Часть первая.
     Был день рождения мой шестнадцатый день рождения! А жить уже не хотелось! Вернее не хотелось жить по-прежнему, хотелось, как ящерице вынырнуть из старой кожи и уйти от нее в неизвестность, которая манит и зовет. Всему виной был этот "заучка", "ботаник" для которого я только один из сотен.
     Однажды он вошел первого сентября в наш класс, и я погиб мгновенно как от взрыва гранаты. Я тогда впервые не понял сам себя, своих ощущений и эмоций. Он как белокурый ангел летал на виду у всех, улыбка не сходила с его божественно красивого лица, речь была плавной, обволакивающей и умиротворяющей. С той минуты бог для меня получил свое физическое воплощение. И я начал поклоняться ему тайно и явно.
     Тайная сторона этого обожания останется тайной для всех. Явная выразилась в неожиданном для всех увлечении биологией. Я блестяще отвечал на уроках, делал сообщения, писал какие-то рефераты. В общем, порол чушь! А он лишь изредка одобряюще улыбался.
     Так прошли две четверти учебного года. Мои двенадцать сменились тринадцатью, началась катавасия с организмом. То мучили головокружения, то вдруг грудь становилась как у соседки по парте Таньки. Но однажды все закончилось и тут началось нечто совсем другое. Однажды стоя за спиной "ботаника" я нечаянно коснулся его локтя ширинкой. Вот это было открытие! Что-то появилось в штанишках, созрело и лопнуло.
     Ничего не объясняя, я рванул из кабинета, пробежал по коридору и, укрывшись в туалете начал исследовать последствия этого "что-то". Осознав, наконец, что я стал взрослым, снял трусики и спрятал их в карман куртки, застегнув карман на молнию. Обмыв опавшее "что-то" натянул джинсы на голое тело и, уже выходя в коридор, вздрогнул от внезапно пришедшей мысли. Мысль была чудно простой, но убивающей наповал. Я понял что "поплыл" от него, от этого ангелочка с учительскими полномочиями. В этот момент на меня как будто обрушили все сразу: горячую и холодную воду, кипящую смолу, несколько ведер помоев и, придавив все это каменной плитой, положили сверху букет благоухающих роз.
     Чуть придя в себя, как ни странно, я поспешил к своему обаятельному божку. Вид мой видимо поверг его, наконец, в шок и впервые он заговорил со мной на гражданском языке. Он спрашивал что-то о самочувствии, нежно поглаживал меня по плечу и, наконец, крепко встряхнув меня, спросил: "Кто тебя обидел?". А я, выкатив глаза, вмазал ему прямо в лицо: "Ты-ы-ы!". Я потерял сознание и почти умер:.
     Часть вторая.
     Я заболел. Температура месяц держалась выше красной отметки. Впервые болезнь не сопровождалась физической болью. Просто ничего не хотелось ни гулять, ни читать, ни сидеть, ни лежать. По ночам снились сны, которые по своей цветности могли бы соревноваться с радугой. Во всех снах присутствовал Евгений Николаевич, Евгений, мой Женька! Во сне мы все время были вместе, смеялись, шутили и :. любили друг друга. Любовь эта не принимала никакой физической формы, она была прекрасна как полет крылом к крылу, как приятный легкий ветерок, который обнимал нас и объединял наши ощущения.
     Жутко было просыпаться и чувствовать свое обмякшее и безвольное тело, жутко было чувствовать боль и не находить место на теле виновное за нее. Облегчение приносил яростный и изматывающий онанизм, но очень незначительное.
     Лекарства, прописанные тетями и дядями с умными и добрыми лицами и в неизменных белых халатах, не приносили ни каких результатов, и мама решила свозить меня к бабке-колдунье, к какой то чудо-знахарке. А та почему-то повела меня в баню и, не взирая на мое смущение, голого долго порола какими то вениками из душистых трав, что-то бормотала себе под нос, чем и довела меня до гомерического хохота перешедшего в стойкое истеричное состояние. Я честно пытался делать вид что излечился, но получалось очень плохо, и это повергло в страшное уныние мою матушку.
     Однажды я проснулся неожиданно от его голоса. Сперва подумал, что это продолжение сна, но наваждение не проходило, он действительно разговаривал с мамой на кухне. Когда он вошел ко мне я не нашел ничего лучшего как претвориться спящим. Он провел своей ладонью по моим волосам и неожиданно погладил часть груди, не прикрытой одеялом. Я улыбнулся как будто во сне, и он вслух усмехнулся. Я приоткрыл один глаз, и еле сдерживая себя от резких движений, улыбнулся, и в тот же миг его поцелуй обжег мою щеку. Не знаю как, но через мгновение его голова покоилась у меня на груди зажатая в замок моими руками...
     Часть третья.
     Как сказал бы Карлсон: "Случилось чудо! Друг спас от смерти друга!". Обратив на меня внимание, Женя спас меня от преждевременной гибели. Он простил мне все мои неуклюжие знаки внимания оказанные ему.
     И вот мы сидим после школы в городском сквере на скамейке и мило треплемся обо всем. Он потягивает пиво, я сосу чупс. Идиллия, да и только! Пиво позволяет ему быть непринужденным и смешливым. Он с улыбкой обсуждает мою к нему привязанность, и с какой то солдатской дисциплинированностью постоянно повторяет слово "Дружба".
     Я счастлив, я ищу повод к сближению, я веду себя как ласковый котенок, я трусь об него и почти мурлыкаю, мне кажется, что я ему нужен! Он снисходительно треплет меня по волосам и смущается от своей нежности. И только мое "что-то" продолжает беспокоить меня:..
     Продолжение следует.