Эйнджил приехала на стоянку бара и глубоко вздохнула, красавчик, нахамивший ей, и теперь еще обогнавший на дороге, наконец, остановился. Она несколько минут переводила дух, наконец решившись выйти из машины. Громко хлопнув дверцей, девушка ступила на грязный тротуар.
     - Эй, красотка, ты не заблудилась?
     Грязный, несчастный бомж подошел к ней, помахивая полупустой бутылкой пива.
     - Отвали, папаша! - Грубо и без истерики в голосе, произнесла Эйнджил.
     - Что, что? - Не понял приставала.
     Он грязно ругнулся и хотел с размаху ударить девушку по щеке. Она ловко перехватила руку пьяницы и с силой крутанула ее по часовой стрелке, звонко вскрикнув, старик приземлился на грязный асфальт стоянки. Эйнджил зажала его кисть, сильно пригнув ее к запястью и надавила со всей силой на шишечку среднего пальца. Пропойца взвыл от боли и унижения, однако, не имея возможности подняться.
     - Благодари Бога, или в кого ты там веришь, старый ублюдок, что ты так отвратителен и грязен.
     Она с неожиданной для ее хрупких ручек легкостью переломила руку старика и, оставив его стонущего в грязи улицы, поспешила в бар. Около входа девушка остановилась и привела себя в порядок, когда с внешним видом было покончено, Эйнджил толкнула дверь бара, и уже входя, взглянула на небо, в ее больших страстных цвета морской воды глазах, отразилась полная луна.
     В баре было многолюдно, душно от дыма сигарет и спец.установки тумана и шумно, от кричащей на сцене группы.
     - Ух, ты, какая к нам птичка пожаловала, - красивый незнакомец, легко провел по ее заду.
     Эйнджил улыбнулась и мягко взяла его за руку.
     - Я так голодна, милый, - прошептала она, облизывая соблазнительные губки.
     - В чем проблема, киска - красавчик улыбнулся, - идем, я тебя накормлю, у меня очень много еды, он подтянул рукой свою ширинку.
     Эйнджил обняла его за талию, и уже уходя, оглянулась, разыскивая того, за кем она гналась по ночному городу. Незнакомец потянул девушку за собой и завел ее в какую-то подсобку.
     - На колени! - Приказал он, слегка потянув девушку за волосы вниз, любуясь, как они отблескивают серебром лунного луча, падающего в окно.
     Эйнджил ухмыльнулась, и, не обращая внимания на боль, поцеловала наглеца, затем еще и еще.
     - Чего же ты медлишь, сука, - грязно ругнулся незнакомец. - Начинай!
     - Действительно, чего медлить.
     Эйнджил ухмыльнулась и начала наклоняться, приседая на пол. Парень даже не понял, что произошло, когда его сильное тело вдруг очутилось на полу, а в горле проснулась ужасающая горящая боль, девушка жадно припала к его шее, сильно прижав его к полу, своим вдруг ставшим таким тяжелым телом.
     Жертва попыталась шевельнуться, но Эйнджил, не позволила ему, придавив парня сильнее и глубже вонзив зубы в его пульсирующую венку. Теплая, вкусная кровь, молодого и здорового животного брызнула ей в рот, на секунду голова пошла кругом от пьянящего напитка и хищница ослабила хватку. Парень вырвался, проворно вскочил на ноги и кинулся было к двери, которую сам же и закрыл на ключ, когда привел девушку в подсобку, намериваясь поразвлечься с ней подольше. Трясущимися руками, несчастный дернул ручку, забыв про замок, дверь не поддалась, он рванул еще, задрожав всем телом.
     - Наигрался, - прошептала за его спиной девушка-монстр. - Иди сюда, дурачок, ты же хотел меня накормить, так в чем же дело.
     Парень повернулся к своей мучительнице, первый страх прошел, он судорожно запихнул руку в карман и вынул от туда цепочку с крестиком, которую всегда снимал, когда ходил по подобного рода заведениям. Он улыбнулся и протянул крестик в сторону вампира.
     - И что теперь? - Эйнджил улыбнулась, - сожжешь меня.
     Она пошла к нему на встречу и взяла свою жертву за руку, а другой рукой вынула из его сжатого кулака маленький серебряный крестик.
     - Какое чудо, - она поцеловала распятие, - не возражаешь, я возьму его себе?
     Молодой человек, со всей силой ударил дьяволицу в лицо, но его кулак уперся в раскрытую ладонь девушки, словно в хорошо укрепленную боксерскую грушу. Энджил в ответ ударила наглеца поддых, и он отлетел к стене.
     - Никогда не смей бить меня, - крикнула она. - Ты начинаешь меня злить.
     Из горла девушки послышался гортанный рык, она оскалила свой перепачканный в крови ротик и в свете луны блеснули ее великолепные белые зубы, но особенно выделялись крепкие острые клыки.
     - Иди сюда и накорми меня. - Приказала она, поманив жертву пальцем.
     Парень схватил швабру, стоящую в углу и переломил древко о колено.
     - Попробуй осинки, тварь! - Крикнул он и кинулся на приступ монстра, выставив свое оружие вперед.
     Теплая волна окутала его руки, когда осиновый кол вошел в тело девушки, она даже не сопротивлялась, приняв в свой живот осиновую пику. Парень отскочил в сторону, стряхивая руки, словно пытаясь очиститься от крови.
     - Надеюсь, на этот раз ты закончил со своими играми, - спокойно сказала Эйнджил, вынимая древко от швабры из своей плоти, - знаешь, они меня ничуть не развлекают, а теперь начали раздражать.
     Она двинулась на свою жертву, а на ее шее, словно насмешка, поблескивал серебряный крестик незнакомца. Ее клыки поблескивали в неверном свете луны, а глаза фосфорически горели зелеными огнями.
     - Прошу тебя, - взмолился парень, - не надо, отпусти меня.
     Он пятился от своей мучительницы до тех пор, пока его не задержала стена.
     - Встань на колени и прими свою судьбу. - Приказала Эйнджил.
     Словно загипнотизированный, молодой человек опустился на колени и обречено склонил голову.
     Майк проснулся в своей кровати, в комнате было темно. Он ошарашено оглянулся и когда понял, что все это ему приснилось, облегченно вздохнул и потянулся. Внезапно его охватил безудержный страх, и лоб покрылся холодной испариной, рядом с ним кто-то лежал. Парень не долго думая, потянулся к лампе и зажег свет. Сначала глаза ничего не видели, кроме ярких вспышек света, но через несколько секунд наконец, Майк начал различать предметы, он с трепетным волнением оглянулся, рядом накрывшись почти с головой, лежала женщина, судя по ярко-рыжей копне волос выглядывающих из-под одеяла. Нет, она совсем не была похожа на ту, что приснилась Майку, у той бестии были черные, словно вороново крыло вьющиеся волосы. Майк перевел дух и успокоился. Он сходил на кухню и налил себе воды и почти уже поднес воду к своему рту, когда вспомнил одно обстоятельство, заставившее уронить стакан на пол.
     - Господи! - Почти закричал он, бросившись обратно в спальню.
     В спальне Майк подскочил к спящей девице и откинул одеяло, да, предчувствие его не обмануло, девушка не дышала, больше того, она лежала на простыне сплошь пропитанной кровью. Мысли Майка лихорадочно забегали в голове, словно вспуганные светом тараканы. Он, не отдавая себе отчета, стал носится по комнате, словно боясь остановиться и снова увидеть мертвую девушку на кровати. Неожиданно его глаза наткнулись на крестик, висящий на лампе. Майк машинально схватил его в руку и тот тут же обжег ее, он вскрикнул и отбросил крестик от себя.
     - Что больно? - Раздалось за спиной.
     Майк судорожно оглянулся, прямо на против него, в глубоком черном кресле,
     сидела красавица из его сна и премило улыбалась.
     - Что ты со мной сделала? - Прошептал Майк.
     - Я? А ты как думаешь? - Она улыбнулась, обнажив в обезоруживающей улыбке, ровные белые зубы, клыков не было и в помине.
     - За что? - Только и вымолвил Майк.
     - Ты мне понравился, в моей коллекции еще таких не было, и хотя я гналась за другой добычей, ты подвернулся мне как раз вовремя, такой аппетитный. Иди сюда и дай мне насладиться тобой.
     - Ну, ты совсем озверела, если думаешь, что я тебе просто так сдамся. - Прорычал Майк.
     - Глупыш, разве ты не понял, ты принадлежишь мне всецело, ты теперь мой пес и мне решать каким псом тебя сделать. Если будешь глупить и скалиться, я оставлю тебя в этом мире подыхать от голода и всяких других напастей, а если будешь преданным и покорным, тогда я буду с тобой нежна и ласкова, и может, даже разрешу тебе становиться на время человеком.
     - Ну нет, сука, я тебе так просто не дамся! - Заорал Майк и кинулся на обидчицу.
     Словно ураган отшвырнул его к стенке и придавил к полу, будто приколотив гвоздями.
     - Что же, ты сам выбрал свою судьбу, прощай.
     Майк очнулся от того, что в его голове постоянно что-то бухало и трезвонило. Через несколько минут, он понял, что это колошматили и звонили в дверь. Он поплелся открывать. На пороге стояли два человека в штатском.
     - Майкл Керчит? - Спросил один из них, приземистый с двухнедельной щетиной на массивном, словно у бульдога подбородке.
     Майкл качнул головой в знак согласия. Приземистый сунул какой-то документ ему в лицо, и резко оттолкнув парня, влетел в комнату. Майк похолодел, сразу же вспомнив, кто лежит на его кровати, но было поздно.
     В момент скрутив убийцу, детективы вызвали наряд и с чувством выполненного долга, отвезли несчастного в каталажку.
     За решетчатыми окнами уже начинался закат, голод сводил внутренности и, хотя еду приносили, Майк не мог смотреть на эту гадкую пищу. Он закрывал глаза и видел сырое мясо с сочащимися кровавыми слезами. Майк застонал и повалился на нары.
     - Что браток, худо? - Спросил сосед наркоман, - мне тоже не сладко, ширнуться бы сейчас и закайфовать.
     Майк поднял глаза на собеседника, и кровь в его голове зашумела, он даже не осознал того, что делает. Снова влетели полицейские, и оттащили озверевшего Майка от его несостоявшейся жертвы. За свое поведение он загремел в одиночку, где начал еще больше страдать от голода и жажды. К еде и воде он не притронулся, поскольку они только лишь вызывали рвоту и жгли внутренности. Когда Майк уже начал сходить с ума от голода, в его камеру неожиданно вошла девушка и представилась адвокатом. Она была так хороша, что Майк хотел сразу же накинуться на нее и разорвать на куски.
     - Моя госпожа прислала меня, - мягко и тихо произнесла девушка, - она спрашивает, одумался ли ты?
     Девушка открыла портфель и достала огромный кусок аппетитного сырого мяса и покачала перед носом Майка. Тот, не долго думая, бросился на вожделенную еду, но был жестоко отброшен, да так, что больно ударился о стену.
     - Так что мне передать госпоже? - Жестко спросила девушка.
     - Передай, что я буду ее псом, да кем ей угодно, только дай мне поесть.
     - Тогда попроси как следует, пес, а не-то я унесу это мясо с собой.
     - Нет, не уноси, прошу. - Майк облизнулся, чувствуя, как заломило десны, и, ощущая слякоть ползущей по подбородку слюны.
     - Тогда проси меня, тварь!
     Майк зарычал, он не сводил глаз с аппетитной говядины, голодающий не секунды не сомневался, что это парная говядина, у него обострились все чувства.
     - Отдай, сука, - простонал он, чувствуя отчаянный голод и начиная приближение к истекающему кровью мясу.
     Но кусок аппетитно-парной говядины медленно поплыл и спрятался в кожаном портфеле адвокатши. Ее глаза превратились в две узкие щелочки, а красивый пухленький ротик скривился в злобной усмешке.
     - А ты, я вижу, глуп. - Она, оттолкнула Майка, да так сильно, что он снова отлетел к стене, и, ударившись, сполз на пол. - Я тебе сейчас расскажу твою судьбу. Пройдет час и твой организм начнет съедать тебя изнутри, ты будешь мучим жестокими болями, такими, каких никогда не испытывал. Сутки, ровно сутки будет длиться эта боль, а затем ты умрешь, что бы снова воскреснуть и мучаться еще сильнее, неделя будет у тебя, что бы осмыслить весь ужас твоего положения. А потом я приду снова.
     Девушка направилась к двери, тонкие каблучки ее изящных туфелек зацокали по бетонному полу.
     - Сжалься! - прохрипел пленник.
     Он медленно, как бы нехотя, опустился на колени, затем лег на живот и словно пес пополз к ногам своей госпожи. Красные остроносые туфельки были совсем уже близко, и один носок больно надавил на переносицу, как бы намереваясь раздавить ее. Майк лизнул лакированный бок туфельки и осмелился поднять глаза. Странное чувство испытывал он, рядом с девушкой, с ее кожей голод пропадал, уступая место, какой-то животной страсти и упоения от полной зависимости от нее.
     - Умоляю, госпожа, - шепотом попросил Майк, - дайте мне поесть, я буду покорным псом. Смилуйтесь. - Он с наслаждением припал к чудесной, пахнущей ванилью ножке и сладострастно начал облизывать ее чулок, язык мягко скользил по чуть шероховатой поверхности нейлона.
     Но такая чудесная, маленькая ножка, в изящной лакированной туфельке, больно впилась ему в лицо, жестоко ударив и откинув назад, его податливое тело.
     -Не смей распускать здесь слюни без разрешения, жалкий пес, а не то отведаешь плетки, вместо мяса.
     Майк испуганно вжался в пол, надеясь, что на этом, гнев госпожи остынет, и она смилостивившись, отдаст ему до одури желанный кусок кровавого мяса.
     Но не тут то было, девушка, видно решила добить покорившегося ей раба. Она повела куском мяса у него перед носом, заставив приподняться и взглянуть на говядину. Майк тянулся к мясу и рычал от неистовства и голода. Мучительница откусила от куска и стала аппетитно жевать.
     - О! - сладострастно протянула она, - О, как же это вкусно. Свежее мясо, только что забитого животного, ах!
     - Все что угодно, повелительница, делайте со мной все что угодно, только дайте мне поесть, - заскулил оголодавший и уже мучимый дикими болями раб.
     Девушка улыбнулась и выплюнула на пол пережеванное месиво. Майк бросился к остаткам пищи, слизывая их с грязного бетонного пола и довольно урча.
     - Так, хорошо, собачка, так! - мягко погладив, раба по голове произнесла девушка и, наконец, отдала ему кусок мяса.
     Они выходили из мрачного здания тюрьмы, Майк семенил за адвокатшей, не смея отступить ни на шаг. Солнце больно резануло его по глазам, и он что есть мочи затряс головой, в которой путались мысли. Девушка, не обращая больше на него внимания, быстро шла к машине. Она открыла дверцу изысканной, огненно-красной, спортивной машины, и недовольно обернулась.
     - Я долго буду ждать тебя, пес!
     Майк быстро засеменил к ней, низко пригнувшись и страшась ее гнева. Он сел рядом с девушкой, она же села за руль. Шальная мысль, мелькнула в голове у вновь обращенного: "Бежать! Бежать пока, эта стерва не контролирует, пока есть силы".
     - Только посмей, - неожиданно прошипела адвокатша, - и ты испытаешь весь мой гнев на себе.
     Майк съежился от ее слов, поняв, что она прочитала его мысли, он затрясся от ее взгляда, вдруг разгадав ее помыслы. Всю дорогу ехали молча. Примерно через полчаса адвокатша припарковалась у обочины и замерла, с ожиданием глядя на дорогу.
     - Сиди тихо, раб! - Приказала она и вышла из машины, увидев подъезжающих гостей.
     Черный "линкольн" подъехал к красной "феррари" и из его салона вышел огромный, словно платяной шкаф парень. Он поправил пиджак и не торопливо направился к девушке, подобострастно склонившейся в поклоне.
     - Это он? - Пророкотал громила.
     Не дожидаясь ответа, здоровяк, рванул дверцу со стороны, где сидел, съежившийся от страха Майк, и сгреб жалко трясущегося раба в охапку. Резко потянул его тело на себя, и вытянув, потащил к "линкольну". Майка поставили на колени, а он ощутил, что солнце вдруг стало слишком горячим, просто обжигающе огненным, казалось, что вот-вот оно расплавит податливую кожу, словно та является воском.
     - Слушай внимательно, пес? - пророкотал громила и дал рабу подзатыльник. - Ты сейчас побежишь рядом с машиной, ничтожество и будешь бежать так, пока я не прикажу тебе остановиться, если ты упадешь или посмеешь остановиться, я сильно накажу тебя. Ты понял?
     Майк кивнул и тут же схлопотал оплеуху, по силе похожую на удар железной балкой, несчастный свалился в пыль и глухо произнес, то, что хотел услышать его мучитель.
     - Я понял господин!
     Громила сел в "Линкольн" и машина тронулась. Солнце палило несчадно, уже нечем было дышать, легкие заполнились огненной лавой, и казалось, вот-вот лопнут и истекутся гнойным, солнечным маревом. Майк что есть мочи бежал за черной, отливающей синим машиной, перед глазами плыли розовые круги, а ноги, потяжелевшие от усталости, отказывались бежать быстрее. Мозг полыхал огнем, а на коже появились ожоги, превратившиеся в волдыри.
     - Все я больше не могу, - прохрипел Майк и, рухнул на дорогу, - пусть делают со мной что хотят, мне все равно.
     Темнота поглотила его сознание, и он забылся спасительным небытием. Сколько времени, бесчувствие обладало сознанием, Майк не знал, но очнулся он от голосов, шепотов и перешептываний. Бедняга хотел пошевелиться, но вдруг понял, что его руки плотно скручены за спиной, наверное, боль от затекших запястий и заставила его очнуться и вернуться из мира небытия в мир реальности. От боли Майк непроизвольно всхлипнул и тут же был замечен.
     - А, очнулся! - над его лицом нависло приветливое лицо девчушки, лет семи - десяти. - Ее слегка припухлый ротик улыбнулся и произнес, - вставай, пора идти, посвящение начинается.
     - Что? - не понял Майк и огляделся.
     Он находился в небольшом помещении, напоминающем гримерную, и был абсолютно обнажен, последнее очень смутило его, но, похоже, не смутило ребенка. Поскольку девочка, схватив его за волосы, потянула за собой. Сила ее детских ручек была настолько велика, что Майк невольно подчинился, сморщившись от боли и покраснев от унижения и смущения. Девочка привела его в огромный, ярко освещенный зал и оставила одного. Нет, он был не один в этом торжественном зале. Там было полно народа, красиво одетые дамы и кавалеры, вышколенные слуги и довершали картину, обнаженные люди, такие же, как и он, Майк, напуганные и жалкие среди этой изысканной публикой. Неожиданно загремели фанфары и служащие, следящие за обнаженными рабами, сильными ударами заставили опуститься их на колени и склонить головы, пряча глаза на великолепном мраморном полу. Майк, сразу же начал замерзать стоя голыми коленями на холодном мраморе, он не хотел мириться со своим положением и слегка поднял голову, наблюдая за происходящим.
     Все дамы и кавалеры низко и с почтением склонились перед вошедшей, знакомой уже Майку женщиной. Это была его хозяйка, та девушка из бара, которую он хотел снять и поиграть с ней по крупному, поиграл. Одетая в темно-бордовое платье, с черными вьющимися волосами, его демоническая госпожа была неотразима, ее сопровождали два огромных черных добермана, с кроваво-красным отливом в хищных и хитрых глазах. Эти мощные и сильные собаки подчеркивали хрупкую фигуру женщины и придавали ее образу зловещее великолепие.
     Эйнджил, села на высокий трон, ее верные псы улеглись рядом, следя умными и внимательными глазами за всеми присутствующими, дабы предупредить опасность и уберечь свою госпожу от нападения.
     - Я разрешаю начинать! - громко и властно произнесла королева.
     На середину зала вышел красиво одетый, худой человек, и четко выговаривая слова, произнес.
     - Сегодня, в ночь святого полнолуния, мы начинаем обряд посвящения вновь обращенных. Пусть введут первого в круг.
     Только тут Майк увидел серебристый круг, выложенный мозаикой в центре зала, из самого центра окружности неожиданно выдвинулся столб, вот к нему-то и привязали первого раба. Какой-то жалкий мужчина лет сорока - сорока пяти, отчаянно хныкал и просил отпустить его, трясясь от страха и в довершения обмочившись. Этим он вызвал хохот в зале.
     - Кто привел, это посмешище! - холодно спросила королева.
     Из толпы вышел юноша и виновато посмотрел на свою повелительницу.
     - Простите мне мою глупость, но я случайно оставил его, это мое упущение и я его исправлю.
     Юноша подошел к человеку и, поморщившись, наклонился к его горлу. Послышался неприятный хруст, и тело раба обмякло, а по его груди и далее струился поток крови. Юноша лег на живот и пополз к трону госпожи, держа в зубах гортань бывшей своей жертвы.
     - Ты забыл устав. Мы не берем подобных тварей. Нам хватает и более сильных. Ты будешь наказан.
     Легким движением пальца, заметного только ее верным псам, королева направила их на лежащего у ее трона юношу. Тот закричал, когда две голодные, полные снежно-белых зубов пасти стали рвать его на части. Прошло всего несколько минут, и все было кончено.
     - Уберите! - Приказала госпожа. - Следующего в круг!
     В круг втащили, упирающегося голого парня, он был молод и силен, его стройное мускулистое тело, напоминало античных атлетов, и все в нем выдавало спортсмена. Но как не был силен и могуч молодой человек, его усмирили и быстро прикрутили к столбу.
     - Кто привел, этого вновь обращенного? - Спросил уже, видно по стандарту ведущий этого зверского шоу.
     - Я! - Раздался тонкий голосок, и к кругу смело шагнула девочка, Майк сразу узнал ее, она и его привела в зал.
     - Зачем он тебе? - снова спросил ведущий.
     - Он будет служить мне.
     - Чем ты мотивируешь, то, что взяла это существо?
     - Местью, мой господин. Он убил меня, а сперва изнасиловал. Я нашла его и вот теперь он здесь, и я хочу, что бы он стал моим рабом.
     Девочка поклонилась и стала ждать решения. Все в зале с замиранием уставились на королеву. Два добермана напряглись, чуть привстав на своих мускулистых лапах. Привязанный парень, наконец, осознав ситуацию, мелко задрожал, он словно глупый совенок, с испуганно вытаращенными глазами озирался вокруг и издавал звуки, похожие на стоны.
     - Что же, - негромко произнесла Эйнджил - Он твой, но он будет наказан, за то, что надругался над тобой. Оторвите ему мошонку.
     Два добермана вскочили на ноги и бросились к привязанному рабу. Тот дико заорал, но было поздно, кровь окрасила ноги парня в красные тона и растеклась лужей под ним. А страшные собаки принялись умиротворенно лакать ее с пола. Но гневный окрик госпожи вернул псов на место.
     Майк задрожал всем телом, он начал судорожно вспоминать, когда и где мог обидеть эту девочку, которая привела его в зал и так спокойно глядела на экзекуцию своего бывшего насильника. Каких-то людей все выводили и выводили в круг, одних клеймили, других калечили или убивали. Наконец дошла очередь и до Майка. Его вывели в круг и развязали руки. Но вопреки его страхам не привязали к столбу, а оставили стоять свободно.
     - Кто привел, это существо? - прокричал стандартную фразу ведущий.
     - Я, - громко ответила Эйнджил.
     -С какой целью, вы привели его, Госпожа? - ведущий склонился в подобострастном поклоне.
     - Эта тварь будет служить мне. Я так хочу. - Сказала, как отрезала Эйнджил.
     - Да сбудется воля, Госпожи.
     Майка поставили на колени, а затем опустили на четвереньки и поставили клеймо на правую лопатку, затем подняли и поставили еще одно клеймо на левой стороне груди прямо над соском.
     - Теперь ты посвящен, и принадлежишь госпоже Эйнджил, - проговорил ведущий и подтолкнул раба к трону.
     Не зная, что делать Майк пополз к трону, кривясь от боли в обожженных клеймами местах, но не смея даже стонать. Он припал к ногам хозяйки, с ужасом слыша нарастающее глухое рычание собак. Все в нем похолодело, и по позвоночнику пробежали мурашки, но Майк не смел оторваться от ног своей повелительницы.
     - Сядь рядом, - Эйнджил указала ему место у себя в ногах.
     Майк повиновался, собаки, которых так и не удосужилась унять госпожа, продолжали недовольно ворчать и оскаливать свои страшные пасти. Эйнджил положила руку на голову раба и стала перебирать волосы на его голове. Неожиданно она отдернула руку и поморщилась.
     - Грязный ублюдок, твои волосы, словно, в сале. - Она больно, наотмашь ударила несчастного раба, и тот быстро скатился вниз по ступенькам к подножию трона. - Иди и вымойся грязная свинья, и что бы ни единого волоска не было на твоем теле, только волосы на голове можешь оставить. Ты понял?
     - Да моя госпожа, - пролепетал раб и пополз прочь от разгневанной хозяйки, пятясь задом и постоянно на кого-то натыкаясь. В зале захохотали, и начали пинать беднягу по голому заду, показывая ему направление.
     Майк позволил себе подняться, только в коридоре. Он был красен от пережитого позора, из его глаз текли слезы, но странным образом его член торчал словно палка, и для Майка это осталось загадкой. Бывало, что его не заводили даже красивые девушки, ему нужно было унизить или оскорбить их перед тем, как взять. А теперь его самого унижали и били, а он был возбужден, как никогда.
     - Эй, раб! - Позвали его из темного коридора, заставив вздрогнуть от неожиданности. - Иди-ка сюда.
     Майк покорно пошел на зов, боясь разозлить обладательницу мягкого голоска. Когда он уже приблизился, то увидел девчушку, которая стояла у стены, в самой темной части коридора. Раб поспешил поклониться и прикрыть возбужденный член руками.
     - Меня не пустили к взрослым за стол, - вздохнув, произнесла она, - а мой раб, ты его видел на посвящении, сейчас мне не доступен. - Накорми меня.
     Майк похолодел от ужаса, представив, как этот ребенок будет сосать из него кровь, но все же беспрекословно опустился перед девочкой на колени. Она же, не церемонясь, и с силой дюжего мужика отогнула его голову и быстро вонзила свои острые клыки в шею раба. Теплота заструилась по пульсирующим венкам, Майк зажмурил глаза, и тут же почувствовал, что скоро получит оргазм, такое накатило расслабление, что он аж задохнулся. Девчонка повизгивала, все больше вгрызаясь в плоть и вытягивая жгучую, пахнущую металлом кровь из пульсирующей венки покорно стоящего существа. Наконец, она закончила и оттолкнула, обессилившего мужчину, тот упал на пол и не шелохнулся.
     - Что ты должен сказать, раб? - больно стукнув обнаженное тело, строго сказала девочка.
     - Спасибо, госпожа, что выбрали меня для своих нужд. - Еле ворочая губами, прошептал Майк и, отключился.
     Очнулся он в каком-то старом чулане, там было полно вещей, разбросанных в беспорядке на полу и покосившихся полках. Майк, теперь уже хорошо видел в темноте, поэтому он нашел старый рабочий комбинезон и быстро в него облачился. Затем он взял какую-то древнюю швабру и, стряхнув с нее пыль, вышел наружу.
     - Эй, ты чего это здесь шляешься? - Вопрос застал врасплох и заставил покрыться испариной спину.
     Майк медленно оглянулся и сначала увидел пару ярко горящих глаз, а потом уже различил силуэт человека. Через несколько секунд образ стал четче и приобрел вид старика с седой окладистой бородкой. Дед вдохнул воздух ноздрями, и убрал выступившие было клыки.
     - Новичок, что ли? - Уже более мягко спросил он.
     - Да господин, - промямлил Майк и на всякий случай поклонился. - Мне приказали убраться, а я заблудился.
     - Где убраться-то велели? - удивился старик.
     - Где-то в блоке 3 - на ходу соврал Майк и напрягся, боясь пошевелиться.
     Он слышал, как кто-то говорил про блок 3, вот и выпалил. Дед улыбнулся и от этого стал похож на хищника, оскалившегося на противника.
     - О, милок, это ты не туда забрел. Тебе следует сейчас выйти на улицу и перейти перешеек:
     Дед еще, что-то долго объяснял, но Майк его не слушал, у него билась одна мысль, выйти из этого помещения и оказаться на свободе. Наконец, его благодетель закончил, и Майк поблагодарив старика, побежал по коридору к заветной двери, ведущей на волю.
     Пробежав несколько метров и поплутав в ответвлениях, пленник наконец-то оказался на улице. В надвигающейся ночи, чувствовалась прохлада и свежесть. Темное небо, подмигивало беглецу первыми россыпями звезд, как бы подбадривая его и радуясь вместе с ним. Долю секунды Майк постоял на месте, а потом понесся прочь от страшного места.
     Погони не было, но чувство голода начало потихонечку овладевать им, рискуя перейти в страшную и не проходящую боль. Страх перед этой болью погнал его словно хлыст дальше, Майк бежал, как раненное животное с единственной мыслью выжить. Он держался до конца, но не смог перебороть себя и упал на дорогу, принюхиваясь к следам на сухом, уставшем от трехнедельного солнца и потрескавшемся асфальте. Майк читал следы и видел, каждого обладателя, оставленного отпечатка, так, будто они стояли здесь сейчас, в данный момент. От дразнящих ароматов, раздражающих нос и через него желудок, Майк заскулил и забился в новом приступе боли. Неожиданно до его чуткого уха донесся шорох, а затем еще один. Где-то вдали мелькнули тени двух огромных собак, с остроконечными ушами. Беглец затих и постарался вжаться в асфальт. Тишина снова укутала его своим покрывалом. Майк рискнул встать и тут же услышал протяжный вой одной из собак, она, предвкушая отличную охоту, не смогла сдержать свой восторг, оттого, что почуяла жертву. Беглец припустил галопом, пытаясь убежать от своих охотников, так как понял, по чью душу явились остроухие псы. Он несся по ночным улицам, расталкивая немногочисленных прохожих, бредущих еще, в одном им известном направлении. Его отталкивали, ругались, а бедный раб не замечал этого, он только слышал хриплое дыхание и сопение своих охотников. Боль отошла на второй план, оставив первенство, заполнившему все его существо страхом. Майк свернул в темную подворотню и забился в узкую щель между домом и како-то пристройкой. Там было темно и резко пахло крысами и фекалиями. Голова беглеца пошла кругом, частично от этого мерзкого, бьющего прямо в мозг запаха, частично от жуткого безотчетного страха. Две тени мелькнули в подворотне, заставив вздрогнуть уставшее тело раба.
     - Где, эта мерзкая крыса? - прорычал жутко знакомый голос.
     Майк силился вспомнить, где он слышал этот противный загробный с хрипотцой и больше похожий на рык голос, между тем стараясь не дышать и стать как можно меньше и не заметнее. Чей-то нос с силой втянул воздух, Майк напрягся.
     - Там он, - пробасил второй, и беглец с ужасом понял, что попался.
     Его извлекли из щели очень быстро, да он и не сопротивлялся, когда узнал обладателя знакомого голоса, это был громила из "Линкольна". Охотники за беглецом, не церемонились и здорово отыгрались на боках, пойманного ими раба. Майк уже не мог дышать, а поэтому замолчал и перестал молить о пощаде. Боль во всем теле от побоев смешалась со страшной болью в изъеденных голодом внутренностях и, наконец, эти две невыносимые боли принесли желанное небытие.
     - Эта тварь, потеряла сознание! - Гаркнул Ральф и еще раз пнул ногой лежащее на земле тело, облаченное, в синий потрепанный комбинезон.
     - Бери его и пошли, - приказал громила Джонс своему напарнику и, не дожидаясь, когда тот исполнит его приказ, пошел первым вон из подворотни.
     Никто из запоздавших прохожих даже не обратил внимания на подвыпившую компанию, загружающуюся в старую, неопределенной марки машину, конечно двое громил были еще ничего, ну а третий чуть меньше в синем комбинезоне был пьян совсем в дугу. К таким сценам давно уже привыкли обыватели этого района. Наконец старый, изрядно потрепанный автомобиль отчалил и скрылся в неизвестном направлении.
     Майк очнулся уже в который раз, но теперь уже рядом не было ни девочки, ни старых вещей. Он огляделся и присмотрелся, комната была абсолютно пуста, примерно 2м. х 2м. в диаметре, но не это волновало пленника, от куда-то дул свежий ветер, а откуда он не мог понять. Но мучаться над этим вопросом ему пришлось не долго, поскольку через час начался восход солнца.
     То, что Майк считал болью до этого момента, было просто ерундой, по сравнению с тем, что ему пришлось пережить в дальнейшем. Солнце, когда-то нежное и ласковое, стало вдруг невыносимо горячим и злым. Оно кусало и рвало на куски все его существо, била в самый мозг и разрывало его на мириады частиц. Внутренности кипели и рвались, словно, на минных полях, а кожа, Майку казалось, что у него содрали кожу, предварительно натерев освободившиеся участки перцем. Мучимый страшнейшей болью, несчастный хотел закричать, но горла больше не было, как и голосовых связок, в место них все пространство занимал комок слизи, получившийся из сварившихся хрящей и желез. Глаза стали скворчать от закипевшей в них крови и лопнули, разбрызгав огненными брызгами остатки мозга. Но забвения не наступало. Майк чувствовал, что сходит с ума, он горел на живую медленно и постепенно, отдавая солнцу, частицу своего тела за частицей. Каждой клеткой, каждым своим закутком бедняга ощутил, что такое ярость солнца. Когда, наконец, боль достигла своего апогея и сознание било тревогу, предчувствуя близкий конец. В комнату без крыши вошла Эйнджил. Она спокойно смотрела, на корчившегося на полу своего раба. А он увидел ее, через красную пелену лопнувших глаз.
     Словно жалкий дворовый пес, Майк пополз к ногам своей госпожи, отчаянно воя, разодранным в клочья горлом и вылизывая шершавым потрескавшимся языком пол на котором стояла его повелительница. Он полз и молил ее о милости, но вместо мольбы слышался только вой. Он плакал, но слез не было. Он стенал, заламывая руки, но они крошились и опадали на пол пеплом. Боль сделала его покорным и готовым на все, ради спасительницы - госпожи. Она разрешила ему выползти из страшной комнаты в темную прохладу коридора и толкнула в израненный солнцем бок.
     Майк вскрикнул от боли, чувствуя, что горло на месте и снова рождает звуки. Он подполз к ногам госпожи и стал покрывать поцелуями туфли и ноги.
     - Кто разрешил тебе целовать мои ноги, - жестоко отбросив от себя своего раба, проговорила Эйнджил.
     Майк спрятал голову, оставаясь лежать на животе.
     - Умоляю, простите, - выдавил он из себя, пытаясь совладать со своим горлом. - Госпожа, сжальтесь, над своим рабом.
     - О, вот как ты запел, теперь. Значит, осознал, что ты мой раб, надо было совсем немного солнечных лучей, и ты стал шелковым.
     - Да госпожа, - прошелестел Майк, - Благодарю за урок, повелительница. Спасибо, госпожа.
     - Это еще не урок, - Ухмыльнувшись, сказала королева, - это только прелюдия к твоему воспитанию. Солнечные ванны покажутся тебе просто курортом, по отношению к тому, что тебя ждет в дальнейшем.
     Эти слова, заставили учащенно забиться сердце несчастного пленника, и из глаз непроизвольно брызнули слезы страха и безысходности.
     - Ладно, пока можешь идти, тебя проводит Джонс.
     Громила подхватил пленника, словно тот ничего не весил и потащил его куда-то вдаль по коридору. Майк и не думал сопротивляться, все о чем он мечтал, это прилечь и заснуть. Но мечтам его не суждено было сбыться, ибо Джонс поставил его посреди комнаты и, отойдя к двери, включил рубильник. Из пола и стен вылезли страшные острые шипы, лишь маленький квадратик остался свободен и на нем можно было только стоять.
     - Постоишь и подумаешь, раб, над своим поведением. Заснешь, упадешь на шипы, присядешь, задницу всю снесешь себе, шаг сделаешь, ногу пропорешь. Так что стой и не шелохайся, прощай, счастливо тебе провести время. Джонс вышел, коротко хохотнув. А у Майка даже ненависти уже не осталось, он думал только об одном - как продержаться и сколько продлятся его муки в этой комнате натыканной острыми, словно клинки, шипами.
     Прошло небольшое количество времени, а бедному пленнику казалось, что прошла вечность, он не смел двинуться, видя поблескивающие от света тусклой лампы острые шипы, грозящие ему страшной смертью. Прошел примерно час, и неожиданно к пленнику пришло озарение, он зажмурился и упал на встречу смерти. Боль жуткая и сокрушительная пронзила его всего, но вопреки ожиданиям она не прошла, а нарастала все сильнее.
     - Такого не может быть, - взвыл Майк!
     Он неожиданно понял, что не умер, а боль от многочисленных шипов, пронзивших тело, не давала ему забыть, о том, что он жив ни на секунду.
     - Пощадите! - хрипел, несостоявшийся мертвец, - Сжальтесь, молю!
     Но никто не слышал его стонов и хрипов, никто не пришел к нему на помощь. Его оставили мучаться от страшной и не отступающей ни на минуту боли. А еще снова добавился голод, даже пронзенным желудок, оставался верным себе. Майк кричал, плакал, стонал, но все было бесполезно, никто не приходил к нему на помощь. Даже смерть оставила его. Почему-то вспомнились слова Ницше: "Мы можем отнять у человека жизнь, но не можем отнять у человека смерть". Теперь он осознал и понял, значение этих слов, и только теперь осознал, как он беззащитен перед своей хозяйкой.
     Наконец, скрипнула дверь, и над бедным рабом нависло широкое лицо Джонса.
     - Ну что, тварь, решил избавить себя от боли? - Захохотал Громила и надавил, на пышущее болью, тело Майка.
     Пленник думал, что более сильной боли он уже не испытает, но он ошибся, ибо, когда Джонс надавил на его тело, страшная, раз в десять превосходящая то, что было до этого боль, врезалась в уставшее, израненное тело раба. До этого Майк не мог кричать, теперь он орал разорванным горлом и плакал, глазами, которые казалось до этого пересохли.
     - Хватит, - еле выговорил пленник, - Я умоляю, хватит!
     - Это я буду решать, грязь, когда хватит, - Джонс надавил сильнее. - Ты понял, меня?
     - Да, господин, смилуйтесь, сжальтесь, над Вашим рабом. Все, все для Вас сделаю, только не делайте мне больше так больно, умоляю!!!!
     Майк уже не орал и не выл, он скулил и норовил лизнуть руку, хозяина.
     - Сними его, - Услышал, раб, благословенный голос Госпожи.
     Джонс повиновался, и резко рванув израненное тело, снял раба с железных, острых, как бритва шипов. Словно змея, извиваясь всем телом по полу и окрашивая серый бетон кровью, широкой лентой тянущейся за ним, Майк подполз к ногам госпожи.
     - Повелительница, - выдохнул он, - Моя жизнь, принадлежит Вам, я Ваш пес, пыль, которую вы стряхиваете, грязь, которую вы брезгливо обходите, не карайте меня, умоляю. Я буду преданейшим псом Вашим, пока Вы не захотите избавиться от меня.
     - Вот это уже совсем другой разговор, - Улыбнувшись, произнесла Госпожа. И носком своей черной бархатной туфельки погладила голову покорно лежащего раба. - Иди за мной, раб.
     Тряхнув гривой черных вьющихся волос, она вышла из страшной комнаты, Майк пополз за ней, не в силах подняться на ноги, да и не смея сделать это. Эйнджил шла по коридору, наслаждаясь тем страхом, который сочился из пор этого когда-то напыщенного раба, ей нравилось ломать и покорять. Она зашла в свои апартаменты и села в кресло.
     - Зайди в кладовку, там много крыс, перелови их! - Приказала Эйнджил.
     Майк пополз к кладовке, она оказалась на удивление чистой и очень приятной в своей прохладе. Запах земли и крыс больно ударил в нос, но и проявил охотничий азарт. Больше не было боли в разорванном шипами теле, не было страха, заполнившего его существо от кончиков пальцев на ногах, до кончиков волос на голове, был только голод. Он гнал вперед, и брезгливости тоже не было, когда Майк поймал первую крысу, буквально поглотив ее целиком. Потом еще и еще, пока не насытился мясом серых зверьков.
     Когда он выполз из погребка, то увидел, что его Госпожа в комнате не одна, напротив нее в таком же мягком кресле сидела еще одна женщина, красивая блондинка. Она заметила, пялящегося на нее раба, и удивленно ойкнула. Эйнджил тоже посмотрела на Майка.
     - Не пугайся, это мой раб, он провинился, я его наказала. Он очень вкусный, я такой крови еще не пила.
     - Можно попробовать? - Загорелась блондинка.
     - Не сейчас дорогая, он жрал крыс, сейчас от его крови мало толку. Если бы я знала, что ты зайдешь, то оставила бы его для тебя не загаженным. Но позже, когда я с ним закончу, дам тебе на время.
     - Эй, Джонс, - Позвала Эйнджил, Майк при этом сильно вздрогнул, но Госпожа звала своего громилу по другому поводу.
     - У Даны ноги болят, сделай ей массаж. - Приказала Энджил.
     Громила услужливо опустился около кресла, в котором сидела блондинка на колени, и поцеловал ее ножку, одетую в чудесную кремового цвета туфельку.
     - Госпожа позволит мне снять туфельку, - прошептал Джонс, его голос очень изменился, из рычащего он стал трепетно-нежным.
     Дана кивнула головой и откинулась в кресло, зажмурив глаза.
     - Я оставлю тебя наедине с Джонсом, наслаждайся!
     Эйнджил поднялась и направилась к двери. У дверей она оглянулась и строго произнесла. От ее голоса одновременно вздрогнули два тела, Майка и Джонса.
     - Я что тебя должна как-то особенно приглашать, мразь.
     Майк понял, что эти слова обращены к нему, поэтому безропотно снова опустился на живот и пополз за своей Госпожой.
     - Поднимись, ты так медлителен, раб. - Милостиво разрешила Эйнджил.
     Майк покорно поднялся, не смея даже преданно заглянуть в глаза своей повелительницы. Она привела его в другую, но не менее шикарную комнату. Вошла и хлопнула в ладоши. Из-за занавеси вышла красивая женщина и склонилась перед своей королевой в подобострастном поклоне.
     - Вымой его, а то от него несет, как из сортира. - Приказала Эйнджил и ушла в соседнюю комнату, где, как увидел Майк, стояла огромная кровать. Послышался шум воды, по которому раб сделал вывод, что его госпожа принимает душ.
     Служанка Эйнджил привела раба в ванную, по своей величине не уступающую комнатам. Сама ванна, была похожа на небольшой бассейн. Вода в ней уже была готова.
     - Сними остатки тряпок, - брезгливо сморщившись, произнесла служанка.
     Майк молча стал стягивать с себя все то, что осталось от комбинезона. Но не успел он снять и половину, как получил оплеуху.
     - Я, кажется, отдала тебе приказ! - Глаза служанки сузились, а лицо стало жестоким и совсем не красивым.
     - Я же выполняю его - пряча глаза, в полу, заискивающе проговорил Майк.
     - Ах, ты мразь, ты смеешь еще и отвечать! - Снова удар, но более ощутимый.
     - Простите меня Хозяйка, - застонал, уставший от боли раб и плюхнулся на колени, - сжальтесь, не бейте больше.
     - Снимай свое барахло! - Снова приказала служанка Госпожи.
     - Слушаюсь, хозяйка и повинуюсь! - Быстро проговорил раб и так же быстро стянул грязно-бурые лохмотья со своего израненного тела.
     Вода не больно пощипывала полузатянувшиеся раны, но не особо беспокоила. А вот мочалка в умелых руках служанки, причиняла адскую боль, врезаясь в тело, и словно, наждачная бумага стирая кожу почти до костей. Наконец шоколадная ручка моющей его женщины скользнула вниз и ухватилась за его набухший член.
     - Позвольте мне самому помыться, хозяйка! - попросил, в миг смутившийся раб.
     И тут же получил оплеуху. А рука сдавила член так сильно под водой, что Майк непроизвольно вскрикнул и моляще уставился на свою мучительницу, не смея даже попросить о милости.
     - А ну опусти свои глаза, раб! - Приказала, служанка. - И только попробуй, еще вякнуть чего-нибудь.
     Она заставила его встать на ноги, а потом начала мыть его член, мошонку, и норовила сделать это побольнее. Униженный и жалкий, Майк стоял, наклонялся и приседал, как ему приказывала служанка Госпожи. Наконец она удовлетворилась, помастурбировав перед ним и укусив его, от возбуждения. Но, почувствовав крысиную кровь в его крови, больно ударила по яйцам, заставив раба согнуться пополам, в приступе страшной боли. Служанка кинула Майку полотенце, а сама вышла.
     Обнаженный, пунцовый от боли и унижения, раб, вышел из ванной и увидел свою хозяйку. Он тут же упал ниц, распластавшись на полу. Госпожа прошла мимо него, больно наступив на раскрытую кисть руки, покорно лежащую по ходу движения ее чудесных ножек, одетых в красные туфельки на остром каблучке-шпильке. Но Майк сжав зубы, стерпел эту боль, которая теперь для него показалась блаженством, да и кричать он хотел уже не от боли, а от переполняющего его тела желания.
     - Я Ваш раб Госпожа, приказывайте мне, управляйте мной, топчите меня, я весь в Вашей власти, повелительница!!! - Теперь ему нравились эти слова, и он произносил их с каким-то сладострастным удовольствием.
     Даже произнося эту фразу, Майк почувствовал эрекцию, член снова набухал, причиняя сладостную истому и даря телу приятную дрожь и оцепенение.
Продолжение следует...