Вечером, в бане мой друг Тахир хохотал, когда я ему рассказал про Витькин паспорт и про Гафура-мента.
      - Представляешь, у меня тоже чужой паспорт сегодня появился. Угадай, чей? Когда ты имеешь паспорт человека, в наше время и в нашем крае это означает, что ты имеешь его душу. Знаешь, чья душа в моём кармане?
      Ко мне Гафур тоже вечером подъезжал, просил подрочить ему, и обсосать, за это он купит мой бизнес за хорошие бабки, и я могу сваливать куда хочу.
      - И ты сосал?
      - Я сделал вид, что согласился, а когда он спустил штаны, сам поставил его на колени и тыкал своим хуем в его толстую рожу, я покрыл всю его щетину своей смазкой.
      - А дальше?
      - Ебать я его не стал, всё-таки начальство, мент. Но главный прикол, от неожиданности и обиды, Гафур-ака не заметил, как потерял паспорт и удостоверение. Теперь, в заднем кармане моих джинсов, его документы!
      - Он тебе отомстит, Тахир, он заберёт тебя в КПЗ и будет ебать там со своими друганами во все дырки одновременно!
      - А ты как поступил, притворился уродом, так мужик не может поступить!
      Я ударил Тахира под дых, и прижал рукой его шею к стенке. В его глазах навернулись слёзы, но это слёзы не от слабости и безысходности, это слёзы парня, чьи мужественные действия не одобрил лучший друг.
      - Может ты, мой лучший друг Фархад, приведёшь меня к Гафуру и опидарасишь перед ним?
      Ну что тут поделаешь, я любил этого горячего парня и готов был простить ему всё. Его горячность, открытость и сила превращались в... покорность, когда мы делали любовь. Он напоминал мне горячего арабского скакуна, сочетание породистости, силы и стремление быть любимым таким же жеребцом. И хотя когда дело доходило до настоящего секса, я брал на себя исключительно активную роль, отклоняя все уговоры Тахира, трахнуться по очереди, он не обижался.
      - Однажды ты тоже отдашься мне и не пожалеешь об этом! - говорил он после траха, обкончав простынь.
      Я обнял его и поцеловал в каждый из его горячих глаз. Мои руки гуляли по его сильному мужественному телу, касаясь его крепкого клинка. Любовь... любовь с парнем, которого хочешь, о котором постоянно мечтаешь, что может быть прекраснее любви к воплощённой мужественности? В первый раз это у нас произошло сразу после армии, мы почти друг друга не знали, просто торговали рядом, и вышли вместе поссать. Потом мы изредка повторяли, но в эту неделю без жены, я просто обезумел, я хотел Тахира всё время.
      - Я приготовил тебе подарок, Тахир... русского прапорщика Витю, с ним ты сможешь осуществить все свои давние мечты, он не давалка, наоборот он сильный и мужественный, твой меч пронзит настоящего воина, ты ведь давно мечтал отъебать парня на пару годков старше себя.
      - Витёк, заходи!
      Виктор зашёл с видом затравленного льва в узбекской поношенной военной форме.
      Тахир подошел к нему и в упор поглядел в его глаза. Он оценил мужественность парня.
      - Раздевайся, друг, я тебя сейчас выебу. Ты - парень, который мне принадлежит.
      С убийственной тоской Витёк начал раздеваться.
      - Фархад, это его паспорт у тебя? Без него он не сможет вернуться домой? Парень, не тоскуй так, к утру я тебя отпущу и попрошу друга вернуть тебе документ, я к тебе со всей душою, расслабься и будь моим полностью, а сейчас пойдём в душ!
      Я наблюдал как Тахир ебал Витька в душевой, картинка, скажу я вам идиллическая! С нежностью, предназначенной для тринадцатилетней возлюбленной, он входил и выходил своим гигантом из него. Когда настало время отсоса, Тахир гладил прапора по голове и по щекам, нежно теребил его за уши, мой друг не ебал парня до гланд, как делают наши колхозники, обсосы в разных позициях были ему интереснее. Я, видя его со стороны, возбудился как дикий осёл, мой елдак начал ходить ходуном, кожа натянулась до предела, головка начала непроизвольно дрожать, весь хуй сам по себе покрылся смазкой. Мой меч жаждал толстых губ прапора и горячей задницы Тахира, я настолько обезумел, что даже захотел оттолкнуть Тахира и самому ещё разок выебать Витьку, и чтоб, одновременно Тахир ласкал меня сзади. Это безумие, смотреть на любовные игры парней. Может плохо кончиться. Прав ли я был, занимая с Тахиром исключительно активную позицию в анале, ведь иногда я готов был почти сдаться его напору? Попробовать себя в роли пасса, это ужасно унизительно, особенно с парнем на два года младше себя, но с Тахиром... с Тахиром я, пожалуй... Теперь Тахир ебал Витю, уложив, его на спину, на скамейке, и задрав его ноги. Затем перевернул его на бок и засадил во всю длину. Когда куток Тахира входил полностью в задний проход прапорщика, Тахир нежно гладил его волосатую ногу и просил сжать внутри посильнее, погорячее. Витька не отрывая глаз, глядел на Тахира и подчинялся.
      - Мой белый воин, мой белый невольник, мой белый жемчуг!
      Я не мог больше сдерживаться, я подошел к голове прапора и с силой засадил ему до гланд, он начал задыхаться, тогда я ещё сильнее воткнул и стал ебать его глотку как отбойный молоток и... кончил.
      - Не надо так, во-первых, ты сказал, что он мой, во-вторых, лаской можно добиться гораздо большего эффекта.
      - Поучи меня ещё...
      Обмыв концы, мы отдали паспорт и деньги горе-туристу. Когда он уходил, то взглянул в глаза моего Тахира так, что описать словами этот взгляд невозможно. Затем он подошёл ко мне и улыбнулся:
      - Я тебя ещё вскрою, Бабай!
      Я подумал, что он на следующее лето приедет конкретно для нежных встреч с Тахиром или пригласит его к себе в гости. Что касается меня, я пнул его слегка и выкинул за шиворот из нашей бани.
      Мы идём пить чай к хозяину бани - Ахат-ака. Он классный старикан, ему уже за девяносто, но он добрый шутник и оптимист. Закурив, он, улыбнувшись оглядел нас.
      - Ну как ребята, напарились, как настроение?
      Мы попадаем под власть его обаяния, Ахат-ака замечательный рассказчик. Перед нашими глазами встаёт конница Буденного, первые железные дороги и первые русские рабочие-комсомольцы, гражданская война, басмачи, коммунисты, сражения и засады, страшные пытки и новые стройки... Семья Ахата издревле владела этой баней, неформально они продолжали контролировать её и в советское время, проявляя подчёркнутую лояльность новой власти. У Ахата был друг - Вахид, его семья полностью ушла в басмачество. Со временем, их всех перестреляли, но Вахид всегда выходил сухим из воды, во многом благодаря Ахату. Их связывала мужская любовь. Не гейская любовь инфантилов, а любовь двух мужчин-войнов. Ахат и Вахид не ходили манерно по городу, держась за руки, не щебетали как девки и не целовались взасос при городских воротах. Настоящая любовь самодостаточна и не терпит демонстрации!
      - Ахат-ака, зачем вы нам это рассказываете?
      - Мне сегодня приснился сон, Вахид позвал меня к себе в чудесные места, полные райских наслаждений для настоящих воинов. Я скоро уйду вслед за своими предками, но вам ребята хочу сказать, что любовь между двумя мужчинами войнами - почтенное чувство, его нельзя стесняться, оно недоступно женщинам, но его следует отличать от удовлетворения скотской похоти победителя над побеждённым, правда Фархад? Если ты любишь мужественность в себе и в своём друге, люби честно и открыто, люби каждой клеточкой твоего тела и каждой мыслью, люби, приходя в безумное состояние и... обретёшь блаженное удовлетворение. Но если в тебе есть подлость и трусость, зависть и коварство, ты никогда не будешь мужиком, твой удел сосать хуй такого же раба-уродца.
      - Раз уж вы об этом заговорили, скажите, насколько далеко заходили ваши отношения?
      - Когда Вахид целовал меня, он шептал, что исполнит любое моё желание и то, что делают рабы своим господам он готов сделать мне, только за одну мою улыбку. Только за одно прикосновение к моим губам; Вахид пытался встать передо мной на колени, теперь я его не пускал. Мы были молодые, здоровые парни и мы боролись за право удовлетворить своего партнёра. Вахид был чуть старше и повыше, мой конец чуть толще и длиннее. Мы упирались друга в друга своими клинками и дарили друг другу ласки ладонями и горячими поцелуями, затем подносили обнаженные мечи к губам и дарили друг другу самые утончённые ласки. После разрядки, мы могли часами любоваться друг другом и продолжать ласки наших мечей. Это было в яблоневом саду, в винном погребе, на чердаке и в этой бане. Вахид был старше, и я настаивал на том, чтобы он реализовывал своё старшинство. Когда мы мылили друг друга в бане, Вахид вставлял одну фалангу своего среднего пальца в меня, только одну и аккуратно вращал пальцем. От осознания, что я здоровый парень позволяю такое делать с собой другому парню, я готов был умереть. Мы целовались взасос, и я дрочил оба хуя, палец Вахида был залогом его любви, его власти и главенства. Я знал, что стоит мне повести моей густой чёрной бровью, он будет сосать, встанет раком и даст свою задницу любому мужику, которого я назову, но палец доказывал его старшинство в мужественности и моё согласие.
      Тахир, увлечённый рассказом забыл, что мы в гостях, глаза выпучены, хуй поглаживаемый через простынь - торчит и вершина его горы - увлажнилась.
      - Но чем закончилась ваша любовь?
      - Однажды ночью ко мне пришёл раненый Вахид, он был на последнем издыхании. "Ахат, мой отряд разбили, я один остался в живых, завтра меня найдут, и будут пытать, я пришел попрощаться с тобой и попросить тебя помочь мне уйти без мучений. Всё наше Сопротивление - пустая затея, единственно, ради чего стоит жить, это - любовь, а высшая любовь это любовь двух воинов!" Вахид достал револьвер из нашего тайника и приложил его к виску.
      - Нет, Вахид, сначала любовь!
      Я помог ему лечь и раздел его. Тело, самое прекрасное мужское тело было безнадёжно искалечено: коленный сустав - вывернут, левая рука безжизненно болтается на лоскуте сухожилия, половина уха отстрелена, в животе глубокая рана, глаза глубоко запали. Я вытер влажным платком его пах и поцеловал клинок. Несмотря на шоковое состояние хозяина, клинок начал расти. Я взял его в рот, он напрягся и встал наполную. Я ласкал его страстно и нежно, губами и руками, заглатывая и лаская языком, я почувствовал вкус семени и тут раздался выстрел. Вахид ушел в блаженстве в мир иной. Я не стесняюсь своей любви к другу, ребята. Это самое дорогое воспоминание о любви в моей молодости. Любите воинов и не предавайте их!
      ***
      Потрясённые услышанным, мы шли плечом к плечу, по ночному Самарканду. Мы свернули на узкую улочку, и я больше не мог сдерживаться, я повернул Тахира к себе спиной и прижал к забору так, чтобы своим хуем тереться о его, Тахир начал кряхтеть. Страсть захлестнула мой разум, но милицейская машина, вывернувшая из-за переулка, вернула нас к действительности. В салоне сидел Гафур со своими ребятами.
      - Попались, пидары?
      Мы рванули в переулок напротив, перемахнули через дувал, перебежали по арыку в соседний двор и залегли в зарослях малины и мяты. Машина Гафура на полной скорости врезалась в какой-то столб, послышались крики, лязганье железа, вопли, погас свет.
      - Зря ты Тахир, Гафуру в рожу хуём тыкал, он тебе этого не простит, опустит как Бабура, может завтра, может послезавтра.
      - Если у меня нет братана, какой был у Ахат-ака, то конечно зря. Нужно было сразу "дружить" с Гафуром, как Анвар.
      - Ты зря на меня обижаешься, я тебя им не отдам, но я за все эти твои глупости, теперь засажу тебе в жопу так, что конец будет щекотать твоё горло, а потом в рот так, что жопе станет горячо...
      - Фархааад!
      Тахир захрипел и завалил меня между грядок, я почти вырвался, но он успел спустить с меня штаны и сел на меня сверху, его палец оказался в опасной близости с моим очком. Вдруг дверь дома напротив открылась и оттуда вышла красивая женщина с подносом. Мы замерли. Женщина с грациозным достоинством подошла к айвану, расстелила скатерть и разложила принесённые сладости. Другая женщина вышла, неся чайник зелёного чая и пиалушки. Я стряхнул с себя Тахира, он лёг рядом. С другой стороны дома чинно переваливаясь вышли мужчины и, пыхтя и ойкая расположились на айване. Женщины поспешно удалились. Мужчин было пятеро, может шестеро. Каждый из них страдал ожирением последней степени, не поддающейся излечению.
      - Ты знаешь в чьём ты доме, любимец самаркандской милиции? Это дом прокурора Болтаева. Как мы только сюда проскочили, и как будем уходить, смотри, везде охранники!
      - А мне всё равно!
      Мужчины на айване перешли на русский, чтобы не подслушивали женщины.
      - Господин Болтаев, это точная информация? Вы так уверены в этом?
      - Совершенно точно, господа. С "n"-ого числа Ташкент перестанет держать доллар на низком уровне, он подскочит, а цены на недвижимость "n+1"-го обвалятся, наличку в банках и на предприятиях выдавать не будут, начнутся мелкие выступления, но они как всегда, будут утоплены в крови, а с нами как всегда, всё будет в порядке. Я уже продал все свои четыре дома и фабрику, а после "n+1"-го куплю по дешевке шестнадцать! Я открою секрет числа "n", только вам, но взамен вы соглашаетесь на мои условия застройки центра города, после подавления выступлений, идёт? Вам лучше принять мои условия, господа.
      Мы сидели на прокурорских грядках, грязные, потные, расхуяренные, никогда не скажешь, что ребята два часа назад в бане забавлялись.
      - Фар, осталось так мало времени, продадим наш бизнес Анвару, а? Продадим, пока цены не упали, не начались волнения и свалим в Россию, в Москву! Ты только представь себе, Фархад, Красная площадь, военные парады, везде Ленин и мы с тобой поём песни!
      - Баран, наслушался Ахата, а времена теперь не те, с твоей чёрной рожей, зелёным паспортом и обрезанным хуем, жить в Москве? Смешно!
      - Фар, поехали... Аллах дал нам знак,... потом заберём наших девочек!
      - ?
      - Ты - Лолу, а я - Дилю!
      - Пойдём, сходим в баню к Ахат-ака, подумаем.
      Охранник отвернулся и мы с разбегу перемахнули через забор, но кто-то всё равно забил тревогу, в нашу сторону стал поворачиваться прожектор, я стремительно вполз в арык, крытый чугунными решетками, Тахир еле успел вползти вслед за мной. Зловонная жижа покрыла мои волосы и мою одежду. Я полз впереди, а следом за мной, отплёвываясь и матерясь, полз Тахир.
      - Калейсан, Тахир?
      - Зззооууррр!
      Выползли на поверхность мы недалеко от бани Ахат-ака. Постучали. Он долго вглядывался в наши рожи, ему повезло, что обоняние его от старости притупилось.
      - Скажите, где,... где можно было найти столько грязи в середине июля?... Ладно, заходите.
      Отмывшись и отстиравшись, мы пошли, как всегда попить чайку, но... чая не было!!!
      Подойдя к креслу, в котором сидел Ахат, Тахир вздрогнул.
      - Он умер, Фархад!
      Я подошел и взял Ахата за руку. Она была безжизненна и холодна. Что ж, теперь он с Вахидом, я это точно знаю, ведь на лице у старца застыла многозначительная улыбка.
      - Поехали в Россию, Фар!? Поехали, пока можно продать дорого наш товар, поехали подальше отсюда, Аллах даёт нам ещё один знак.
      ***
      На следующий день мы продали наш бизнес. Тахир - Анвару, за хорошие бабки, между прочим, торговались они до вечера; а я - одному иранцу, тоже за приличную сумму. Все на базаре говорили про ночную аварию, в результате которой погиб Гафур с помощником, а два сержанта оказались в реанимации. У меня осталась партия бракованных китайских футболок с надписью "Teksas" их я хотел вернуть их поставщику Валере, хитрому тридцатилетнему пройдохе. Застать его дома было невозможно, я приготовился ждать его хоть всю ночь. Поздно вечером пришла Валеркина жена.
      - Проходите в дом, муж не скоро вернётся, чайку попьём.
      - Я вообще-то принёс эти две коробки товара обратно, покупатели смеются над "Teksas".
      - Как, ты один притащил такие огромные короба?
      Светка взяла своими руками меня за руку.
      - Ты очень сильный парень... и очень красивый!
      Она целовала мои небритые щёки, целовала губы и шею, незаметно расстёгивала пуговицы... и... моя Лола-хон, где ты?... скоро я оказался на кровати в одних плавках. Светка так истосковалась, так тёрлась об меня грудями, целовала пальцы на руках и ногах, что я стал завидовать Валерке, его баба - настоящий вулкан-блондинка! Мой елдак больше чем наполовину высунулся из плавок, Света вскрикнула и... обхватила его губами:
      - Какой смуглый!
      По её телу как будто электрический ток прошёл, она заглотила мой конец и начала кончать, потом, взяв хуй двумя ладонями, начала играть с ним язычком.
      - Как давно я тосковала по настоящему хую, возьми меня поскорее, растяни меня поскорее своим чёрным бумером... без пезика, я хочу понести от тебя,... от настоящего мужика.
      Я вошел в неё наполовину, горячая волна на мгновение лишила меня чувств. Придя в себя, я всё же надел презерватив и начал глубокие сладостные движения, она всем телом поддавалась мне навстречу, меня как бы било слабым током в глубине её пизды. Случайно взглянув вверх, я заметил... Валерку... он тихо отпер дверь своим ключом и смотрел как я ебу его жену, Светка ничего не замечала. Я прекратил движения, а она продолжала насаживаться на мой елдак, не давая ему расслабляться. Валера начал медленно и тихо раздеваться, желваки заходили вверх-вниз, кулаки сжались, хуй высунулся из-под трусов, Светка продолжала работать пиздой и, наконец, она кончила во второй раз и замерла. Я подумал, что сейчас он из меня сделает шашлык. Валера подскочил ко мне, и я еле увернулся от его здорового кулака. Я отпрыгнул в сторону, понимая, что сейчас Валерка точно меня замочит. Я лихорадочно искал глазами что-нибудь острое или тяжёлое. Тяжело дыша, хозяин стоял, глядя мне в глаза, из его глаз лился огонь.
      - Чего испугался, я тебя просто выебу, порву сделаю пидаразом при ней, и всё!
      Светик, наконец, поняла, что произошло и заорала:
      - Изнасилование, он меня принудил!
      - Молчи, шалава! - прошипел Валера - Зачем ты пришёл ко мне, раз меня нет дома?
      - Я принёс тексас!
      Валера захохотал, грубо привлёк меня к себе, завалил на кровать и раздвинул мои губы средним пальцем. Светка сползла с кровати, зрелище перевозбужденных мужиков перед... неизвестно чем так её поразило, что она начала завывать. Его объятия не обещали ничего хорошего, хуй тыкался о мой пах, а я чувствовал себя обессиленным. Моё очко тоскливо сжалось.
      - Молчи, женщина! - рявкнул Валера, почти как узбек - Пошла на кухню, придёшь, как позову!
      Он лёг на меня, целуя в шею, ущипнул мошонку и перевернул на живот и лёг сверху. Но дальше он явно не знал что делать. Он тёрся хуем об мою задницу, но я понял, что "такого" опыта у него нет. Его хуй сделался мягким. Вдруг он поднял мои ноги и быстро поцеловал мои заросли на ногах, я перевернулся на спину, он начал целовать мои коленки. Мой клинок начал возбуждаться, Валеркин тоже. Он взял наши концы и, смочив своей слюной пальцы, начал поступательные движения по обоим хуям; залупа сползла с его головки и наши члены оказались удивительно похожи. Чего не хватало этой дуре? Долго сдерживаться Валера не смог, он кончил мне на живот и размазал сперму ладонью. Затем он наклонился, взял двумя руками мой конец и начал его ублажать, гладить, размазывать смазку и целовать. Через мгновение вся немалая длина моего хуя познакомился с его губами, он страстно работал губами и кончиком языка. Его руки ласкали мои бёдра, поднимались по груди и вновь опускались на ягодицы. Я кончил в его глотке, он проглотил всё и продолжал сосать мой хуй. Я понял, что Валерке нравится, когда его ебут, для него это естественнее, чем быть самому ёбарем. Итак, от меня требовалось выебать этого парня всеми известными в Самарканде способами. Меня только смущало отношение Валеры к происходящему. Когда он брал в руки мой куток, и сосал, в его действиях проглядывала мистика, он не столько сосал хуй Фархада, сколько совершал акт поклонения мужскому началу. Видимо в детстве парню не хватало отцовского внимания. Когда я ебал Бабура, базарного давалку, он относился к этому обречённо и явно не серьёзно. Валера всем своим видом показывал, что акт наш скорее не половой, а акт поклонения Фаллосу. Я не знал, как реагировать на это. Внезапно с новой силой завыла Света, это она увидела, как я ебу в жопу её мужа. От её крика, я вернулся на землю, её крик означал, что один самец, лежит добровольно под другим самцом, а слабонервная самочка, осталась не при чём. Мне стало приятно, и я заработал энергичнее.
      - Моя шалава сделала хороший выбор: мускулы, густая шерсть и бронзовая кожа! - прошипел Валера, прижимая к своему лицу мои плавки. - Ты настоящий знаток мужского секса и мужской души, я весь твой, мой чёрный повелитель!
      Валера был шикарным пассом, я брал его в жопу, от этого он кончал, потом снова в рот, потом он садился на меня сверху и танцевал лезгинку, потом скакал на моём коне с закрытыми от восторга глазами. Я кончил раз шесть, всякий раз, думая, что это - последний, но каждый раз Валера брал мой пульсирующий куток в рот, обсасывал его, чего-то шептал и вновь готовил к атаке. Валера зациклился на моём здоровенном органе, водил им по лицу, по своим зарослям ниже пупка, сосал, целовал, изгибался перед ним раком. Он проявил чудеса изобретательности в способах мастурбации. До этого дня, я знал только один способ, взять в кулак правой руки. А Валера ублажал мой куток семью способами, его руки проявляли чудеса изощрённости, я громко стонал и рычал от его нежных прикосновений, когда он чувствовал, что я на пределе, он брал в рот и сосал, лаская языком мою уздечку, а я ревел, как медведь и выстреливал новым фонтаном семени. Шалава-жена подвывала на кухне. Под утро он отрубился с моим концом во рту, как маленький ребёнок с соской. Я тоже заснул.
      Рано утром я проснулся от призыва муэдзина, Валерка спал, прижав к щеке мои плавки, я тихо собрался и ушёл. Свой тексас эта парочка отработала.
     
     
      ***
      До "n+1"-го числа осталось менее двух суток и рано утром мы перешли границу с Казахстаном. Перешли очень неудачно, сначала нашу группу обстрелял наши пограничники, затем - казахский патруль, половину из нас они выловили и выдали нашим "органам" на растерзание. Я и несколько других парней сумели скрыться в оврагах и кустарниках.
      Тахира я больше не видел. Мой паспорт у меня отобрали русские менты вблизи Оренбурга. В заднем кармане джинсов Тахира (мы поменялись брюками перед бегством), чудом уцелел паспорт Гафура. Так как для русских почти все южане на одно лицо, я по Гафуровскому паспорту обосновался в одном старинном русском городишке и возобновил свой бизнес. Лолу и моего сына я смог вывезти лишь два года спустя, сейчас мы ждём второго ребёнка. Все дела мои идут хорошо, изредка балуюсь с беложопыми парнями-аборигенами, выпускниками хореографического училища но только... только наступило лето и вчера ночью мне приснился Ахат-ака. Он пил чай в яблоневом саду в моём родном Самарканде и рядом с ним сидел... непонятно кто, может Вахид. Я поздоровался:
      - Ассалому-алайкум, ота-жон! - и поклонился.
      - Ва Аллайкому-ассалам Фархад или как тебя там сейчас звать, ха-ха... Гафур. Сынок, мы о тебе сейчас тут вспоминали, ты не забыл мои слова о любви? Любовь двух воинов никогда не умирает, любовь - ВЕЧНА!
      Эхо много раз повторило: вечна... вечна... вечна...
      Ласточки прощебетали: вечна...
      Яблони встряхнули ветками, лукаво улыбнулись и повторили мелодичными женскими голосами: вечна... вечна... вечна...
      Я проснулся с конкретным стояком, но не стал будить Лолу.
      Парни, что бы это значило, как вы думаете?