Просыпался я с приподнятым настроением. Было легко и радостно. Захотелось потянуться, почувствовать свое тело, которое было наполнено удовлетворением. Я так и сделал, и почувствовал, как заныли мышцы после большой нагрузки. Но это все равно не могло испортить моего настроения. Перевернулась на бок и открываю глаза. Вокруг темнота. На улице сумерки в комнате выключен свет. Из щели под дверью пробивается полоска света. Не сразу, но я узнаю что это «моя» комната у Адари. Значит я опять Вальриса? Нет. Все признаки и ощущения Валика. Когда это я успел преобразиться? Я ведь был ею. Я даже стал воспринимать и думать как девчонка. А самое интересное – мне было хорошо. Ощущения этого удовлетворения еще остались в моем теле. Именно от них так приподнято настроение. Что же все-таки произошло? Я превратился в Вальрису в школе. Чтобы никто не заметил преобразования, пришлось бежать к Адари. Там меня причесал, подкрасили и одели. В результате я почувствовал себя девчонкой. Наставница отвела меня к Зоре, где мы повздорили, и я сумел противостоять ее Силе, сам того не сознавая. Здесь первый момент, который хотелось бы прояснить.
     Потом ворвались Зонган с отцом, развели нас и Зонган забрал меня к себе. У него я стал… тут я уже вел себя как женщина, поэтому – я стала сама не своя. Мне хотелось понравиться ему, и я делал все, чтобы он был мной доволен. Я с радостью делал все, что он пожелает, отдалась ему по первому требованию. Мне это нравилось. Теперь же кажется, что это было не совсем правильно. Но я хотела тогда этого!!! Непонятно. Особенно в конце. Что там произошло? Что вызвало такой переполох? Что-то неестественное как для меня, так и для них. Странно. Я не знаю что для них естественно, а что нет. Тем не менее, сумела перепугать всех, но в конце было так хо-ро-шо. Неужели женщины испытывают от секса такой экстаз? Если это будет повторяться, то я совсем не прочь быть Вальрисой. Стать эдакой сексуальной нимфоманкой. Мечты, мечты. Для этого необходимо соблюдать кучу условностей… Хотя… К тому же я уже не девственница… Этот факт вызвал у меня улыбку, так как этот вопрос волновал меня меньше всего, особенно в нынешнем виде.
     Встаю с постели и включаю свет. Все прибрано, ни следов от наших сборов. Одинокий халатик свисает со спинки кровати и тапочки под нею. И то дело. Я укутываюсь в него, хотя вид у меня в женском халатике подталкивает на определенные аналогии. Жизнь становиться веселее с каждым моим шагом. Обуваюсь и подхожу к шкафу. Все наряды Вальрисы здесь, Адари просто убрала все на место. Не мешало бы задать пару вопросиков нашей (моей и Вальрисы) Наставнице. Свет зажжен, кажется, на кухне. Адари оборачивается при моем появлении и улыбается. Она одета, как и я, только на ней это смориться намного лучше.
     – Чай выпить не хочешь? – спрашивает она, включая электрочайник. Ее вопрос подтолкнул меня обратить внимание, что я до сих пор не голоден. Но если есть мне не хочется, то от чашечки чая я не откажусь.
     – Можно и чаю, – соглашаюсь я.
     – Присаживайся к столу.
     Устраиваюсь в торце столика, придвинутого к стенке. Адари хлопочет по хозяйству, расставляя угощения и приборы для чаепития.
     – Как себя чувствуешь? – интересуется она.
     – Нормально. Только вот к такой одежке не привык.
     Внимательный взгляд Адари длился всего пару секунд.
     – Мне казалось, что тебя она не смущает. Ты тогда вела себя так естественно.
     – Но я тогда был в другом виде. Кстати, а кто помог мне вернуться в свой облик.
     Еще один внимательный взгляд удостоил меня своим вниманием. На этот раз я заметил, что у Адари очень темный почти черный цвет глаз.
     – Ты сам.
     Когда это я успел? В моей памяти никаких подобных действий не зафиксировалось.
     – Разве, – удивляюсь я.
     Чай разлит по чашечкам и парует приятным ароматом. Адари садиться напротив меня.
     – Угощайся.
     – Спасибо.
     Поверхность чашки обжигает подушечки пальцев, поэтому брать ее надо за ручку. Чаепитие занимает определенное время, в течение которого мы просто наслаждаемся его вкусом и пробуем, разные сласти, выложенные по вазочкам на столе.
     – Я не помню, когда это произошло, – признаюсь я. - Этот вопрос меня волнует, так как дает возможность понять методы контроля моих преобразований.
     – После твоего оргазма. Мозг с готовностью подсовывает ассоциативные воспоминания блаженства, которое разливается по телу. Ситуация курьезная: мужское тело наслаждается женским оргазмом. И ты получила огромное наслаждение, если судить по твоей реакции, – улыбается Наставница.
     Своей цели она добилась – я смущаюсь.
     – Было хорошо, – чуть слышно отвечаю ей.
     – Ты познала его и дальше будет легче.
     – Если я захочу, – мое поведение не отличается элегантностью. Я просто бурчу под нос, рассматривая чай в чашке.
     – Чтобы отказаться, нужны веские причины. У тебя пока их нет, а я помогу и создам условия для твоего удобства.
     Надо сменить тему разговора, а то наставница вгонит меня в полный коллапс.
     – Меня уже начинают пугать эти бесконтрольные превращения. Сначала самопроизвольно в Вальрису, теперь такое же превращение обратно.
     – Попытайся взять это под контроль.
     – Как. С помощью атрибутов? – Я хотел продемонстрировать браслет на запястье, но сам увидел, что на протянутой руке никаких украшений нет, и быстро спрятал руку под стол. – У меня нет сейчас с ними контакта. Как остановить трансформацию, когда она начинается не вовремя… или начать, когда необходимо?
     – Я не знаю. Может со временем, Валик и сможет обращаться к ним.
     – Это надо постоянно экспериментировать и самое главное – ждать. Я в последний раз чуть не превратился в девчонку посередине класса. Мне нужно управление прямо сейчас.
     В моем голосе проскользнули нотки отчаяния. Эта тема была для меня больной и вызывала эмоции, к сожалению – отрицательные. Адари вновь подлила чаю в мою чашку, и мы опять, заполняли затянувшуюся паузу чаепитием.
     – Попробуй вспомнить, может, было что-то особое при твоих превращениях, – посоветовала наставница.
     – Превращение уже само по себе особое. Я никогда раньше не превращался из мальчишки в девчонку и обратно.
     – Должно быть еще что-то, – не согласилась со мной Адари.
     Что еще может быть? Впрочем, она права. Когда начиналась трансформация, я знал, что она будет, я чувствовал, что она начнется – обязательно начнется. Неужели дело именно в этом?
     – У меня было чувство, что я сейчас превращусь.
     – Попробуй его повторить. Вдруг это поможет?
     Почему бы и нет?
     Повторить то состояние оказалось не просто. Взгляд отвлекался, на различные мелочи: чашка чая, движение Адари, дрожание огня в конфорке. Я закрыл глаза, но смог достичь только воспоминания о состоянии. Чтобы усилить эффект я представил образ Вальрисы, который видел в зеркале. Она стояла передо мной с интересом рассматривая, отражение. Она застыла в своем изображение, будто на фотографии. Я пытался достичь знания момента превращения, но оно выскальзывало от меня как вода сквозь пальцы руки. Вальриса будто в насмешку молча смотрела на меня и мои старания. Это раздражало и мешало. Тогда я решил проучить ее, поставил на мое место. Я рванулся к ней и… Вальриса моргнула. Изображение на фотографии ожило. Я опешила и моргнула сама. Внешний мир ворвался в сознание.
     – Привет, – Адари смотрела на меня с радостным видом.
     – Привет, – ответила я растерянно, не поняв ее.
     – Ты смогла это сделать.
     – Что сделать?
     На этот раз удивилась Адари.
     – Ты же стала Вальрисой.
     – Да-а? – с удивлением осматриваю себя. Ткань халатика приподнята грудью, от движения головы колыхнулись волосы, появились браслеты и цепочки, тон голоса стал выше. Значит, я сумела добиться, того чего хотела. И халатик стал более уместен на мне.
     Но ведь процессы превращения должны быть одинаковы. Если один метод годиться для превращения в Вальрису, то и в Валика я могу превратиться точно также. К тому же чтобы проверить действие метода мне все равно надо превращаться поочередно то в одного, то в другую. Я снова зажмурился и как мантру повторяла про себя, что я Валик. Представила его перед собой, сосредоточилась, потянулась к его изображению. Но ничего не происходило. Ах ты… Хотела взять его за грудки, встряхнуть это неподатливое изображение, но оно… улыбнулось мне. От удивления я опять раскрылся, упуская сосредоточения. Глаза раскрылись, и я прищурился от яркого света лампы. Пот выступил у меня на лбу. Оказывается, необходимо затрачивает значительные усилия, что бы удержать самого себя в себе же. Вопрос в том, сколько времени надо на преобразования. Хватило ли сейчас тех усилий, чтобы стать Валентином. Хватило.
     Адари сидит с широко раскрытыми глазами и все смотрит на меня. Правда она ничего не предпринимает, а просто созерцает, но видно, что и для нее все это в диковинку. Такта ей не занимать – не мешает мне заниматься своим делом. А поскольку мы стронулись с мертвой точки, то надо попрактиковаться. Теперь снова стать Вальрисой. Концентрация… изображение… накопления желания… рывок. В самом деле, начинает получаться. Я хоть и сижу на месте все равно обливаюсь вся потом. Ох, не легкая эта работа, саму себя превращать.
     Вернемся к Валику. Внимание…
     Тело начинает ломить. Мышцы становятся ватными, словно я таскал только что мешки с песком. Но мне надо до конца разобраться с этим делом. Ставим следующий эксперимент. Превращаемся в Вальрису и… затем в Валентина. Пробуем не позволить пройти трансформации. От всех этих умственных упражнений я устал физически. Не даром же говорят – от дурной головы ни рукам, ни ногам покоя нет». Как только проверить результат последних усилий?
     – Что было со мной в последний раз? – спрашиваю единственного своего наблюдателя.
     – Ты стала Вальрисой, и сразу же начала преображаться обратно, – в глазах Наставницы обеспокоенность. – Ты не устала?
     – Не очень, – соврал я.
     Следовательно, я все-таки могу теперь превращаться по своему желанию. Правда, для многократно преобразования надо быть более выносливым, но на данном этапе мне этого не надо. Теперь есть возможность использовать облик Вальрисы в соответствующих обстоятельствах. Например… Ну… Хотя бы находясь у Адари быть Вальрисой. Ей наверняка больше нужна девочка чем, пацан. Почему бы не сделать ей приятно, как никак она все-таки по-своему заботиться обо мне.
     Последующий переход получился лучше. Хотя я теперь похожа скорей на мочало, но сильно довольна в душе.
     – Ну как? – радость распирает меня.
     – Сходила бы ты лучше в душ, – мягко говорит Адари. – А я пока приготовлю что-нибудь покушать.
     Вот теперь от еды я не отказалась бы. Наставница права, надо помыться, а то халатик к спине приставать начал.
     – Хорошо. Я быстренько.
     Встали из-за стола мы вместе. Я направилась в душ, а Адари осталась колдовать на кухне.
     Вода освежила меня. Ощущение чистоты тела наполнили меня чувством довольства. Теперь можно двигаться и дальше. Меня наполняли чувства не свойственные Валику. Я была девчонкой, чувствовала себя девчонкой и думала как девчонка. Как ни странно сейчас, когда я был Валиком, я вел себя, чувствовал и думал как Валик. Когда становилась Вальрисой – все было наоборот. Вместе с образом менялось и восприятие. Этого раньше не было. Я не хотела быть ею. Теперь же мне это даже нравиться. Вальриса тесно входит в жизнь Валика и в то же время полностью от него зависит. Мы оба неразрывно переплелись, и если нас разделить, то я потерю часть самой или самого себя. А я этого не хочу. Я хочу быть целостной: быть и Валиком и Вальрисой, познавать радости жизни, как им, так и ею.
     Когда я вернулась обратно на кухню, то меня дожидалась тарелка картошки, кусок мяса и хлеб. Еда не изысканная, но питательная и общедоступная. Я с радостью набросилась на угощенье и в течение десяти минут переместила содержимое тарелки в себя. К ощущениям усталости и свежести добавилось чувство разморености. Двигаться не хотелось, тем более куда-то идти. А идти надо было, не век же мне здесь находиться. Но придется отложить это на потом. Сначала отдохнем немного и попробуем узнать о происшедшем.
     – Я была в опасности? – как бы невзначай поинтересовалась я.
     – В какой именно момент? – Наставница насторожилась.
     – Разве их было много? – кажется, я ее поймала.
     – Нет, – стушевалась Адари.
     – У Зонгана, – уточнила я. От этого имени истома разлилась по телу. А ведь я к нему очень привязана.
     – Да.
     – Почему?
     – Ты не готова, – краткость ответов говорит о нежелании говорить на эту тему.
     – У меня чего-то не хватает? – надо все-таки прозондировать кое-какие аспекты.
     Адари молчала, задумчиво рассматривая меня поверх чашки чая. Он не может ил не хочет ответить мне?
     – Да, – наконец тихо ответила Наставница.
     – Чего?
     – Ты не можешь контролировать поток Силы.
     Что-то такое мне помниться. Это было связано с отсутствием каких-то предметов.
     – И все?
     Снова затяжное чаепитие.
     – Я не могу тебе сказать, – она как провинившийся школьник опустила взгляд, вниз рассматривая стол перед собой. – Мне запретили и заблокировали связи. Я просто не могу тебе сказать.
     Мне стало жаль Наставницу. Я подняла вопрос, который ей был не под силу. А она хотела, видимо помочь. Могла же Адари просто соврать. Попробуем другую область.
     – А что хотела сделать со мной Зора?
     – Она просто хотела тебя одернуть, дать по попке как непослушной девчушке. – Адари стало легче, и она быстро говорила, пытаясь оправдаться передо мной. – Но она не хотела тебе вреда. Все получилось очень спонтанно.
     – А я ей смогла противостоять? В магии?
     – Да. Ты сумела поставить защиту и отражала ее натиск.
     Сама я этого не сознавала. Я действовала инстинктивно. Как много у меня от Вальрисы? Почему я не осознаю ее? Она не мешает, не вытисняет Валентина, а помогает моей Валь. Я смог добраться до некоторых ее рефлексов, может быть можно использовать и все остальные ее возможности? Было бы неплохо овладеть ее Силой, использовать ее в своей жизни.
     – Это была магия?
     – На Базе часто называют это магией, – согласилась Адари.
     – Это входит в мое обучение?
     Наставница снова замялась. Слишком многое я хочу знать, и слишком многое от меня хотят скрыть.
     – Это не включили в мои обязанности.
     – А что входит туда?
     – Я должна была найти тебя, пробудить твою сущность – начала Адари. – Я должна развить в тебе женщину, научить быть ею. Так как все это происходит на Базе, то я должна заботиться о тебе, создать все условия для развития, присматривать за тобой…
     – Словно нянечка, – вырвалось у меня.
     – Так оно получается, – улыбнулась наконец Наставница. – Я твоя нянечка. Меня специально для этого выбрали.
     – Кто?
     – Моя Госпожа – Зора. Она наделила меня способностями для твоей опеки.
     – Почему Госпожа?
     – Потому что она Взяла меня. Лет двадцать назад. Теперь я принадлежу ей и душой и телом.
     – Это хорошо или плохо?
     – Как тебе сказать. Тогда казалось плохо, а теперь я не могу без нее существовать. Я получаю удовольствие оттого, что служу ей.
     – Я тоже могу Взять?
     – Да. Вальриса могла, а Зора говорит, что можешь и ты.
     – А зачем?
     – Чтобы иметь своих зависящих от тебя людей, таких как я у Госпожи. Это называется Гарем. Они призваны удовлетворить любую твою прихоть, быть преданными, послушными и заботиться о тебе. Сейчас твой Гарем заменяю я.
     – Но если я не хочу рабской покорности, а наоборот – простых людских отношений, обычных привязанностей, то я не должна их брать?
     – Наверное, нет, – задумалась Наставница. – Скорее всего, именно это заставило тебя восстать против Зоры. Ты не хочешь подчинить Оксану Силой, а хочешь завоевать ее своим отношением к ней.
     На этот раз настала моя очередь задуматься. Чего хочу я? Оксанка мне нравилась, нравилась такая, какая она есть. Если ее подчинить себе то, что получиться? Не будет той искренности в отношениях, исчезнет прелесть взаимности. Почему я должна иметь ее в качестве «игрушки»? Кстати это относится и к остальным друзьям. Мне нравятся отношения с ними, их расположенность. Может быть, хотелось подтолкнуть наши отношения в определенное русло, но иметь их в качестве рабов…
     – Ты еще определишься кого захочешь Взять. Мне кажется, это должны быть нужные люди опытные в определенных отношениях. Пока что Зора разрешила, предоставила в наше распоряжение часть своего гарема.
     – Зачем? – удивилась я.
     – Ведь ты же должна почувствовать себя женщиной во всех отношениях? Они нам помогут. Тем более надо решить ряд вопросов здесь.
     – Что еще? – взяло верх мое любопытство.
     – Вряд ли этого маленького домика будет достаточно для твоих потребностей. Зора хочет, чтобы у тебя было что-то наподобие клуба, где можно будет отдохнуть, развлечься, а самое главное, куда смогут приходить люди. Необходимо место встреч и знакомств. Тем временем ты сможешь определиться, кто тебе подходит.
     – Слишком круто звучит.
     – Поэтому тебе и нужны гарем и нянечка, – в глазах и улыбке Адари мелькала лукавинка.
     Всего в этот вечер было очень много. Упражнения в трансформации вымотали меня физически, сытная еда и разговор, успокоили меня морально, обилие информации, ее запутанность и непонятность, утомили умственно. Не удержавшись, я зевнула, прикрывая свой рот тыльной стороной ладошки.
     – Кажется, нам пора спать. – Адари встала из за стола. – Идем. Няня, уложит тебя в постель, – добродушно подсмеивалась она надо мной.
     – А как же дома? – попыталась возразить я.
     – Там будет все в порядке. Тебе надо поспать. Ты устала, – она протянула мне руку.
     В ее голосе было столько уверенности, доброты и тепла, что я подала ей свою и встала со стула. Ноги не справились с равновесием, и меня повело в сторону. Наставница подхватила меня за талию и, прижав к себе, повела в комнату. Я поверила, что Адари будет моей настоящей няней, которая заботиться о своем дитяти, покрывать ее мелкие шалости и не позволит ей попасть в беду. Я склонила голову на ее плечо, и мне стало так хорошо и уютно с ней. Наставница сняла с меня халатик, уложила голенькую под одеяло, подоткнула его под мою спину. Скорей всего спать одетой мне не придется, поэтому не стоит и привыкать.
     – Спи и ни о чем не волнуйся, – поцеловала она меня в щечку.
     – Угу, – промурлыкала я в ответ, устраиваясь поудобнее.
     Хорошо, когда о тебе заботятся. Это так приятно и вызывает ответное доброе отношение.
     Свет погас, дверь закрылась, оставив меня наедине со своими мыслями. Раз я Вальриса, так пусть буду Вальрисой. В этом есть своя прелесть. Только вот почему я не сталкиваюсь с этой Вальрисой у себя в мозгу? Она пропитывает меня по периферии, заставляя чувствовать себя девочкой, отдает свои ощущения мне, но сама не предъявляет своих прав на мое тело. Она вообще не проявляется в сознательной части моего я, только в подсознательной. Отчасти я сама это сделала, когда затребовала моторные навыки. Может быть, я смогу получить и доступ к остальной части Вальрисы? Там должно быть очень много интересного… и ответы на большинство вопросов. Секундная медитация и я проскользнула своим сознанием в атрибуты. Повинуясь моим желаниям в, окошке появился запрос: «Доступ к полной памяти Вальрисы». Ответ пришел сразу: «Отказ в доступе. Отсутствует головной контактор». Это еще что за контактор? Не та ли эта отсутствующая деталь моего убранства? Тогда зайдем с другого бока.
     Запрос: «Доступ к магии».
     Ответ: «Магия находится под контролем памяти Вальрисы. Необходимо подключение».
     Запрос: «Подключение памяти Вальрисы».
     Ответ: «Отказ в доступе. Отсутствует головной контактор».
     Запрос: «Идентификация Вальрисы».
     Ответ: «Идентификация осуществлена. Обнаружено присутствие альтернативной матрицы»
     Запрос: «Идентификация альтернативной матрицы».
     Ответ: «Идентификация осуществлена. Название матрицы – Валентин».
     Запрос: «Активная матрица».
     Ответ: «В настоящее время активны матрицы Валентина и Вальрисы».
     Запрос: «Конфликт матриц».
     Ответ: «Конфликт матриц не обнаружен».
     Запрос: «Совместимость матриц».
     Ответ: «Матрицы совместимы. Матрица Валентина имеет признаки расширения матрицы Вальрисы».
     Запрос: «Слияние матриц».
     Ответ: «Отказ в слиянии. Блокировка матрицы Вальрисы. Отсутствует головной контактор и левый коммуникатор. Приоритеты матриц не позволяют осуществить слияние».
     Запрос: «Приоритеты матриц».
     Ответ: «Матрица Вальрисы имеет более высокий приоритет над матрицей Валентина».
     Запрос: «Установить одинаковые приоритеты матриц».
     Ответ: «Приоритеты установлены».
     Запрос: «Слияние матриц».
     Ответ: «Отказ в слиянии. Блокировка матрицы Вальрисы. Отсутствует головной контактор и левый коммуникатор».
     Запрос: «Приравнять указатели матрицы Валентина к указателям матрицы Вальрисы».
     Ответ: «Операция завершена. Матрица Валентина идентифицируется как матрица Вальрисы. Матрица Валентина имеет доступ к свойствам матрицы Вальрисы.».
     Запрос: «Слияние матриц».
     Ответ: «Отказ в слиянии. Блокировка матрицы Вальрисы. Отсутствует головной контактор и левый коммуникатор».
     Запрос: «Доступ к полной памяти Вальрисы».
     Ответ: «Отказ в доступе. Отсутствует головной контактор».
     Запрос: «Идентификация Вальрисы».
     Ответ: «Идентификация осуществлена. Обнаружена матрица Валентина – Вальрисы. Матрица Вальрисы блокирована. Активная часть доступна матрице Валентина. Рекомендуется слияние матриц».
     Идем по второму кругу. Спасибо и на этом. Кто-то очень хорошо блокировал Вальрису у меня в голове или же для доступа нужен некий головной контактор. Но мы теперь будем вместе: Валентин и Вальриса. Мы одно целое… Это победа… одна из первых…
     Пора спать…
     Просыпаться утром всегда трудно. Особенно для меня. И на это раз было все тоже самое.
     – Вставай.
     – Сейчас, мам.
     – Спасибо. Просыпайся.
     Ох ты! Это не мама – это наставница. Утро застало меня у Адари в облике Вальрисы. А как же родители? Что они думают? Наверное, волнуются? Сон пропал в одно мгновение. Вскакиваю на кровати готовая бежать, но Адари останавливает меня одним движением руки.
     – Не спеши.
     – Мне надо домой! Что скажут родители?
     – Успокойся. Все нормально. Я внушила родителям, что с тобой ничего не происходит. Они все будут воспринимать как должное.
     Такая постановка вопроса меня не радует. Зачем воздействовать на маму и папу?… Но с другой стороны, если бы они столкнулись со всеми моими проделками, то наверное заработали бы не один инфаркт, да и по больницам и прочим организациям побегали бы изрядно. Потом от всего этого не отделаешься… Отпустило…
     – Все будет хорошо, – утешает Адари. – Прими душ и идем завтракать.
     Поверю. Многое, что говорила Наставница, оправдывалось. Накинем халатик, ноги в тапки и в ванную. Моемся аккуратненько. Сейчас проблема с волосами нам не нужна, а те как назло лезут, куда попало. Надо было их связать. Сколько же мороки у этих девчонок. Кончики все-таки намочил. Ну и пусть. Зато от душа бодрее себя чувствую. Теперь вытираться, снова в халатик и тапочки, а затем на кухню. Пахнет вкусно. Адари умеет готовить.
     – Что у нас сегодня за планы? – интересуюсь, устраиваясь за столом.
     – Ты в школу пойдешь, – смеется Наставница.
     Как не интересно. Там сейчас будет большой кавардак по поводу моего бегства. Надо будет отдуваться за все это.
     – А может, пропустим школу? – с надеждой спрашиваю ее.
     – Ты можешь жить здесь сколько захочешь. Но мне почему-то кажется, что тебе не захочется полностью зависеть от меня или кого-то другого.
     Тут она права. Я хочу жить сама, а не постоянно слушать приказания, иди туда, принеси то, не трогай это – как собачка на поводке.
     – Судя по твоему поведению, – продолжала Адари, – ты в большей мере Валик, который стал прелестной Валей. Я верю, что ты будешь чудесной девушкой, но у тебя доминанта Валентина. А он живет в реальности этого мира, и развитие его пока соответствует старшекласснику. Чтобы идти дальше, надо развивать в себе способности, как Валика, так и Вали.
     И здесь не обошлось без нотаций. Однако Наставница права, от школы не отвертишься. Придется идти. В знак протеста я превратился в Валика, но, тем не менее, завтрак доел с не меньшим аппетитом. Адари наблюдала за мной.
     – У тебя остались видны атрибуты, – заметила она.
     Такого я и сам не ожидал. Оказывается мои вчерашние занятия по пропихиванию сквозь отказы атрибутов, не пропали даром. Они теперь воспринимали меня как свою хозяйку. А как насчет взаимодействия? Мысленно дотрагиваюсь до одного из атрибутов Тянусь в контакт и передо мной распахивается окошко. Не долго думая, я отдаю приказ скрыть атрибуты и убеждаюсь что их не видно. Снова вступаю в контакт… Ура!!! Сработало!!!
     – Осваиваешься? – улыбается моей ребячливости Адари.
     – Угу, – обиды на нее уже нет.
     – Ну тогда переодевайся, забирай портфель и беги домой. Как раз успеешь собраться в школу.
     – Сейчас. А откуда портфель?
     – Думаешь, оставим тебя в беде?
     – Спасибо.
     – Воспитанная девочка, – рассмеялась Адари.
     – И послушная, – шучу на это раз я.
     – Это мы посмотрим, – грозит пальцем Наставница. – У нас еще много впереди.
     Что удивительно, я совсем не против продолжить свое бытие Вальрисой, и обучение тоже… Это даже становится интересно.
     – Когда прикажите прибыть, для дальнейшей стажировки.
     – Можешь сегодня погулять, а завтра заходи. Могут появиться срочные дела.
     – Хорошо.
     Переодевание много времени не заняло. Захватил портфель и на выход.
     – Я пошел.
     – Счастливо, Валик.
     – Тебе тоже.
     Дом встретил меня своей родной обстановкой. Мама собиралась у себя в комнате.
     – Не опаздывай, – напомнила она, заслышав мои перемещения.
     – Да, мам.
     Она не чувствовала себя обеспокоенной, а я по-прежнему относился к ней как маме. От этого настроение у меня поднялось. Минутное дело переложить учебники и тетради в портфеле. И я уже на пути в школу.
     – Мам! Я побежал.
     – До свидания, Валик.
     В школе дела обстояли довольно странно. Никто из учителей не то что упрекнул меня за вчерашнюю выходку, но даже не спрашивали о ней. Одноклассники отнеслись ко мне обыденно. Был ли ты или нет вчера, убегал с урока или нет – это твои проблемы, а мы посмотрим, что произойдет. Более участливы были Серега с Мишкой. На первой же перемене они забросали меня вопросами о моем состоянии и предложили посильную помощь в дальнейших срывах уроков, так как вчера после моего столь экстравагантного выхода, учительница скрылась у директора минут на двадцать. Затем заявился мужик, объяснил что у меня кое что произошло, что потребовало срочного ухода, забрал портфель и скрылся в неизвестном направлении на машине. Последнее наводило на мысль о перспективах моего пребывания в стенах данного заведения. Поэтому ребятам очень хотелось узнать, как можно симулировать с толь высокими покровителями.
     Пришлось напрячь свои способности отшучиваться и юлить. Рассказывать правду было нельзя, лгать не хотелось, а внимание ребят было приятно. Хорошо иметь друзей. На следующей перемене к нам присоединились и девчата. Разговор от моей персоны перекочевывал на наши дружеские отношения и при подаче Сереги на более интимные темы. Это заставило меня призадуматься, что неплохо бы активизировать нашу дружбу, особенно в плане отношений между полами. Ребята уже давно были не против, и особого сопротивления у девчат не замечалось. Нужен был толчок. Способна ли Вальриса в образе Валика дать этот импульс? И нужен ли он? Не превратиться ли это в их Взятие? Такой поворот дела мне не нравился. Мне нужны были друзья, открытые честные друзья и подружки, с которыми можно было поговорить, довериться и оказать помощь. Если можно обойтись без подчинения тогда можно и попробовать.
     Разговор с Оксанкой произошел уже, когда мы возвращались домой.
     – Что произошло, Валик?
     – Ты же знаешь, когда я осознал что произошло, то был настолько шокирован, что сорвался с места…
     – Мне кажется, что здесь что-то не то, – не дала закончить официальную версию Оксанка.
     – Почему ты так думаешь, – насторожился я.
     – Я чувствую, что это связано с другим, – призналась она.
     – Да нет… – начал я.
     – Мне показалось, что в тот момент ты был тот и не тот одновременно, – продолжала Оксанка, не давая мне возразить. – Словно в тебе было два человека.
     – Ты начиталась фантастики.
     – Нет, Валик. Фантастика здесь ни при чем. Я думаю, что Галина Александровна была права. Это сказывается твое второе я.
     Такой оборот стал неожиданностью. Насколько Оксанку ввели в курс дела? И почему она обратила внимание на слова женщины именно в данном случае? Неужели Оксаночка является «моей половинкой» и так чувствует меня? Было бы грех ее обманывать. И говорить правду тоже опасно. Что тогда? Искать серединку, та которая является золотой? Полуправда и недомолвки?
     – Да, – соглашаюсь я.
     – Что? – не поняла сразу Оксанка.
     – Это действительно проявление моей второй ипостаси.
     Она вопросительно смотрела на меня, ожидая внезапной перемены.
     – И сильно она проявляется? – в ее голосе чувствовалась осторожность.
     – И да и нет, – уклонился я от ответа.
     – Ты ничего не помнишь?
     – В том то и дело что я полностью все прекрасно помню.
     – Не контролировал себя?
     – Как говориться был полностью дееспособен.
     – А как же это проявлялось?
     Ох уж это женское любопытство. Впрочем, недавно и я в таком же обличье интересовался многими вопросами. Надо быть терпеливее и терпимее.
     – Я словно поменялся внешне, – бросив взгляд на Оксанку, отмечаю, что та с интересом слушает меня. – Внутренне я остался такой же. Все понимал и осознавал, вел себя точно также как и сейчас, но вторая половинка накладывала свой отпечаток.
     – Я не понимаю. Ты был прежним и другим?
     – Это трудно объяснить, – вздохнул я.
     Метров двадцать мы шли молча.
     – Ты, в самом деле, оставался прежним?
     – Я был самим собой, – нашел я выход. – И думал о тебе, – добавил внезапно даже для себя. Отчасти это была правда, если вспомнить наш с Зорой конфликт.
     – Правда? – в глазах Оксанки промелькнула радость.
     – Да.
     Самое простое подтверждение показалось мне оптимальным в данном случае.
     – Тогда ты мне нравишься в обоих своих проявлениях, – сообщила она мне, чем озадачила еще больше. – Галина Александровна говорила, что ты будешь… – она замялась, – одинаков ко мне во всех случаях.
     Да она влюблена в меня по самые уши. Восторг охватил меня.
     – Конечно, буду. На руках тебя буду носить, – от избытка чувств я схватил ее и прижал к себе.
     – Отпусти дурак. Люди вокруг, – и когда я ее отпустил, добавила. – За тобой нужен присмотр в обоих твоих ипостасях.
     – Истину глаголете, Моя Леди.
     – И я это сделаю.
     – Что именно?
     – Присмотрю за тобой. – Она чмокнула меня в щеку и скрылась в подъезде.
     Ближе к вечеру, когда с повседневными делами было покончено, я отправился во двор к ребятам. Серега и Мишка играли в теннис.
     – На вылет, – потребовал я.
     – Отдохни, – огрызнулся Серега. Видно в этой партии ему доставалось.
     Я устроился на скамеечке, возле стола и наблюдал за мельканием шарика. Серега проигрывал с минимальным счетом. При желании с его стороны это было поправимо, только вот Мишка всегда играл аккуратно. Его манера игры иногда выводила из себя, и противник начинал нервничать.
     – А где девчонки?
     – Дома сидят, – ответил Мишка, отбивая шарик.
     – Маринка их подзуживает, – добавил Серега. – Черт! – пропустил он очередной удар.
     – Собирают очередной девичник.
     – Что они там делают?
     – Сходи, посмотри, – предложил Серега.
     – Если превратишь меня в девчонку, обязательно схожу, – пообещал я. – А что бы ты сделал, если бы смог превратиться в девчонку.
     – Сексом занялся, – не задумываясь, ответил Серега.
     – А еще?
     – И еще раз. Чем еще заниматься девчонке?
     Ребята разыграли очередную подачу. На этот раз очко проиграл Мишка.
     – А наши не хотят.
     – Чего не хотят? – не понял Мишка.
     – Следовать теории Сереги, – пояснил я.
     – Ничего раскрутим, – пообещал тот, выполняя подачу.
     – Ты только языком работаешь.
     – Больше – меньше, – предупредил Мишка.
     – Подавай. – Шарик запрыгал по столу. – Я языком работаю где нужно.
     – Так тебя можно поздравить?
     – Почти.
     – Не идет?
     – Партия, – поймал шарик Мишка.
     Я встал и забрал ракетку у Сереги. Разыграли подачи. Я пропустил очко, и подачи перешли к Мишке.
     – Светка не против. Нутром чую. Подставляется, как только может.
     – Они все подставляются. Томка тоже любит это делать, – признался Мишка.
     – О Маринке я молчу. Та залезет во все дыры. А как Оксанка?
     – Аналогично.
     Полуправда не ложь.
     – Может их подтолкнуть? – предложил я.
     – Каким образом.
     – Тут нужна умная голова.
     – Мишка, колись, Как можно раскрутить девчонок на разврат?
     – Надо завести. Уменьшить самоконтроль, возбудить.
     – Умник. Проще говоря, напоить и показать порнушку.
     – И заинтересовать чем-то, увлечь игрой.
     – Идея. Светлая голова.
     Я уже проигрывал. Начал то я без разминки, а Мишка уже отыграл с Серегой, и к тому же выиграл.
     – Организуем вечеринку. Без предков, – начал разрабатывать план Серега. – У кого есть возможность?
     – Мои на субботу и воскресенье едут на «фазенду», – доложил Мишка.
     – Спаситель. Беру на себя снабжение: выпивка, закусь. Мишка как твоя коллекция порнушки?
     – Цела, если родители не перепрятали.
     – Валька, с тебя наглядный материал.
     – Притащу журналы.
     – Мишка, выдашь планчик – как и когда что делать. Потом обсудим. Идет?
     – Угу.
     Разрыв в счете оставался неизменным. И то дело.
     – Ребята, замолкли, – скомандовал Серега. – Оксанка идет.
     В это время я пропустил последний мяч.
     – Партия, – невозмутимо провозгласил Мишка.
     – Моя очередь. Валька отвлеки Оксанку. Мы тут обмозгуем дальше.
     – Уговорил, черт красноречивый.
     Серега занял место у стола, я же направился навстречу Оксанке.
     – Променад перед ужином? – встретил я ее вопросом.
     – После, – поправила она меня.
     Оксаночка была в хорошем настроении. Двигалась она спокойно, с присущей ей грацией. Короткая маечка, оставляющая обнаженным живот с пупочком, летние штаны, босоножки на каблучке, через которые виднелись ножки в чулочках, говорили, что Оксаночка вышла прогуляться, а не заниматься физическими упражнениями.
     – Значит, двигаться надо осторожно, чтобы не растряслось.
     – Вот ты меня и проводишь. Осторожненько.
     – Как прикажете.
     – Приказываю.
     – Прошу, – подставляю ей локоток.
     – Мерси, – она взяла меня под руку.
     – Куда вас сопроводить?
     – Идем к ларьку, купим конфет.
     – С удовольствием.
     Мы направились со двора к остановке, где и располагались наши торговые точки.
     – Опять о сексе говорили?
     – Почему сразу о сексе?
     – О чем еще может говорить Серега? – рассмеялась Оксанка.
     – О спорте.
     – Ой не надо. Когда он занимается спортом, то о нем молчит как рыба.
     – Да разве теннис это спорт?
     – А что по твоему?
     – Игра.
     – Спортивная.
     – Сдаюсь.
     – То-то же. Не будешь задаваться.
     – Тебя не правильно нарекли. Надо было не Оксаной, а Василисой.
     – Премудрой?
     – И Прекрасной.
     – Я уже привыкла к Оксане.
     – Тогда пусть будет Оксана Прекрасная.
     – Подлиза.
     – Оксана Прекрасная и Премудрая.
     Мы добрались до киоска, и Оксанка стала выбирать сласти. После непродолжительной паузы она вновь взяла меня под руку, держа во второй кулечек.
     – Я все думаю, как люди живут в таких домиках.
     Остановка находилась на разделе между многоэтажками, где проживала Оксанка и частным сектором, где обитал я. Оксанка рассматривала дома, укрывшиеся в зелени деревьев за заборчиками.
     – Нормально. Всю жизнь провел там.
     – Покажешь мне?
     Простое любопытство? Напрашивается в гости?
     – Хочешь прогуляться?
     – Угу, – у не во рту как раз оказался очередной кусочек конфеты.
     – А то могу и в гости пригласить.
     – Было бы здорово посмотреть на твою берлогу.
     – Приготовься встретить там противное и ужасное.
     – Ой, ой, ой. Какие мы грозные.
     – Идемте Леди. Посмотрите, как живут ваши подданные.
     – А я то думала, что там живут рыцари, которые в конюшне содержат белых коней.
     Я перевел Оксанку через дорогу, и мы направились к моему двору.
     – Если конечно покопаться, то можно найти белую кобылку. Необъезженную и строптивую.
     – Пожалуй, достаточно будет и одного рыцаря.
     – Вот насчет рыцарей здесь напряженная обстановка. Их как вид изживают.
     – За что же?
     – За преданность.
     – В смысле предавать?
     – Какие вы злые на язычок.
     – Какие рыцари – такой и язычок.
     – Это намек?
     – Конечно. Как же вас еще заставить быть внимательнее к даме.
     – Намек понял. Прошу, – я распахнул калитку перед Оксанкой, пропуская ее вперед.
     – Что-то у вас тут тихо.
     – А никого нет. Родители ушли к соседям на день рождения.
     – Так ты один остался.
     – Угу, – я отпер дверь дома и провел Оксанку внутрь. На пороге мы разулись. Я отдал свои тапочки Оксанке, а сам остался босиком.
     – Так, где тут твои апартаменты?
     – А вот сюда красавица. Жилище холостяка, – я указал ей свою комнату. – Кофейку не желаете?
     – Давай.
     – Располагайся, и чувствуй себя как дома.
     Я ретировался на кухню. Для экономии времени наливаем в чайник воды на четверть, ставим его на плиту, и пока он закипает, расфасовываем растворимый кофе по чашечкам. Оксанки не слышно. Сейчас мы присоединимся к ней. Что же можно предложить к кофе? Быстрая ревизия по маминому хозяйству, принес нам полпачки печенья, варенье, масло. Набор не ахти, но на скорую руку сгодиться. Распределяем элегантно припасы по блюдечкам, ставим все на поднос… Вода закипела. Вовремя. Заливаем кофе и размешиваем ложечкой. Готово. Можно отправляться. С подносом в руках захожу в комнату и чуть все не роняю себе на ноги. Оксанка полулежит у меня на кровати на боку, ноги полусогнуты одна на другой, ступни обтянуты нейлоном, и рассматривает порножурнал из моей коллекции. Ладони сразу вспотели, все тело пробила мелкая дрожь, руки ослабли, еле донес поднос с угощением до стола.
     – Ты что делаешь? – чуть не ору я.
     – Журнал смотрю, – невозмутимо отвечает Оксанка.
     Я чего-то не понимаю. Она должна была испытывать отвращение, плеваться, краснеть. Вместо этого, Оксанка проявляла неподдельный интерес к красочным фотографиям полового акта.
     – Разве тебе интересно? – задаю я глупый вопрос от растерянности.
     – Еще бы.
     – Но мне казалось…
     – Только мальчишкам нравится? – она оторвалась от журнала и посмотрела на меня с веселым выражением. – А мы не меньше вашего этим интересуемся.
     – Не думал об этом, – признался я.
     – А я думала. Знаешь, какая я развратная?
     – Не-ет.
     – У меня самой есть парочка таких журнальчиков. Разденусь, залезу под одеяло, смотрю и мечтаю, будто это со мной все вытворяют. Так возбуждаюсь, что голову теряю и пальчиками удовлетворяюсь.
     Никакого смущения, даже, наоборот – во взгляде озорство. Ребята да что это такое? К чему мы идем?
     – Жалко, что меня никто не видит тогда… – мечтательно продолжила Оксанка.
     Похоже, появляется шанс проявить себя.
     – Готов быть твоим благодарным зрителем.
     – Знаешь, – задумчиво говорит Оксанка. – С тобой мне ни капельки не стыдно. Будем развратничать, – озорство снова овладело ею.
     Она порывисто поднимается с подушки и снимает через голову маечку, под которой кроме прелестной груди ничего нет. Оксанка встряхнула головой, и ее волосы волной колыхнулись в след ее движения.
     – Ну как? – спрашивает она, с тем же азартом.
     – Потрясающе.
     – Да?
     Она встает на колени, расстегивает брюки и спускает их на бедра, открывая узенькую полоску трусиков, садится на кровать и вытягивает ноги в моем направлении.
     – Сними, – просит Оксаночка.
     Сейчас упаду. Не верю своим глазам и ушам. Может быть я сплю? Но на меня так призывно смотрят кончики пальцев ног, что промедление смерти подобно. Подхожу к кровати, приседаю, беру руками ее ступни. Ощущая ладонями обтягивающую тонкую ткань, поддаюсь желанию и целую пальчики. Оксанка прикусила нижнюю губку и призывающе смотрит на меня. Начинается настоящий секс! Вряд ли мы остановимся на ласках, если удаляются последние преграды. Медленно стягиваю с нее брюки, освобождая стройные ножки. Мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Оксанка касается левой ногой моей рубашки на груди.
     – Ты тоже. У нас равноправие, – заявляет она.
     Разве можно устоять против такого. Я чуть не разрываю рубашку, сбрасываю на пол. Нога Оксанки касается ширинки и выпирающего бугорка под нею. Намек понято. Штаны следуют вслед за рубашкой. Теперь мы в одинаковых условиях: Оксанка в трусиках и чулках, я – в одних трусах.
     – А теперь давай пить кофе.
     С ней не соскучишься. Невозможно предугадать ее действия. Пить кофе раздетыми! Разврат в ярчайшей его форме, но мы не против. Мы «за» всеми руками и ногами. Только дверь прикрыть надо. Оксанка облокотилась на спинку постели, подложив под спину подушку. Я сел у нее в ногах, а поднос пристроил под боком Оксаночки. Та взяла чашку, и стала спокойно пить. Свои ножки она поставила ко мне на бедро и потихоньку его массировала. Она была похожа на кошечку, которая от удовольствия запускает сои коготки в мягкую подстилку, разве что не мурлыкала. Такой массаж мне нравился, и я свободной рукой поглаживать ее ножки, что не встретило с ее стороны никакого возражения.
     – Что скажут нам благодарные зрители?
     – Великолепное зрелище. – Моя рука блуждает от голени до коленки и дальше – на бедро, затрагивая и внутреннюю сторону. Оксанка разводит коленки, позволяя мне там свободно двигаться. – Надеюсь продолжение будет еще лучше.
     – Будет, – обещает Оксаночка. – Хочешь посмотреть, как я мастурбирую?
     – Ты еще спрашиваешь?
     Ее рука опускается на лобок и начинает его тереть сквозь ткань трусиков. Движения медленные, привычные. В таком положении заканчиваем пить кофе. Оксаночка ставит свою чашку на поднос, оттягивает полоску ткани, которая прикрывает ее вход и запускает пальчики внутрь. При этом она закрывает глаза и откидывается назад. Явно получает удовольствие. Я тоже. Открывающаяся передо мной картина, понуждает мою руку добраться до края чулок и перейти на обнаженное тело.
     – Трусы мешают, – заявляет Оксаночка, но сама продолжает свое занятие, не меняя позиции. Она подталкивает меня, а я, сластолюбец, поддаюсь.
     Из соображений безопасности переставляю поднос на стол, стоящий рядом, затем тянусь к резинкам трусиков. Оксанка подымает свою попку, позволяя спустить трусики на бедра. Дальше эту деталь туалета Оксанки постигает та же участь что и предыдущие, а именно отправляется на другой край постели. Перед моим взором заветное место, бесстыдно обнаженное. Пальчики теребят губки, проникают в серединку. Картинка – к которой хочется присоединиться, что я и делаю, раздвигая губки своими пальцами. Оксанка расставляет ножки, давая мне возможность добраться до своего места удовольствия. С чего же начать? Согласно всем известным мне произведениям или просто ворваться? Нежность одерживает победу, и я склоняюсь к ее красавице. Кончиком языка касаюсь нижнего основания губ, так как пальцы Оксаночки обрабатывают верхнюю. После моего прикосновения ее рука покидает ристалище. Провожаю взглядом перемещение и замечаю, что теперь Оксаночка занялась своими сосками, томным взглядом наблюдая за моими манипуляциями. Киска отдана в полное мое распоряжение. Попытаемся оправдать оказанное нам доверие.
     Занятие для меня новое. Пытаюсь быстренько вспомнить прочитанные и виденные нюансы, чтобы применить их на практике. Язычком по губкам вверх, до их соединения, пощекотать, поиграть с бугорком. Теперь спустимся ниже, раздвинем плоть и насладимся внутренней поверхностью. Делаем круг по внешней стороне и возвращаемся к бугорку с клитором. Поцелуем, вберем его в себя одними губами. Оксанка стонет. Она положила ладонь на мою голову и слегка придавливает, ноги уже широко раскинуты. Продолжаем ласки. Язык гуляет по губкам, пытается проникнуть в дырочку, но его явно не хватает для данной операции. Возвращаемся к клитору, поиграем с ним, а потом и пососем. Оказывается бугорок с его содержим очень чувствителен, как нам и говорили. Оксанка снова стонет, уже продолжительно, чувственно. Я отрываюсь от своего занятия, смотрю на нее и встречаю ее взгляд: затуманенный, вожделенный. Она берет мою голову своим руками и тянет к себе. Если женщина просит, надо уступить. Я следую за ее ручками, и практически ложусь на нее. Оксаночка подставляет сои губы для поцелуя. Это уже привычное занятие, и мы сливаемся вместе. Своей кожей я ощущаю ее разгоряченное обнаженное тело, которое стремиться прижаться ко мне. Очень приятное чувство.
     – Войди в меня, – просит Оксаночка, когда мы прервали поцелуй.
     – Ты хочешь этого?
     – Да.
     – Будет больно. Ты же девственна, – вспоминаю я про осторожность.
     – Я уже давно порвала ее, когда мастурбировала, – улыбается она.
     – Ненасытная.
     – Да, – соглашается Оксаночка.
     Чтобы выполнить ее просьбу, мне необходимо провести одну операцию – снять трусы. Пришлось покинуть мою прелесть на время подготовки, но я быстро вернулся в исходное положение. Оксаночка обхватила за шею и прижалась своим телом. Мне же надо попасть к ней внутрь. Дружок конечно несгибаем и тверд, но вот попадать в подружку еще не научился. Первые попытки не увенчались успехом, а только позволили нашим органам потереться друг об дружку. Пришлось направлять рукой. Я почти наваливаюсь на Оксаночку, но та молчит и все прижимается ко мне.
     Войти оказалось не так уж и просто. Смазки хватало, а вот сам вход в пещерку был узковат, по сравнению с моим инструментом. При этом даже просто найти вход оказалось затруднительно. Однако я справился с этой задачей. Головка уперлась в щелочку и стала медленно раздвигать ее. Ощущение от проникновения в вагину – потрясающие: тепло, давление, смазка, плотный контакт. Я медленно погружаюсь в Оксаночку и наслаждаюсь этим. Сопротивления моему продвижению нет, Оксаночка не кричит и не дергается от боли. Значит она действительно устранила свою природную преграду. Тем лучше. Начинаем фрикции. Как там, в детской поговорке: «Туда, сюда, обратно – о боже как приятно». Мне действительно приятно. Оксанка вцепилась в меня, не оторвать, часто дышит мне в ухо.
     А это что такое? Мой фаллос сдавили мышцы вагины. Ей тоже приятно, она распаляется от моих движений. Насколько я помню, а помню я смутно у нее ощущение от давления фаллоса о внутренние органы должно вызывать волнообразные наплывы напряжения, которые иногда вызывают спазматическое сокращение внутренних мышц, а по телу разливается зуд нетерпения и желания продолжить. Это же напряжение заставляет Оксаночку стонать, что подхлестывает меня.
     Постепенно ускоряем темп. Мой инструмент уже не просто твердый, он каменный, и доставляет мне наслаждение. Он утопает в тепле лона Оксаночки, ласкается об ее органы, впитывает ее соки. Мы сами вспотели, и наши тела проскальзывают в такт моим движениям.
     А стоять на локоточках, нависнув над Оксаночкой, тяжеловато, но она, кажется, уже начинает подходить к вершине. Вагина сокращается все чаще, и в такт им раздаются стоны моей красавицы. Надо выдержать. Я глубоко проникаю в плоть Оксаночки. Ритмичные движения все-таки делают свое дело. Оксаночка кричит, выгибается, мечется подо мной, а затем вжимается в мое тело. Мне трудно, но я не могу остановиться. Я сам на грани оргазма. Только как мне поступить? О предохранении мы не позаботились, а сразу перешли к любовным утехам. Кончит в Оксанку? Нельзя. Надо выходить. Но ведь хочется.
     Моя девочка расслабилась, отпустила меня. Надо пользоваться моментом. Приподняться и лечь сбоку, хоть руки отдохнут. А закончим мы привычным способом. Рукой обхватил ствол и быстро заработал, доводя себя до кондиции.
     – На меня, – просит Оксанка, наблюдая за моими манипуляциями.
     Направляю ствол в ее сторону. Момент истины близок, он приближается неумолимо, заставляя меня мобилизовать все свои резервы. Струя вырвалась из головки и полетела прямо на грудь Оксаночки. Такого не ожидал и я, зато последующие извержения пришлись ей на живот. На этот раз их было довольно много, так кА я не занимался собой порядочно, если вспомнить все последние события. Пришло облегчение. Я завалился рядом с Оксанкой. Та прижалась ко мне всем телом, положив руку на мою грудь, закинув ногу и размазывая семя между нашими телами. Ее тело приносило умиротворенность и радость. Я обнял ее, наслаждаясь ее обнаженным телом.
     – Ты сводишь меня с ума, – доверилась Оксаночка.
     – Ты сама сведешь, кого хочешь, – отвечаю я, целуя в краешек губ. Ее пальчик скользит по моей щеке.
     – Я сильно распутная?
     – Ты распутна настолько, что нравишься мне.
     – Мне так хорошо с тобой, – она устраивается у меня на плече.
     – Нам хорошо вдвоем, – подытожил я.
     – Да, – соглашается Оксаночка. – Хочу быть вместе с тобой.
     – Ты со мной. И внешне и внутри.
     – Тебе понравилось? – она вновь подняла голову и смотрит на меня.
     – Да. Ты реализуешь мои мечты.
     – Как и ты. Вот бы все это заснять.
     Оксанка продолжает меня удивлять. Кажется ее сексуальный аппетит очень большой.
     – Серьезно?
     – Угу. Посмотреть на себя со стороны. Я часто мечтала побыть на месте актрис в фильме или журнале, разглядывала себя в зеркало, думая как буду выглядеть со стороны.
     – Выглядишь возбуждающее. Лучше всех моделей и актрис
     – Болтун.
     – Хочешь сниматься в фильмах для взрослых?
     – Вряд ли. Я хочу быть с тобой. Тогда я согласна на все, и все хочу.
     – Я твой катализатор.
     – Ты дал мне почувствовать себя женщиной. Без тебя я не ощущаю ничего.
     – Наговорила…
     – Я серьезно, – возразила Оксанка. – Она мне так и сказала: «Ты будешь чувствовать себя женщиной только с ним».
     – Кто сказал?
     – Галина Александровна.
     – А-а-а. – понял я, и сопоставил некоторые факты. – Поэтому ты мне и заехала по физии?
     – Угу.
     Их прихожей донесся звук открываемой входной двери. Родители!!! А мы в таком виде!!!
     – Встаем, – скомандовал я.
     – Зачем.
     – Предки вернулись.
     – Ну и что?
     – Ты не боишься?
     – Ни капельки. Я же говорила – с тобой мне ничего не страшно. Пусть видят, что нам хорошо.
     – Извращенка.
     – Твоя извращенка. – смеется Оксанка. Слава богу, я хоть дверь прикрыл.
     Как ни странно, мы продолжаем лежать, тесно прижавшись, и слушаем, как родители хлопочут по своим делам в доме.
     – Самая дорогая извращенка, – я крепко целую ее в губы. Она с готовностью отвечает.
     – Валик ты спишь? – спрашивает мама из-за двери. Откуда она знает, что я дома? Где мы оставили следы? Кофе? Да. Все? Нет, еще обувь на входе: моя и Оксанки.
     – Да, – отвечаю я, – Мы тут с Оксаной, алгебру делаем. Сама Оксаночка, беззвучно смеется.
     – Не буду мешать. Только смотри уже поздно становиться.
     Мама оставляет нас в покое. Хорошо, что она не обращает на мои странности внимания. Спасибо Наставница. А Оксанка снова устраивается у меня на плече. Ей все нипочем. Но как приятно держать ее обнаженную в своих объятиях. Не хочется думать ни о чем, а просто наслаждаться ощущением тел и чувством близости.
     Мы лежим, не шевелясь, минут десять.
     – В самом деле, поздно уже. Твои беспокоиться будут.
     – Угу, – мурлычет в полусне Оксаночка.
     – Оксаночка, ты слышишь меня?
     – Угу.
     – Женщина, как тебе не стыдно?
     – Стыдно, когда нечего показать.
     – Встаем, – и первым подаю пример, освобождаясь от ее объятий.
     Помыться мы не сможем, придется обойтись пока без душа. Натягиваю трусы, собираю одежду Оксанки и отдаю ей и продолжаю облачаться дальше. Та тоже начинает одеваться, не стесняясь меня. Наблюдать, как собирается женщина, тоже удовольствие, и я не преминул им воспользоваться. Оксанка собралась довольно быстро. Вещей на ней было и так мало. Вот только прическу ей пришлось поправлять без зеркала. Такого добра пока в моей комнате не водилось, а надо, в конце концов, его завести, ведь и мне тоже может оно понадобиться.
     – Я готова, – доложила Оксанка.
     – Алгебру не забудь, – подшучиваю над ней.
     – Я тебе такую алгебру закачу…
     – Верю, верю, – спешу ее успокоить ее. – Только у тебя мы алгеброй занимались, здесь – тоже.
     – Значит, у нас будет теперь две алгебры. Одна для школы, а другая – для нас двоих.
     – Вторая алгебра мне нравиться больше.
     – И мне нравиться, – она потянулась ко мне, и я не смог отказаться обнять и поцеловать ее.
     – Идем.
     Мы вышли из нашего убежища. Мама и папа сидели в зале и смотрели телевизор.
     – Я провожу Оксану, – сообщил я им.
     – Хорошо, Валик, – обернулась мама.
     – До свидания, – скромно попрощалась Оксаночка.
     – До свидания.
     На улице темно. В наших переулках без освещения можно и ногу подвернуть, если не быть осторожным. Оксаночка идет под руку, и прижимается ко мне. Она ворвалась в мою жизнь, как яркий метеор и застряла в ней прочно и скорей всего навсегда. Смогу ли я порвать с нею? Честно говоря, не знаю, но чувствую, что это не получиться просто. Она вся раскрылась мне навстречу внезапно, бесстыдно, откровенно. Она стала женщиной для Валентина. Для того Валика, который становится Вальрисой, и сам уже многого в себе не понимает. Она действительно поддерживает и стабилизирует мою мужскую половину, и испытывает от этого радость и наслаждение. Сегодняшнее бесстыдство и распущенность для меня откровение. Откровение и для всех остальных, если судить по окружающим, которые знают ее как примерную и послушную девочку. Притворство это? Влияние второй моей ипостаси, или кого-то связанного с нею? Можно быть распущенным сверх меры в мечтах дома и одновременно образцом для окружающих. Человек с двойным дном. Как и я. Только ее двойственность теперь может исчезнуть, и она станет самой счастливой девчонкой на свете. Может именно этого она и хочет?
     – Завтра зайдешь? – интересуется Оксаночка. – Делать Алгебру.
     – Завтра занят, – с неохотой отвечаю я, так как должен быть у Адари. – Но алгебру мы не можем бросить.
     – У тебя появились какие-то секретные дела.
     Она намекает на тот день, когда я встречался с Виктором Андреевичем.
     – Это связано с моим вторым я, – выдаю ей полуправду.
     – Твое второе я меня тоже очень интересует.
     – Всему свое время.
     – Наше время уже наступило, – заявляет она и прижимается ко мне всем телом. Мы как раз находимся у нее в подъезде, поэтому я ее от души целую.
     – Беги. Никуда я от тебя не скроюсь.
     – Это точно, – и она убежала вверх.

     11.03.2005 г.