концу обучения я скопил около ста тысяч рублей и справедливо полагал, что этого мне хватит для начала самостоятельной жизни.

В 11 классе, перед выпускным, отец Владимир предложил мне уехать вместе с ним в Брянск. Он обещал отказаться от сана, говорил что в Брянске у него дом, что мы купим машину, какую я захочу. Наверное, он действительно меня любил, но я отказался. Я собирался поступить в МГУ на журналистику, или во ВГИК на режиссуру. Последнее оказалось верней. Но всё что я сказал тогда на предложение отца Владимира это:

Слушай, котлетка ты моя тарханная, лучше подкинь бабок на прощанье, все равно больше не увидимся.

Он лишь сказал мне:

Уходи, Ник.

Даже не сказал, прошептал. Я ушел. На вручении аттестатов его не было. На банкет по поводу окончания он тоже не пришел, сказал всем, что ему нездоровится.

Так мы и расстались. Недавно я списывался со своим бывшим одноклассником, тот сказал, что отец Владимир попросил у митрополита московского Кирилла, чтобы его отстранили на время от причастия, т. к. ему нужно решить кое-какие мирские проблемы.

После чего отец ушел из школы, и сейчас там какой-то заядлый артадокс вместо него.

Я лишь усмехнулся. Ну их, этих попов, так уж они и артадоксы.

И отца Владимира я больше никогда не видел. Полагаю, если ты старый гомик читаешь это, знай, я тебя немножко тоже любил, даже скучаю сейчас. Хотя....у меня появилась девушка, мы встречаемся уже три месяца. Это моя первая девушка и трахать ее куда приятней, чем тебя старый разъебанный дурень. Желаю тебе удачи, можешь и мою порцию этой дряни на небесах взять, мне она не понадобится. Я и так хорош!