Лелька была гадкой... Только об этом никто не догадывался. Ни одна живая душа. Ни дома, ни в школе, ни в музыкалке, куда она четыре раза в неделю ходила "брынчать на пианине", как говорил сосед Тимофей Петрович. Вот с нее то, с этой самой музыкалки Лелька и испортилась.
     Эти репетиции ансамбля в музыкалке Лялька обожала. Она наверное и училась так прилежно только для того, чтобы не выперли из ансамбля. Ах! Как Он играл на своей гитаре! Гитара была старая, из школьного фонда, вся потемневшая и внутри на ней была нарисована когда то давно неприличная картинка, которую вероятно пытались затереть, вывести, потому что краской такие вещи нельзя же замазывать в музыкальных инструментах, а отшкрябать совсем - звук может испортиться. Но совсем стереть было наверно невозможно и вот там внутри виднелось изображение голой женской груди. И Он играл на этой гитаре так, что Лелька забывала свою синтезаторную партию и неотрывно пялилась на Его руки. А руки были красивы. Как женские - с тонкими запястьями и длинными пальцами. И даже ногти на них никогда не были погрызаны, как было у ее ровестников - мальчишек 18 лет. Ну так Он был старше - на целых два года, уже не грыз, а видно, обстригал ровно и подпиливал. Елена Вениаминовна - преподаватель сольфеджио и муз. литературы, а также руководитель ансамбля (Витаминка - так звали ее за глаза дети и весь "пэдагогический состав") взмахивала тогда руками и говорила "Олечка! Ты снова тормозишь тему! Концерт на носу! На репетиции надо быть предельно собранной". И Лялька опускала глаза на свои клавиши и краснела. А Он только улыбался. Видел, как она мучается, и улыбался!
     Иногда Лелька думала что Он - самый прекрасный распрекрасный на свете. А в такие моменты она ненавидела Его, и ей хотелось дать Ему поджопник. Она бы конечно дотянулась, они же совсем рядом, но страх вылететь из ансамбля гасил подобные порывы.
     А после репетиций Он уходил быстрее всех. И все было особенным у Него - и гитара и чехол, и даже сумка со сменкой. Да! Он был Лелькиным кумиром. Она даже пару раз тащилась за ним до его дома. А Он и не заметил. Он не заметил бы, даже если бы она шла рядом, наверное. И Лельке было обидно до слез такое пренебрежение с Его стороны.
     И вот она сидела сейчас возле зеркала в маминой комнате совсем голышмя и рассматривала себя в нем что называется "во всей красе". Она находила себя намного симпатичнее многих сверстниц. Ну конечно грудь то совсем мала, но зато талия тоненькая. Попа тоже ничего. И ноги красивые не по возрасту. Глаза большие, ресницы длинные, пушистые. И брови ровные - и выщипывать не надо будет -улыбалась мама. Губы розовые, а если покусать немножко - то как будто накрашены красным. Короче - че ему нужно то? Лелька сердито нахмурилась и отошла от зеркала.
     В тот день она опаздывала. Бежала почти бегом от самого дома до музыкалки. Можно было бы не торопиться - остатки бабьего лета шуршали под ногами и уже начинало темнеть, но - сольфеджио было общим. То есть группа состояла из учеников, играющих на разных инструментах. И Он тоже должен прийти сейчас. Она не заметила как следом за ней быстрым шагом шел паренек. Только свернув в подворотню школы она почувствовала что за ней кто-то идет. Вернее она услышала сопение и оглянулась, думая что кто-то из группы также как она опаздывает. Но нет. Это был совершенно незнакомый подросток лет 16. И он схватил ее ладонями за грудь и прижал к стене.
     Лелька похолодела. Она испуганно таращилась на него и не могла выдавить из себя ни звука. Он мял ее грудь и сопел над ухом. Наклонившись к ней лицом, он приоткрыл рот и прижался им к Лелькиным губам. Она онемела что ли? Надо звать кого то, орать надо, а она молчит и дрожит вся. Он опустил руку вниз и завозил ею там. "Смотри сюда" - с придыханием сказал он. Лелька опустила глаза вниз и увидела что из его брюк, прямо оттуда где ширинка, высовывается обрубленная палка. Он взял ее руку в свою и положил на эту палку и сжал пальцы. "Теперь вози по нему вниз и вверх быстро" - он подвигал Лелькиной рукой и она увидела, как из палки высовывается круглый розовый набалдашник. И эта палка была такая гладкая и теплая. Она была твердая и немного даже скользкая. Лелька, совершенно обалдевшая, машинально двигала рукой, а парень хрипел над ней и мял ее грудь одной рукой. Вторая его рука отпустила палку и полезла по Лелькиной ноге вверх под юбку, она нащупала трусы и залезла в них, и сунула палец в Лелькину писюню (как смешно называла мама) . Лелька сжала ноги, но рука шевелилась внутри, палец трогал складочки и вдруг Лельке захотелось ноги расслабить. Палец задевал там что-то и внизу живота у Лельки защекотало, запульсировало и даже захотелось чтобы палец трогал только одно место и Лелька раздвинула ноги и отвела попу немного назад чтобы палец шевелился именно там где приятно. Парень ухмыльнулся "Че, нравица?". Лелька покраснела. "Давай член три, не отвлекайся. А я уж тебе тоже потру как надо". "Это значит член и есть" - подумала она (вот о чем старшеклассницы шепчутся в школьном туалете) и стала двигать рукой как раньше. Парень теперь шевелил пальцем именно там, где было нужно и Лелька засопела, почти как он. Она чувствовала как на нее навалилась тяжесть, ноги стали ватными: И вдруг парень замычал, отодвинулся, повернул попу вбок и Лелька увидела, как в набалдашнике открылась дырка и из нее выплеснулась какая то жидкость цвета молочного киселя. Парень пригнулся и отбросил ее руку. Он спрятал набалдашник в кожу и облокотился на стену. Он нависал над Лелькой и она видела как палка сморщивается и сдувается: Парень посмотрел на нее и ухмыльнулся снова. Он выпрямился и засунул сморщенный член обратно в штаны. "Ну все - топай пиликай в свою школу" - сказал он, повернулся и выскользнул из подворотни. Лелька стояла и одергивала юбку. В ее голове носились мысли, и ни одна не задерживалась надолго и Лелька даже не могла остановить их мельтешение. Можно сказать что она не думала ни о чем, но она думала в эти секунды о многом: О том, что как оказывается приятно когда тебя трут пальцем, о том что она видела живой член, о том какой он гладкий и теплый, о том как в животе тикает, о молочном киселе, о ширинках одноклассников, о том что этот парень же заметил ИМЕННО ее, о том что это было интересно и так чудесно, о том что неужели у всех мальчишек члены сначала как палки а потом как вареные сосиски. В общем, она думала обо всем, кроме сольфеджио, кроме собственного опоздания и кроме Него.
     Очнувшись от мыслительного столбняка, Лелька вдруг осознала, что урок уже, вероятно закончился, и сейчас вся группа вывалится из школы. Она оторвалась от стены, вышла из подворотни и на ватных ногах побрела в сторону дома.
     - Ты что как рано? - спросила мама.
     Лелька посмотрела на часы и поняла, что прошло всего полчаса, как она вышла из дома. Она села в коридоре на пуфик и сказала ровным, без малейшего волнения голосом:
     - Витаминка приболела, сольфеджио не было.
     Она прошла в свою комнату, бросила в угол сумку с нотными тетрадками, села на кровать и обхватила коленки руками.
     - Кушать будешь, - услышала она мамин голос.
     - Неа, не хочется пока.
     Она пошла в ванную, заперла дверь и включила воду. Раздевшись догола и забравшись в ванну, Лелька заглянула в зеркало. Румянец еще не сошел с ее щек, глаза блестели: Она села на край и, поставив пошире ноги, посмотрела на свою писюню. Она и раньше глядела на себя вот так, но никогда прежде не задумывалась о том, что этот вот маленький бугорок так чувствителен к трению пальцев. Она потрогала его, и с удивлением почувствовала что на самой верхушке он такой же гладкий и розовый, как набалдашник на члене того парня: Она подвигала пальцем по всей прорези и ощутила снова как кровь прилила к низу живота. Она села в ванну, закинула ноги на бортики и стала трогать себя, тереть, подражая его движениям. Неземное удовольствие от прикосновения своих пальцев чувствовала Лелька сейчас. Она засопела, и вдруг телу стало горячо, захотелось задержать дыхание и "АААААА", что-то накатило на нее, захлестнуло. Тело словно растворилось, руки обмякли, ноги сами свалились с бортиков обратно в ванну, и Лелька поплыла куда - то, закрыла глаза и забыла обо всем на свете.
     С того самого дня она и испортилась. Она терла себя всегда, когда только выдавался удобный момент. Она делала это ночью в кровати, днем, когда родителей не было дома, развалившись напротив телевизора, вечером в ванной и даже однажды в туалете ей захотелось себя "поэткать" (так она называла ЭТОТ процесс) . И никто, ни одна живая душа - ни в школе, ни дома, ни в музыкалке, куда она четыре раза в неделю ходила "брынчать на пианине", как говорил сосед Тимофей Петрович, не догадывалась о том, что Лелька уже выросла.