Все течет в этом мире бушующем, казалось, что жизнь только началась, а нет уже все в прошлом.

Я еще мало что смыслил, и что оно меня так увлечет и затянет, но время показало, что я в этом мире не одинок. Я говорю об однополой любви, теперь мир поглощен этой проблемой и, вряд ли, он ее победит. Она, оказывается, существовала давно, но особенно бурно стала проявляться сейчас, в век полнейшей автоматизации и компьютеризации.

Я сам не представлял, что начиная свою сексуальную жизнь, столкнусь с этим, меня это увлекло и зацепило.

Все по порядку … Я понимал еще с детсадовского возраста, что мальчик создан, чтобы любить девочку. Я к этому стал с определенным интересом осуществлять, пока не стал наяву это делать. Мой агрегатик приходил в движение только при мысли, что я видел девичью писульку. Небольшой разрезик и небольшой бугорок (клитора) были моими первыми позывами к сексу. Я никогда, даже, не знал, как совершается подобные дела между взрослыми, но не знания дела меня все равно привели к совокуплению.

Моя подружка по кровати разрешила, и сама хотела, чтобы я побывал в её заманчивой писе. Как она мне её тогда выворачивала, и розовая щелка расходилась, а маленькая писька( клитор) становилась багряной и большой. Так мы натирали ее, я знаю, что теперь это называют - возбуждали. Когда со мной стало происходить такое, что я сам стал побаиваться свой организм, не мог представить что это будет так умопомрачительно. Что я потерял рассудок, и у мен
я чуть было не выскочило сердце; колотилось оно с такой силой, что я его слышал, не сказать о дыхании и последующих чувствах, это значит не выразить того состояния, что мне пришлось испытать.

Мое баловство и пристрастия к гениталиям стали меня так увлекать, что мне нужен был выход. Попав в пионерский лагерь и оказавшись в одной комнате с мальчишками своего отряда, а нас в ней был человек 14, в первый раз в жизни увидел, как мой сверстник это делает. Все тогда улеглись спать, только его кровать постоянно поскрипывала. Приглядевшись к нему, я понял, что он что-то делает со своим писуном. Через какое-то время он откинул одеяло, и я увидел большой писун сантиметров пятнадцати с темно- бордовой головкой. Это было полдела, если бы через какое-то время из него не выстрелила несколько фонтанчиков жидкости. Представить себе не мог, что такое бывает, но точно это была не моча. Я находился так близко к нему, что я видел капли похожие на светлый кисель.

Можно сказать, что после этого у меня началась активная сексуальная жизнь. Парень, который приобщил меня и показал, как и что можно делать, был старше на три года. Я ему завидовал, что у него такой большой и твердый писун. Сначала мне показалось, что он похож на гриб с красной шляпкой, когда наблюдал за тем, как Тахир его онанирует. Он потом позвал к себе в постель, чтобы ему дрочил сосед по совмещенной кровати. Звали его Сергей, он ничем не выделялся от других мальчишек. Я стал замечать, что это вошло в привычку, и Серега должен был его удовлетворять, как только ложились спать. Это было в любое время, как только Тахир желал побаловаться со своим писуном.

Серёга дрочил ему до тех пор, пока из него не выстреливала малафья. Я только тогда узнал, что это вещество или эта жидкость называлась малафья. Мне это слово понравилось, и я никогда не знал другого его названия. Меня весь происходящий процесс так увлекал, что я долго за этим наблюдал, и в моём теле происходили какие-то мне непонятные ощущения.

Тахир, так звали этого пацана, однажды заметил, что я за ним наблюдаю, и позвал меня к себе. Я поначалу засомневался, как мне быть в такой ситуации, но любопытство брало своё. Серега уже был на своем месте: обхватив крепко его ствол кулаком и водил им туда-сюда, вверх-вниз и так несколько раз. Его пальчики едва сходились при обхвате толстого писуна. ...и так повторялось изо дня в день...

Пробравшись на кровать Тахира, я уловил запах, который исходил от его писуна и принадлежал только ему. Такой запах был таким манящим и мужским, что мне невольно вскружил голову. Описать его сложно, но он был похож на то что у меня будет, когда я сам начну по-настоящему дрочить, и у меня появится малафья, но пока еще у меня был только интерес. Одно дело дрочить у себя и наслаждаться этим, но совсем другое, когда ты делаешь это вдвоем.

Когда я взялся за его писун, то почувствовал, как его ствол сразу стал тверже, и я попробовал сделать несколько движений ввех-вниз. Самое, наверное, главное для меня было то, что запах от его писуна необычно усиливался. Головка была словно отполированная, так она блестела. Я знал, что ее в обиходе называют залупа, потому что часто слышал это слово от взрослых ребят. И когда говорили, что залупаешься, то сразу в моей голове это ассоциировалось с оголяющейся залупкой. Тахир попросил меня снять и с себя черные семейные трусы, такие носили, пожалуй, все пацаны и мужчины страны.

Я не стал сопротивляться и сразу стянул трусы, как только он попросил, одновременно стал дрочить себе, так он научил и Серегу, я видел такое до этого. Не переставая дрочить свой писун, одновременно упорно наяривал со всей силы возбужденный писун одноклассника.

У меня еще тогда не было на лобке волосков, но на его теле по ляжкам и возле писуна, даже на яичках росли мягкие черные волоски. У него в промежности до самого копчика все было кучеряво. Красиво и очень забавно смотрелось по сравнению с нами еще неопушенными писунами. Я увидел его тело совсем близко, до этого только видел на расстоянии. Его запах и мои манипуляции с его дружком так меня возбудили, что мой писун стал твердым, я теперь понял, что это может на меня влиять. Я уже схватил первый оргазм, и мое тело затряслось, и это заметил Тахир. Такого ощущения я еще никогда не получал, я только почувствовал, что залупка задергалась и до предела набухла и стала темно-лилового окраса. Я первый раз в голове все потемнело, и выступил пот, слюна вытекла из меня произвольно.

Мне так понравилось, что немного забылся, что Тахиру еще не довел дело до оргазма. Я ждал и торопил его оргазм, когда у него выстреливает белая липкая малафья. Об этом я услышал от него и видел, как это происходит. Писун его толстый и обрезанный, как потом я узнал, что татарским мальчикам обрезают крайнюю плоть.

Я заметил и, это было без прикрас, тело Тахира задрожало и его лицо стало таким умиленным, было понятно, что ему очень хорошо. С краешка его рта вылилась длинной ниточкой слюна. У меня такое было тоже, но позже и я каждый раз, когда со мной происходило такое, вспоминал этот момент с моим первым обольстителем.

Тахир угадал во мне такое влечение, а я и сам не был против такого общения. Он был первым моим человеком мужской особи, от которого я научился и понял, что мой член можно использовать, как наслаждение. И теперь мы почти каждый день занимались самоудовлетворением таким способом. Что творилось со мной теперь, пусть разбираются: андрологи, сексологи, урологи, но это был прорыв в мир такого удовольствия. Не проходило дня, чтобы я не ввергал себя в такое блаженство, и всего то оттого, что мы баловались своими писунами. И снова запах его писуна, который убивал своим манящим вкусом. Оказывается, что запахи влияют на сексуальность и потенцию, это я почувствую, когда моя сексуальная жизнь будет на взлете.

Я теперь проникал в его постель без трусов, заранее засунув свои трусы под свою подушку. Немного надрочив дружка, я уже проникал в Тахирово теплое «дупло». Почему я так делал? Так я хотел, чтобы казаться более взрослым и развратным. Тахир уже ждал меня, и я сразу обхватывал его тело, и он прижимал меня очень тесно к себе. Я сам стаскивал с него трусики, если он их еще не успел стащить. После того как я чувствовал, что его писун готов к бою. Это был самый, такой момент, когда по мне уже начинали бегать мурашки, я ничего не говорил, руки сами все делали, а мы, если так можно сказать, увлеченно пыхтели. Из его подмышек пахло потом и там тоже росли кудряшки. Мне нравилось запах, и я старался надышаться, по всему телу сразу прокатывался ток возбуждения.

Тахир тихо издавал одобрительное мычание, я и сам ему вторил. Я просто терся о его тело, и мы сосались. Так у нас получилось с ним случайно, я не предполагал, что это станет дополнением к нашим играм. Я его лизнул, он мне ответил тем же, у него губы были толстыми и заостренными, такие не у всех бывают. Я добрался со временем к ним, хотя стеснение немного меня останавливало, но желание брало свое. Он стал сам сильно целовать мои губы, я не понял, что стесняться мне нечего. Я лежал поверх его, и тесно слившись телами, мы целовались в засос. Я посмотрел на его губы и заметил, что они стали еще больше и толще, они алели. Я улыбнулся и прошептал,

- Они у тебя как пизда, так и входит в неё мой язычок.

Он улыбнулся и прошептал,

- А давай его сюда, … свой писун.

Я не ожидал, что Тахир пойдет на такое извращение, хотя извращением было все, что происходило между нами. Но мы с ним перешли ту грань наших отношений, когда мы уже не стеснялись друг друга, неудобно было только то, что в комнате могли заметить наши увлечения, все остальное было нам по-фигу.

Тахир был красивым и стройным парнем, поэтому в его 18 лет он был моим мужским гей кумиром. Теперь я стал досягаем к его скрытым местам, и мы каждый удобный момент были вместе.

Я говорил, что он начал свои похотливые поступки с соседом по кровати Серегой, но Тахир захотел, чтобы я был его мальчиком. О том, что мальчики трахаются в попку я и не знал…, но что-то об этом проскакивало между моих ушей. То что девочек ебут, я стал догадываться без всякого упоминания об этом, сама природа и строение девочек мне подсказывала, что она устроена для этого. С детсадовской поры я очень много раз рассматривал девичьи пипирки так близко, что знал их строение.

Вот была проблема, но в своих познаниях я не мог догадаться, что ебаться можно со своими сверстниками: и это совсем другое дело чем дрочиться; на все остальное ещё было табу.

Я ему тайно завидовал, что у него была малафья, которой я всегда пачкался, ее было много, она горячим потоком выходил из отверстия залупки. Этот момент меня очень завораживал, я представлял его вулканом, извергающим раскаленную магму на поверхность земли. Ствол писуна становился тверже камня, и залупка наливалась такой завораживающей красотой, что запечатлелось навсегда в моей памяти. Она могла неожиданно на меня выстрелить и окатить мое тело или лицо, и это мне стало нравиться. Горячая сперма стекала по телу или моему лицу, и я старался размазать и она быстро высыхала. Я даже не торопился ее смыть: так повторялось каждый раз. один раз попробовал слизать и ничего отвратного не почувствовал. малафья была белая, действительно, похожая на крахмальный кисель.

У меня был на залупке капюшон, а у него такого не было, его залупка, даже, не имела уздечки. Такая странность наших расхождений никак меня не останавливала, и мы стали привыкать к своим сексуальным интересам.

Его писун был толстый и стоял грибком, когда я его обхватывал, мои пальцы не сходились в обхвате, я даже не верил, что такое может быть, но убедился, что надо привыкнуть к этому и верил, что может когда-то у меня будет такой. Мой петушок был в стойке 12 сантиметров, и моих пальцев хватало его обнять с запасом, но,хотя, у моих сверстников были совсем махонькими. Я его не любил дрочить кулаком, как многие это делают, а - только пальчиками возле залупки и натягивая крайнюю плоть. Тахир понял, я ему сам выдал свою тайну, как я люблю это делать и не позволял менять мою привычку. Он чувствовал мой оргазм и сам старался достичь обоюдной гедонии. Такого наслаждения мы старались доставлять друг другу всегда.

Меня можно считать каким угодно: развратником, гиперсексуалом или пидерастом, но в момент совокупления я забывал обо всём на свете, в этот момент для меня существовал только мой Тахир.

Он после сексуальных утех лежал такой умиленный и такой доступный, что весь мир казался мне радостным и подвластным. И мы засыпали после этого моментально, обняв друг друга.

( есть продолжение)