Глава 1
И одну из них я больше жизни полюблю
А того, кто против из обреза застрелю
Станет мне женой, детишек будет мне рожать
И, конечно мужа еще больше уважать
     Март заслуженно считается первым весенним месяцем, месяцем пробуждения, временем долгожданного возрождения того, что засыпало хмурой осенью. Много поэтов воспевали это прекрасное время, когда впервые за пол года сваливалась с неба гремучая оттепель, и ледовые дорожки превращались в бесконечные лужи. Оправившись от зимней стужи, мы с ужасом замечаем тысячу проблем и уйму нерешенных дел. Хотя первыми, что греха таить, обычно смекают коты и с дикими воплями трахают соседских кошек на обледенелом от вчерашней оттепели снегу.
     Деревня просыпается. Комбайнер Григорий в 7 часов, умирая от похмелья, начинает отвинчивать гайки у всех комбайнов, дабы его Запорожец, может быть хотя бы на этот год, выехал на метр из гаража. Кипит стройка у председателя колхоза 'Путь к Ленину' Вилена Ульяновича Знаменева. Строится пятый этаж у коттеджа для племянницы. Начинается Экшн.
     Зимой обещали провести воду из коттеджа, но, видимо или техника подвела, или рабочим было в лом, по крайней мере Виля, как деревенские ласково называют своего председателя, остался одинок в пользовании водой. Но все равно деревня жила и ждала весны, чтобы начать посевную и хоть чем-то заняться.
     Как и все горожане, Андрей рано проснулся и закурил заныканный вчера бычок ЛМ. Делать ничего не хотелось. На работу только завтра и Андрюха решил через часок просто сходить погулять, зайти к друзьям в гараж. Неистово грызя семечки, он размышлял о достоинствах своего нового мотоцикла 'Ява'. Семечек становилось все меньше, а мусора все больше, ну а грезы о скоростных качествах Явы плавно переходили в размышления о четвертой передаче. Наконец, последняя семечка перекочевала в желудок, и остановившись на мысли о коленвале, он лениво поплелся за почтой. Спустившись на этаж вниз, он обнаружил в почтовом ящике извещение странной формы.
     - Опять повестка, заебали в военкомате - подумал он и не прочитав, бросил на стол.
     В свои двадцать лет Андрей успел перепробовать практически все. То к чему он прикасался, словно расцветало, видимо был талант, но лень подавляла в нем те способности, которыми наделила его матушка природа. Лето - мотоциклы, зима - бесконечные шатания по подъездам двенашек, чередовались с работой то ночным сторожем, то художником, а то и просто уборщиком снега. А сегодня он, так и не найдя чем заняться, погрузившись в мечтания, снова заснул.
     Внезапно громкий крик прервал его уединение, младшая сестра, заплаканная, стояла у дивана и бормотала что-то невнятное.
     - Дрюша, милый, наша бабушка... Ее..., на лучше сам прочти!!
     Прочитав сухие строки на маленьком листке, он понял бабушки больше нет. Поначалу Андрюхе это показалось дурной шуткой, он сидел в оцепенении и не знал что сказать, как успокоить сестру. Та, шмыгая, сидела рядом и вопросительно глядела на старшего брата. Он же, перебрав в голове несколько вариантов дальнейших действий, остановился на самом напрашивающимся, а именно ехать туда, где она жила. Страх перед неизвестностью сковывал его, он ощущал себя мальчишкой, призывником, которому пришла повестка, и дни на гражданке уже сочтены. Нет, конечно, то место не армия хотя бы потому, что он там бывал несколько раз, хотя толком никого не знал. Четыре года отделяли его от последнего визита. Тем местом была ДЕРЕВНЯ.
     Андрей подошел к окну и задумчиво посмотрел вдаль. Какой-то парнишка, видимо, уламывал свою подругу, приглашая куда-то, пиздюки, пользуясь случаем, стреляли у него сигареты. Через дорогу бабки грызли семечки... или продавали, черт их разберет. Двор кипел обычной городской жизнью. На него, к счастью, не свалилось то, что повергло в шок, казалось невозмутимого парня. Плюнув на все это, Андрей отправился на кухню, чтобы в последний раз поесть перед отъездом. Поцеловав на прощание в щечку свою сестру, дав ей кучу наставлений во всех отраслях жизни, он направился в гараж, где его ждала подружка 'Ява'.
     Было пасмурно, по земле стелился туман, но надо было ехать, чтобы отдать последние почести навсегда ушедшему предку. Зачем это все Андрей не знал, но чувствовал, что в долгу перед ней. Бабуся, как он ее называл, любила нянчиться с ним, бесконечно баловать чадо, несмотря на педагогические возражения матери. Андрей практически не помнил ее, но ее силуэт, вяжущей старушки отложился в памяти на всю жизнь.
     Прошлое лето выдалось урожайным, что принесло колхозу хоть какую-то прибыль. Вильку все же хватило денег на первые четыре этажа коттеджа, а доярки умудрялись даже продавать молоко, хотя Григорий с подрядчиками по утрам высасывали все его порой прямо из вымени. Тетя Афдотья наконец-то купила спичек, и теперь все деревенские бегают к ней посмотреть на сию диковину.
     Утренняя туманная дорога, мотоцикл, сто двадцать километров в час. Это ощущение полета в открытом космосе, бескрайности и безмятежности. Наверно прав был Эйнштейн со своей теорией относительности, ведь пока едешь, ты не стареешь, а вечная езда - это вечная молодость. Несясь сломя голову, не думая о причине заставляющей тебя все больше поворачивать ручку газа, ты забываешь обо всем земном, оставляя в сознании лишь пыльную змею дороги.
     Пучеглазая кобра же начинала шипеть и хулиганить. Кочек становилось все больше, да еще вдобавок и лужи заставили Андрея снизить скорость, он оглянулся по сторонам и, придя в себя, увидел, что приехал в деревню, где когда-то родился. Оповестив страшным треском своей Явы о прибытии, он помчался к дому, в котором он так давно не был. У дома стояло несколько человек и они, увидев Андрея, засуетились...
     Прошло два дня. Бабульку схоронили честь по чести, девки плакали, и, казалось даже искренне, а мужчины, как всегда сильные и строгие стиснув зубы, смотрели на незамысловатый гроб, опускающийся под землю. Это были не крупные и всегда трагические похороны боевого товарища погибшего в горячей точке, нет, здесь не было скорбного пафоса, все и так знали, что бабке пора помирать и что смерть в глубокой старости для нее лишь избавление от земных недугов.
     "Пора возвращаться больше, меня здесь ничего не держит" - думал Андрюха направляясь с кладбища во двор, где он оставил "Яву" , но чей-то звонкий голос окликнул его.
     - Извините, вы Андрей, внук бабы Веры?
     - Да, он самый, - ответил внук и повернулся. На крыльце дома его бабушки бесцеремонно стояла девчонка лет восемнадцати.
     - Андрей, извини, что задерживаю, идем, может, поешь хоть на дорожку, вроде как помянуть нужно...
     -А ты кто, хозяюшка, кто меня так зовет из чуть ли не моего родного дома?
     -Ну, идем, я там расскажу, - прозвучал недвусмысленный ответ. На столе стоял обычный деревенский ужин с обязательными атрибутами - пузырем и стаканом. Сытно поев в молчании, пропустив пару стопариков, друзья разговорились, и девчонка решила немного поведать о себе.
     - Зовут меня Таня, можно Танюша, Танюха, Татьяна, Танечка, короче как хочешь. Я здесь как бы на квартире живу, скоро два года будет. Приехала я сюда с Дальнего Востока, а впрочем, это длинная история, в общем, поселилась здесь. По вечерам мы...
     Рассказ Тани занял около сорока минут и был прерван тихим и умиротворенным храпом уснувшего Андрюхи. Было поздно и Татьяне ничего не оставалось, как тихо прибраться на столе и тоже отправится спать.
     Утром Андрея разбудил чей-то громкий голос.
     - Нужно в корне искоренить коренные зачатки этого! Коренным образом...
     - Кто это? - спросил спросони Андрюха.
     - Это наш председатель, Виля. Вилен Ульянович Знаменев, -тихо сказала Таня и поднесла к креслу, где спал Андрей большую кружку парного молока. Андрей добросовестно ее выпил, и ему стало намного легче. Он стал ходить по дому, разглядывая его бедное убранство. Наконец, он вышел на улицу и потихоньку направился к своему мотоциклу. Бензина было метров на двести, и Андрюха нахмурившись, сел сбоку на его сидение.
     "Вроде литров десять вчера заправлял. Уже сжег, неужели я столько проехал? Наверно это из-за того, что я летел как угорелый".
     - Андрей, у нас в сарае стоит старый трактор, - донесся Татьянин голос с крыльца, - ты мог бы посмотреть его, он уже пятнадцать лет не ездит, но ходила легенда будто наш комбайнер Григорий просто что-то там вывинтил. Ответ был положительный, и через два часа колымага затарахтела.
     - С этого Григория нужно чехлить четыре гайки! - проворчал сквозь зубы великий механик.
     - С него и так все чехлят, так что не надо беспокоится! Спасибо, Андрей, теперь эту бандуру можно будет продать, кушать ведь, согласись, хочется, а денег, сам видишь, у нас в деревне практически ни у кого нет.
     - Не торопись, красотка, мы еще на ней покатаемся, садись!
     - Так уж прямо и красотка. Ну, льстец!
     Они сели на жесткое сидение и со страшным грохотом выехали в поле. День выдался ясным, хотя и холодным. В городе снег уже почти сошел, но деревенское поле представляло собой мозаику из белого снега и черных проталин, гигантскую шахматную доску. Андрей с ужасом вспомнил, что не пошел на работу, что его могут элементарно уволить, но почему-то не особенно переживал по этому поводу. В него незаметно закралась тревога за свое будущее. Кто была для него бабушка? Да собственно никто. Он не видел ее четыре года, да и те нечастые встречи, мягко говоря, не пробуждали в нем глубоких чувств. Из далекого детства остались, конечно, тусклые воспоминания, о том, как она его нянчила, дарила конфетки втайне от матери, но сейчас многое, конечно, забылось. Он ощущал пустоту в душе, как будто что-то от него отделилось и исчезло навсегда.
     Андрей редко открывался людям, говорил что у него на душе, делился секретами. Его внутренний мир не являлся точной копией поведения, а напротив резко отличался. Он создал себе имидж некого неоромантика, отрешенного от сложных жизненных проблем и живущего по своим личным, очень простым законам. Покою, он умел лукавить. Он нравился девчонкам в школе как раз за то, что всегда знал с кем как вести себя, где улыбнуться, где нахмуриться. Некоторые считали его скромным, хотя он скромно отрицал это. Но случившееся выбило его из привычной колеи, ему не хотелось сверх заслуженного, просто его одолела бесконечная усталость, от которой так трудно порой бывает избавиться.
     Он сидел за столом, и, пуская дым колечками, о чем-то задумчиво вспоминал. Татьяна не тревожила парня и тихо занималась чем-то в другом конце комнаты. По шелесту страниц можно было догадаться, что в ее руках была какая-то книга, может детектив, а может кулинарные рецепты. Наконец, донесся звук захлопывающейся книги, а затем мягкое шарканье тапочек.
     - Андрей, ты не хочешь пожить здесь, деревне нужны автомеханики, да и мне одной теперь будет одиноко, оставайся...
     - Не знаю, Танюша, там мои друзья, сестра, мать, работа, может быть уже бывшая. Но с другой стороны, что-то манит меня сюда, зовет. Глупость какая-то, не пойму никак. По идее, если что и должно было привлечь здесь мое внимание, так это воспоминания о детстве, бабушке или просто смена обстановки, а это нечто другое, я не могу объяснить.
     - Может быть я? - весело воскликнула Танюшка и звонко рассмеялась.
     - Не исключено. Таня, здесь есть гитара, я чуть-чуть умею играть, послушаешь, оценишь.
     - В сарае какая-то валяется, сейчас принесу.
     Танюшка убежала в сарай искать музыкальный инструмент, а Андрей сидел и думал что же ему делать дальше. " Интересная девчонка, надо с ней поближе познакомиться" - думал Андрюха в ожидании. Наконец, послышались быстрые шаги, и Татьяна забежала в дом с гитарой в руках. Инструмент был ужасный, но Андрей запел о любви и цветах, о весне и осени, радости и печали. Таня слушала, облокотившись на стол, и грустное выражение лица сменялось радостной улыбкой. По выражению ее лица можно было догадаться, что подобного она раньше не слышала. Андрей совсем не умел петь, знал буквально три - четыре аккорда, но то настроение которое он нес из песен, было близко Танюшиному сердцу. Искренне волнуясь и сбиваясь, он спел ей несколько своих песен, что вызвало одобрительную улыбку у слушательницы.
     - Хорошо поешь, мне было так приятно слушать твои песни, Андрей. Вместо слов он отложил в сторону гитару и приблизился к взволнованной Татьяне.
     - Да? - ехидно переспросил он и, не дожидаясь ответа, припал к ее губам. К небольшому удивлению парня, Таня не воспротивилась смелому поступку, а напротив подалась навстречу нетерпеливым рукам. Секундная, а затем и минутная стрелка неумолимо понеслись вперед. Трудно сказать, сколько продолжался этот поцелуй, по крайней мере, солнце, увидев такие дела, успело неторопливо скрыться за горизонтом. Танюша, казалось, не хотела довольствоваться ролью соблазненной, и отвечала Андрюхе встречными ласками. Он же, не зная как это понимать, как распущенность девчонки или как проявление симпатии, медленно клал ее на мягкую постель, логово любви. Андрей почувствовал необыкновенное блаженство толи оттого, что в первый раз его руки прикасаются к распахнутой груди почти незнакомой девушки, от неизвестности, толи еще от чего-то, что он никак не поддавалось объяснению. Казалось, что Танюха испытывала подобное. Необычайно страстно реагируя на малейшее прикосновение, она отдавала всю себя, каждый кусочек тела ему, бесспорному победителю, ее мучителю и в то же время виновнику ее бешеного дыхания и непрекращающихся стонов.
     Через некоторое время они лежали усталые в безмятежной ночи. Как и любой здравомыслящий мужчина, Андрей начал соображать и обдумывать, что же собственно произошло. Он ни на чуточку не сожалел о такой непредвиденной "любви", но немного переживал на счет приключившегося, а не влюбится ли она в него. Что он скажет в ответ? Андрюха повернул голову в ее сторону. Таня молчала и лишь временами слабая улыбка нарушала бесконечный покой.
     Утром их, не выспавшихся, разбудил истошный крик Григория.
     - Люди, дайте шуруп на четыре ... ну или гайку, в конце концов!!
     - Что он орет? - прищурившись, спросил Андрей.
     - Никто этого не знает, не обращай внимания.
     - Взаймы наверно просит...
     - Насчет этого наука умалчивает, а будит он нас регулярно, лучше любого будильника. Так, мне на работу пора, сейчас что-нибудь приготовлю, вернусь часов в пять, так что хозяйничай, сходи к Виле, может работу даст.
     - Ты так говоришь, будто я уже сказал, что остаюсь.
     - А что нет?
     - Ну... - замешкался Андрей, - ладно, жалко, что ли, - и крепко поцеловал довольную девчонку. Танюха ушла, и Андрей остался один. Посидев немного, покурив, он, ухмыльнувшись, поймал себя на мысли, что не влюбился ли сам в эту деревенскую Золушку. Уж слишком сладкая была их близость для рядового траханья, слишком запала в душу ее незамысловатая улыбка и покорно расходящиеся в стороны девичьи коленки. А с другой стороны, мало ли таких еще будет в жизни... может быть и мало... Где она работает? Надо было спросить.
     Но делать было нечего, и Андрей решил отправиться к великому председателю для получения какой-либо работы. Издали дом Вилена Ульяновича напоминал здание супермаркета в кремле. Он пугал и в тоже время завораживал своей роскошью, размахом. На площади перед зданием стояло несколько иномарок, и люди в строгих костюмах недоверчиво смотрели на Андрея. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, он очутился в огромном колонном зале со свечами в канделябрах, роскошными коврами, расписным потолком. На стене вызывающе висела картина "Секретарша в белом", но приглядевшись, Андрей понял, что это действительно секретарша с глазами, как земная орбита и ногами, как две Эйфелевые башни, грациозно выглядывающие из-под юбки, напоминающей по размеру воланчик.
     - Вам кого? - задала риторический вопрос она.
     "Это киборг" - испуганно подумал Андрей, но все же ответил, - Вилена Ульяновича Знаменева!
     - Сейчас, одну минуточку.
     Минуточка длилась чуть больше часа, но была вознаграждена внезапным появлением председателя колхоза "Путь к Ленину".
     - Здравствуйте, молодой человек. Коренасто выглядите, в корне займемся вашим делом.
     - Да мне бы только работу найти. Я у вас в деревне новенький фактически, хотя жил когда-то. Умею шоферить, ремонтировать, рисовать, может, еще что-нибудь могу.
     - Корень величавый, все бегут от работы, а он получает. Что ж, в корне меня это устраивает. Вы здесь осядете на корню?
     - Да... - еще больше испугавшись, поспешил согласиться Андрюха.
     - Коренной ремонт требуется технике, она сгнила до корней, возьметесь? Проявите себя, возьму к себе!
     От этих слов Андрею стало плохо и едва слышное "Да" завершило переживательную беседу.
     Домой Андрюха шел в сильно загруженном состоянии. Каждый новый час, минута приносили ему новые сюрпризы, особенности деревенской жизни. Тихие узкие тропинки разбавлялись спокойно разгуливающими коровами, курами. Те удивленно смотрели на чужака и с недоверием отворачивались в сторону. Подходя к своему дому, он увидел на крыльце Танюху, сидящую с двумя парнями. Те внимательно слушали ее, видимо, переживательный рассказ и, улыбаясь, положительно кивали. Андрей нахмурился и, к своему удивлению, ощутил небольшую ревность.
     "Кто это такие?" - подумал он. "Какого хрена они тут ошиваются?"
     Но его планы по наездам на двух неизвестных субъектов были начисто растоптаны Таниной улыбкой и непринужденным вопросом.
     - Ну как, работу получил?
     - Вроде да, завтра пойду.
     Ребята встали и, попрощавшись, неторопливо ушли. Андрея мучила мысль о том, кто же они такие, друзья, знакомые или просто проходили мимо. Да с какой стати вообще это негодование имеет право теребить сознание? Прямо спросить о ребятах он не решался, вернее, стеснялся показать вид, что ревнует, и пока изменница готовила парню обед, Андрей молча сидел в дальнем краю комнаты, если так можно назвать единственное помещение в доме, не считая крыльца, конечно! Наконец ароматные запахи просочились в Андреев нос, и он смекнул, что пора к столу. Досыта наевшись, он успокоился. Сработала древняя пословица, о том, что лучшее средство успокоить рассерженного мужа - это его накормить. Лежа на кровати с сигаретой в зубах и гитарой в руках, он бренчал что-то невнятное. Таня сидела у окна, и что-то вязала.
     - Танюш, что ты вяжешь?
     - Шапочку тебе на зиму.
     - Ты серьезно?
     - Вполне.
     Андрей задумался.
     - Неужели ты на столько далеко вперед загадываешь?
     - А кто знает, что будет. В любом случае я не прогадаю!
     - Согласен. А где ты работаешь?
     - Я швея, в городе окончила техникум, но работы толковой не было, а тут знакомые устроили меня, поселили у твоей бабушки. Поначалу было тяжело привыкнуть к этой жизни, я шарахалась от всего, но сейчас привыкла. Самое сложное в этой деревне это научиться делать вид, что живешь и думаешь, как все они, пастухи и комбайнеры. Мы здесь как древний оазис в пустыне и, следовательно, многое из того мы видим и ощущаем - это миражи. Иллюзия жизни, так бы я охарактеризовала то настроение, что преобладает в деревне. Скоро ты сам ощутишь на себе все это. Кажется, одна встреча уже была?
     Андрюха с беспомощным выражением лица спал. Видимо ее слова действовали на него как успокоительное, как лекция на нормального студента, как трансляция заседания Госдумы.
     Андрею нравились его сны. Они всегда бывали красочные и очень реалистичные, переносясь в другое измерение, он жил другой, запредельной жизнью. Он редко их запоминал, так буквально на пару дней, а затем какой-либо эпизод навсегда стирался из памяти. Часто, осознавая во сне, что это действительно сон, он творил так величайшие глупости, которые просто не мог позволить себе в реальной жизни. Особенно заманчивым было то, что он не хотел просыпаться в такие минуты даже во время кошмаров, а, напротив, с усердием шугая всякую нечисть, он отрывался в полной мере. Ему казалось, что во сне персонажи иначе реагируют на ситуации, оправдывая свои догадки тем, что там подчинено его фантазии, которая при всей разносторонности, всегда бывает однобока и необъективна.
     Андрей проснулся, но Тани не было дома. Он вышел на крыльцо и стал считать проезжающие мимо комбайны. Почему-то дольше одного он не насчитал. Он ездил из стороны в сторону пока не заглох вдали, возле речки. Темнело, но подруга все не возвращалась и Андрей начал волноваться. Наконец он не выдержал и решил прогуляться по деревне в надежде на нее наткнуться, но это произошло тотчас. Танюха, улыбаясь, шла домой явно навеселе. Андрей стоял посреди дороги, скрестивши руки на груди пока девушка не уткнулась в него.
     - Где ты была?
     - Да, у парнишки был рождения, сидели, отмечали.
     - Ничего себе отмечали! - возмутился Андрей.
     Таня перепорхнула через крыльцо и, молниеносно скинув туфельки, прыгнула на кровать. Андрей медленно подошел и сел рядом. Он не ожидал от нее такого поведения. Напротив, он считал, что она постарается показать себя с лучшей стороны, будет заботливой и внимательной. Но все расчеты полетели коту под хвост, и Андрей от отчаяния погладил Таню по волосам, и та зажмурилась, что говорило об ее блаженстве.
     - Ах, как приятно, Дрюша! Я так тебя буду теперь называть, можно?
     - Пожалуйста, называй, как хочешь, только вот почему ты мне ничего не сказала, я волновался. Ты же для меня не чужая, за эти дни ты стала мне не безразлична. Мне тебя впору подругой своей называть, а ты куражишься без спросу и приходишь домой, когда все нормальные люди давно спят. Танюша, не уходи никогда без спросу и бросай напиваться на всяких гулянках.
     - Подругой стала... - медленно протянула она и вся засияла, - вот те раз... я рада этому... Но все равно ты многого не понимаешь! У тебя была когда-нибудь подруга, возлюбленная?
     - Конечно, к чему это?
     - К тому, что придется заняться тобой основательно, ладно, посиди, сейчас ужин приготовлю, потом поговорим.
     Андрей был снова не в понятках о том, что она имела в виду и, глядя на ее стряпню на кухне, крутил в голове бесконечные варианты. Он вдруг признался себе, что она неплохо готовит. В городе такого не было, мать жила отдельно, а младшая сестра училась в школе, и ей было не до этого. Но зная свой характер, он вспоминал, что те навороченные блюда под названиями "яичница" и "картошка", не шли ни в какое сравнение с Танюхиной стряпней. Тут была фантазия и кулинарный талант, делающий блюда маленькими вкусными произведениями искусства. Ход этих сладких мыслей прервал ароматный запах из противоположного конца дома. К тому же что-то жутко звенело, видимо Татьяна по пьяни, делала что-то не очень аккуратно. Наконец, приготовление ужина было закончено, и Танюха с удивительно серьезным видом оповестила весь дом о грядущем ужине.
     В этой деревне люди относились к ужину с особым вниманием. Он проходил обычно в полумраке, с зажженными свечами и служил как бы финальной точкой для тяжелого трудового дня. После него большинство медленно направлялись в постель, чтобы с новыми силами встретить следующий день и также посвятить его изматывающему труду на благо родного колхоза. Лишь для местной шпаны ужин являлся началом бурной деятельности, ночным шатаниям по округе.
     В нашем же доме как раз и начинался этот таинственный ритуал в кругу импровизированной семьи. И на этот раз Таня не подвела. Она проходила тот тернистый путь к сердцу мужчины через желудок. На подступах к сердцу Андрюхина ревность соорудила баррикаду, из-за которой ехидно высовывалось возмущение. Но наступление все не начиналось, и ревность послала возмущение с белым флагом чтобы заключить перемирие: насытившись, за чашкой чая Андрей, наконец, спросил:
     - Ты мне что-то хотела сказать, вроде как заняться мной хотела?
     - Не помню... ах да, точно, мой горожанин. Ух, не соображаю ничего, голова кружится, ну ладно. Ты бранишь меня за то, что сегодня была на дне рождения у знакомого, что тебе собственно не понравилось?
     - Ну, во первых ты не предупредила меня об этом, я волновался, а во вторых, даже в голове не укладывается, напилась и, как ни в чем не бывало пришла домой, нормально все, дескать!
     - Волновался что я, возможно, с другим парнем?
     - Да хотя бы. Я понимаю, что по большому счету, я никто тебе, но все-таки переживать за тебя ты не можешь мне запретить.
     - Мне очень приятно, что ты беспокоишься за меня, Дрюша, ей бога не хитрю. Ты мне очень нравишься, так что для волнения нет причин.
     - А что же шляешься?
     - Дрюша, любовь - не кабала и не должна сдерживать человека в поступках, а напротив, раскрепощать, предавать уверенность. Можешь считать, что я твоя в плане любви, но никак не собственности.
     - Хорошо, но я, если честно немного ревновал.
     - Ревность... Ее не должно быть в отношениях мужчины и женщины, она порочна и губительна. С одной стороны, любовь - это, в первую очередь доверие и уважение, а ревность им строго противоположна. Там где начинается ревность, любовь умирает и рождается злоба и отчаяние, а это, Дрюша, беда. С другой же стороны надо четко дать определения объекту ревности. Измена? А что есть измена? Допустим, переспать с другим или с другой. Но подобный секс не говорит об отсутствии любви. Не может же человек всю жизнь иметь одного полового партнера!? Это смешно, а в случае положительного ответа горько. Что хмуришься, Дрюша? Мои слова ни в коем случае не провоцируют беспорядочное траханье, это глупость, не больше не меньше, а просто дают понять тебе, дорогой, что даже если бы я изменила, а я клянусь, что ничего не было, то причин для волнений не было бы. В моем сердце кроме нет никого кроме тебя, и жить мне с тобой, так что идем спать, я устала, глаза слипаются, сейчас усну, тащить меня на кровать придется!
     - Бля... - вырвалось у ошалевшего Андрюхи, - ты права во всем..., идем спать, завтра протрезвеешь.
     Но разговор оставил след в голове парня, он никак не мог заснуть. "Что за логика? Может Эммануель обчиталась? Да нет, вряд ли, там советуют куражится со всеми подряд, а Танюха что-то пытается объяснить, тут нечто ее личное, отсебятина. К тому же в деревне, по-моему, такие книги не читают, ну разве только "Ленин и Крупская: учимся любить по-ленински". Конечно, симпатично, что у девушки есть свое мнение, но что оно какое-то уж больно радикальное, возможно причина тому ее не особенно трезвое состояние. Надо будет с ней серьезно поговорить и все выведать. Что-то у меня возникает подозрение, что за этим стоит нечто большее, чем простая точка зрения, хотя нет, по ходу, я загрузился". Он посмотрел на соседку по постели, та лежала безмятежная с закрытыми глазами и тихонько сопела. Легкие подергивания век выдавали то, что девчонке что-то снится. Андрей, сам, засыпая, прицелился и нашел взглядом место на Таниной груди, где сквозь тонкую, полупрозрачную ночную рубаху можно было угадать меленькую возвышенность. Разведчик легко, чуть касаясь, нажал на девчоночью кнопку. Татьяна вздрогнула, но не проснулась. Издевательства продолжались не долго, ввиду неожиданного засыпания их источника.
     Ранним утром крик о помощи комбайнера Григория будил деревню. Снова начиналась жизнь. Школьники гурьбой бегут под окна к тете Афдотье, посмотреть, как та зажигает спичку. Пастух Игорь, который день собирает мак в поле, чтобы хоть как-то заработать себе на жизнь, а за ним уже стоит длинная очередь желающих купить свежий, как говориться, дурман. Ах, деревня! Горожанам не понять всех ее причудов. Там иная логика, другие жизненные ценности. Мы жертвы урбанизма, они дети нищеты и обветшалости. Мы искренне взаимно считаем друг друга странными, горожане деревенских, деревенские горожан. Мы бастуем из-за невыплаты зарплаты, а они из-за невыдачи водки. И то и другое губительно для человека. У нас спички - обыденность, а план - диковина, у них наоборот. У них спичку со слезами меняют на коробок плана и это в порядке вещей. Никогда городу не слиться с деревней, как желали того коммунисты, как нельзя слиться огню и воде, как бедной девушке с возлюбленным, высокомерно улыбающимся со старого журнала о музыке, ибо не каждой мечте суждено сбыться на сто процентов.
     Все эти мысли кружили в голове Андрея, пока он шел на работу. В первый раз в первый класс. Именно так воспринимал это он. Работа, да еще и в деревне! Неделю назад от этих слов Андрюху пробил бы истерический смех, он бы божился, клялся, что это хуйня и такого не бывает с прирожденным мотоциклистом. Но, к счастью, подобных клятв не было, и новый работник смело заходил во двор к председателю для получения конкретного задания. Там они договорились встретиться. Издали Андрей увидел Вилена Ульяновича сидящего на багажнике своего Мерседеса и подсчитывающего что-то на калькуляторе.
     - Здравствуйте!
     - А, это вы. Я сразу на ты, чтобы в корень глядеть и вовремя укоренить на корню новый корень. Видишь вон, за корнями Ламборджини. Высокие люди из города приехали, наехали на корень, машина сломалась корнеподобно гнилому корню. Требуется коренной ремонт. В общем, мне нужна твоя помощь по искоренению закоренелых поломок. Как говориться, корни в небо!
     - А зарплата?
     - Корне подобный вопрос! Вижу, ты смотришь в корень. Много не обещаю, но если укоренишься, любую машину дам, хоть с корнем, хоть без!
     - Спасибо.
     Пол дня механик копался в Ламборджини, но толком не разобрался в причине поломки. И матом ее крыл, и ласковую кличку дал "Ламбада", но ничего не помогало.
     Домой возвращался Андрей весь расстроенный, ведь он считал себя спецом в области машин, непревзойденным механиком. Но, зайдя домой, он увидел довольную, но уставшую Таню.
     - Привет, я пришел, - безразлично буркнул Андрюха.
     Таня подняла голову.
     - Вот, Дрюш, шапочка тебе на зиму, сама связала, следовательно, она будет греть тебя в любой мороз и стужу. В ней частица моего тепла, носи ее.
     Андрей буквально расцвел от такого поворота событий, он крепко обнял девчонку и затем поцеловал ее в обе щечки. Серьезное настроение вмиг улетучилось, и Андрею захотелось просто любить свою прекрасную подругу . Он стоял, держа подругу за руки, и глядя на ее счастливое лицо.
     - Ах, Танюша ты буквально нарываешься на любовь, делая такие приятные поступки. Пусть ты и с прибамбасами, но у тебя доброе сердце, а это не может не вызвать ласковых чувств к тебе, моя милая блондинка в спортивном костюме.
     И с этими словами он положил драгоценное создание на кровать. Молния на олимпийке медленно расстегивалась по непонятным причинам, обнажая грациозную фигуру Татьяны. Жарко целуя девушку в губы, Андрей вновь разжигал мощной искрой неумолимый огонь любви. Заводясь от откровенных ласк, Андрей вновь почувствовал необычайное блаженство от надвигающейся близости, словно Таня была недостающим звеном и, обретая ее, он превращался в единый механизм, вернее, они вместе создавали его и вкушали плоды услады. Танино состояние было зеркалом ее души, она не сдерживала эмоций, и каждое новое движение парня ритмично ускоряло ее дыхание, каждая новая ласка фиксировалась каким-либо междометием или просто одобряющим постаныванием. Ее эмоции начинали литься через край, они направлялись в сторону парня, являющегося единственным виноватым в происходящем с Татьяной. В тот миг они были счастливы и, ныряя в океан эротизма, задыхались в пучине страсти.
     Через некоторое время, они лежали усталые от своей бурной любви. Андрей, находясь в полусонном состоянии, прогуливался взглядом по гладкой коже Танюхи.
     Глаза были закрыты, и невидимый человечек, спрыгнув с подбородка, начал карабкаться на Танюшкину грудь. Взобравшись на самую вершину, ощущая себя на корабле, плывущем по волнам дыхания, он остановился у штурвала. Управление у корабля было особым, так как даже легкое прикосновение могло вызвать страшную бурю. А, если буря, то кошмар! Кубарем покатишься вниз, к дремучему лесу!> Есть, правда, у невидимки друган, тот не боится туда ходить и утверждает, что там очень романтично.
     Сладкий сон прервал эротический круиз до таинственного леса, новая греза теперь будоражила его юное сознание. Но среди ночи он проснулся, отсутствие ужина сказывалось на состоянии его желудка. Андрей подошел к столу и попытался найти что-либо существенное, но стол был пуст. Шаги разбудили подружку, и та испуганно пробормотала:
     - Ай-ай, мы же не ужинали, посиди, Дрюш, я сейчас что-нибудь приготовлю, надо сообразить.
     Ночь, практически кромешная тьма. Ни о каком электричестве не может быть и речи. Как то давно, Виля сунулся было провести свет из коттеджа, но Григорий спиздил всю проводку прямо со столбов. Председатель нанимал мафию, киллеров, чтобы уничтожить строптивого комбайнера, но все было бесполезно. При встрече с мафией он умело отмазывался, а киллеры никак не могли попасть в него, уж слишком его шатало по пьяни. Но местные не особенно переживали по поводу неудачной попытки. Игорь говорил, что все равно им никто пользоваться не стал бы, так как за любое добро надо платить, а то, что требовалось в данном случае, а именно деньги, как раз никто не имел. На этом закончилась электрификация деревни, и повторная попытка была явно отложена до лучших времен.
     Через несколько минут Андрей с Таней в темноте, на ощупь путая тарелки друг друга, ублажали свои желудки. Сон был перебит, и молодая парочка решила просто посидеть на крыльце, в кромешной темноте. Медленно затягивая горький ароматный дым сигареты, Андрюха слушал бесконечные истории о комбайнерах, случившиеся за последние два года. Они были переполнены противоречивостью, но парень терпел и пытался вникнуть в их нестандартную логику. Да тут еще строчка "Вечером на лавочке парочка сидит..." из известной песни стала отвлекать и без того рассеянное внимание парня, он совсем загрузился. Но проницательная Танюшка, видя, отупевшее выражение лица друга, учтиво предложила развеяться и прогуляться до одного места, которое, по ее словам, запоминается надолго. Они шли в темноте, зацепляясь за назойливые кусты, ветки деревьев. Шли мимо покосившихся заборов, мимо валяющихся досок по снегу вперемешку с весенней грязью и прошлогодней хвоей. Андрею казалось, что они давно уже за пределами деревни, что она его ведет на другой свет, но вдруг он заметил необычные очертания какого-то здания. Тем местом была старая полу развалившаяся церковь. Это место поражало одновременно своей красотой и убогостью. Сквозь мрак можно было с трудом угадать остатки старинных росписей, хотя та росписи чередовались с новыми росписями типа "Вася - хуй" или в таком духе. Танюха, восторженно глядя высоту, взяла за руку своего спутника.
     - Эта церковь была построена где-то пятьсот лет тому назад. До сих пор неизвестно чье это творение. Кто-то, видимо преданно любя бога, решил воздать ему по заслугам и принести ему в жертву все силы и свободное время, творя эту красоту. Она для меня как убежище от жизненных проблем, здесь я забываю обо всем, она - мое спасение.
     - Красивые росписи, мне близки эти застывшие персонажи настенных картин. Я бы также нарисовал, если бы умел, конечно. Эх, познакомиться бы с тем парнем или пожилым мужчиной, что создал все это.
     - Не знаю..., - она обняла парня, - когда то сюда ходили люди со всей округи, но революция уничтожила этот уголок духовности, он превратился в помойку, куда изредка ходят заблудшие зеваки. Ты не веришь с бога?
     - Нет, родители воспитали меня атеистом, я безбожник.
     Андрей с грустью ухмыльнулся.
     - В чем то ты прав. Хотя религия - это удел ортодоксалов. Мне кажется, многие даже не представляют, насколько важна вера с духовной стороны. Вера - это свобода, а религия, к моему великому сожалению, напротив закрепощает человека. Она его грузит, как ты любишь, Дрюш, выражаться. Она загнала нас в душную клетку своих законов. Все христианство держится на десяти заповедях, полностью соблюдая которые, нужно будет ничего не делать, ибо всякое серьезное действие заставляет нарушать их. Я, может быть, преувеличила, но суть верна. Мне обидно, что Христос был распят, потому, что люди вознесли то горе до высшего героизма, который заключался в смерти. Чему может научить такая религия? Я не знаю. Мне кажется, каждый человек вправе сотворить себе божество по своим личным, свободным законам, и любя его, как самого себя, жить в свободе и перед смертью шепнуть "Боже храни меня".
     - Танюш, что-то у тебя мысли печальные, или что тревожит?
     - Да ничего особенного, просто жизнь такая. Ладно, Дрюш, теперь, я думаю, мне станет легче, ведь у меня есть ты. С тобой легко и просто, ты прямо таки солнышко какое-то, я греюсь в твоих лучах и балдею.
     - Мне очень приятно слышать это от тебя. Ты так легко и непринужденно размышляешь на разные темы, откуда ты все знаешь? Я над подобными вещами никогда не задумывался.
     - Зря. Нет такой вещи, которая не заслуживала бы внимания. Познавая части, мы в итоге пытаемся познать целое. Для многих знаний не обязательно читать умные книжки, посещать лекции. Общение, в большей мере оно, общение с другими людьми делает нас духовно богаче, хотя все вышесказанное позволяет значительно ускорить этот процесс.
     - Я любил в детстве читать всякие книжки, а сейчас остались лишь одни автомобильные справочники.
     - Дрюша, милый мой, я люблю тебя как раз за то, что тебе не обязательно их читать. Ты богат душой, ты сказочно богат и мне я невероятно счастлива, что ты делишься со мной своим бесценным богатством. А ведь согласись, приятно, что мы так быстро обрели друг друга, не таили свои чувства?
     - Конечно, я даже курить захотел!
     - Ну, вот, в самый романтический момент мой парень, вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией и совершить что-нибудь эротичное со мной, лезет в карман за своим ЛМ-ом!
     Андрюха засмеялся от несуразности своего положения и отметил, что Татьяна может не только философствовать о грустном, но еще и прикалываться. Вот это подруга!
     - И что, у вас на Дальнем Востоке все такие?
     - Конечно, мы все вяжем шапочки Андрюшкам и постоянно гуляем с ними по ночам. Это, поди, от моря, - сказала Таня и сложила губы в трубочку, недвусмысленно давая понять, чего же ей хочется. Андрей с большим трудом догадался и исполнил нескромное девичье желание.
     Угадать чего же хочет женщина - великое искусство, тем более, когда она сама еще этого не знает. Андрею, по всей видимости, в этом плане повезло, Танины запросы были удивительно конкретны и исполнялись парнем с величайшим удовольствием, как, если признаться, было и на этот раз.
     Начинало светать. Петухи прокричали свою душераздирающую песню, вдали показался Григорий с отверткой. Он подошел к забору и попытался отковырять гвоздь.
     - Я убью его, - вырвалось у Андрея, и он направился к великому комбайнеру быстрыми шагами.
     - Привет, парень, помоги, тут без помощника не обойтись, - скороговоркой сказал он.
     - Я тебе не помощник, а ты тупой, безмозглый комбайнер, тебе делать что ли нечего?
     - Нечего? А это не дело, по-твоему? Других дел у нас в деревне я то-то не замечал.
     - Я зря, вам нужно работать и получать за это деньги. Это же так просто.
     - Ты тупой! Зачем?
     - Как? Чтобы в домах была вода, свет, а не только план, да гайки.
     - На хуй?
     - Не знаю, иди отсюда!
     Знакомство явно не удалось, потому что Григорий, послушавши рекомендацию Андрея, плюнул и направился прочь от ненормального чужака. Несмотря на то, что он всю ночь не спал, и мысль о кровати становилась навязчивой, он вспомнил о работе. Непочиненная Ламбада, видимо, уже плакала в ожидании спасителя, и он решил потихоньку собираться. Танюшка наспех приготовила завтрак, они поели и Андрюха, прихватив охапку ключей, отправился к великому Виле.
     Увидев механика в такой ранний час, Вилен радостно крикнул.
     - Эй, механик, корень побери, молодец, не опаздываешь!
     - Просто не спится.
     - Это в корне меняет дело! Ну, ладно, беги и вырви, как говорится, корень вон!
     Андрей четко последовал инструкциям председателя и смело направился к иномарке с настойчивой мыслью победить проклятую поломку. Зарывшись в ключах, гайках, забаррикадировавшись в цилиндрах, Андрей колдовал над роскошной машиной, мечтой каждого автомобилиста. Она все больше напоминала распотрошенную курицу, все сильнее походила на груду металлолома. Ближе к обеду истошный крик оповестил всю усадьбу о том, что поломка найдена. Кто-то спиздил кольца с поршней. Председатель, предвкушая великую радость, выскочил на улицу и побежал к Андрею, приплясывающему на запчастях.
     - Дал, значит корню жару, молодец! А вора нашего, Григория Тыбрина, я обескореню, оторву ему корень, корнеплод вонючий, корешок от редиски, блин!
     - Я уже понял, - рассмеялся спаситель.
     - Ладно, дело в корне решать надо, катайся, сколько хочешь, по долинам, по корням, - нараспев изрек Вилен.
     - Садитесь, уважаемый председатель, поехали. Посмотрите заодно, как односельчане работают!
     - Ну их в корень, этих "трудолюбов".
     Они носились по всей деревне, как угорелые под крики ошалевших кур и мат доярок. Последние жаловались на то, что вчера с задержкой выдавали водку их мужьям, те к ночи не протрезвели, и вся женская половина деревни осталась без мужской ласки. Женщины требовали тотчас от председателя немедленной компенсации упущенного по его вине. Но Виля кричал из окна машины, что работать надо, а не митинговать, тем более что на возмещение ущерба может уйти не одна ночь, а отрывать себя на столь долгий срок ото сна виновник не хотел. Он постоянно бибикал за Андрюху и кричал, что тот закоренелый водила. Наконец, устав куражиться, он вдруг вспомнил, что еще куча дел и, мило попрощавшись, побрел тяжелой походкой в свой величественный храм - коттедж.
     "Наверно, ему одиноко" - думал Андрей, - "он из другого мира. У нас бы он прижился, стал бы зам. директора какого-нибудь завода, имел бы кучу друзей, денег, а, следовательно, и всего остального. Ну а что здесь? Он как сфинкс в пустыне, охраняет гробницы от посягательства цивилизации. Наверно ему одиноко...".
     Спалив еще литров пять бензину, Андрей направился на швейную фабрику, дабы встретить свою единственную и неповторимую. Он представлял, как величественно откроет дверцу у машины, как Танюха, обомлев, сядет на комфортное сидение машины, и они помчатся. Через пол часа, в окружении десятка подобных ей болтушек, она выпорхнула из старого двухэтажного здания носящего грандиозно эпохальное название "Шестая швейная фабрика имени неизвестного партизана времен штурма зимнего". Те тут же облепили со всех сторон неизвестное чудо техники. Восхищению подружек не было предела, некоторые спрашивали у парня, не свободен ли он сегодня вечером, одна сразу предложил ему жениться на ней, но свадьбе не суждено было состояться, так как подоспевшая к беспределу, Танюха врезала бессовестной девчонке. Таня встала перед Андрюхой и заслонила, как могла, его от любопытных взоров коллег по работе. Те, осознавая бесперспективность своих планов, переключили свое восхищение на автомобиль.
     - Это НЛО, - шептали догадливые швеи.
     - Точно, на комбайн не похожа, значит НЛО. Видимо, экспериментальная разработка.
     Андрей открыл дверцу под отчаянные вздохи и визг девчат и учтиво предложил подруге сесть в нее. Та, как не странно, безропотно подчинилась и, затаив дыхание, осматриваясь по сторонам, прошептала:
     - Поехали домой...
     Они понеслись на огромной скорости и вскоре были у дома. Со стороны шофера последовали четкие указания насчет грядущего обеда, а сам он стрелой помчался отвозить обратно инопланетное сокровище.
     Андрея знала уже почти вся деревня. Для всех он был противоположностью Григория, идеалом доброты, честности. Местная шпана не уважала его, так как, по их мнению, он стал причиной их ссор с подругами. Те, при каждой оплошности спутника, постоянно утверждали, что Андрей так никогда не поступил бы. Он хороший, у него ЛМ даже есть! Андрюха часто угощал мужиков своим, ставшим легендарным ЛМ-ом. Появились разнообразные версии насчет расшифровки сией аббревиатуры. "Лучшая махорка", "Ликование мужика", "Любовь моя" и даже "Лучше мака". Неделя пребывания в деревне производила обоюдное впечатление.
     Дома виновника всех этих догадок ждал горячий обед. Танюха медленно кушая свежие щи, не переставала любоваться своим парнем. Тот начал смущаться.
     - Ты ешь, Танюш, а то остынет.
     - Не остынет, - протяжно возразила она, - вечером сходим на речку, а Дрюш? Лед почти сошел, там так здорово!
     Ответ был положительный, Андрею понравились подобные прогулки. В городе они часто с сестрой ходили на берег, где она раскрывала ему свои тайны. Первое свидание, первый поцелуй, все срывалось с уст юной школьницы и под легким ветерком неслось в терпеливые уши старшего брата. Он же рассказывал ей о мотоциклах, гулянках, что вызывало у сестры снисходительную улыбку. Она всецело уважала своего брата и очень-очень любила, что, к сожалению, бывает не всегда. Может это оттого, что Андрей искренне, от чистого сердца, восхищался своей сестрой, желал удачи перед ее свиданиями со всякими оболтусами, что бывает порой так приятно для юных старшеклассниц. Теперь же найдя в Танюшке, кроме всего прочего еще и хорошую собеседницу с нетерпением ожидал предстоящей прогулки. Вновь вспоминая о сестре, его осенило, что он даже не предупредил ни ее, ни мать и те, очевидно, волнуются и не находят себе места. Он бегом побежал к председателю и позвонил в город домой. Сестра, к счастью, была дома и, обрушив на парня шквал эмоций, заявила, что как-нибудь приедет. Андрей был не против и, пообещал познакомить ее со своей новой подругой. Наконец, успокоившись, он отправился за своей спутницей.
     Погода выдалась ясной. Весна уже обеими ногами стояла на истосковавшейся по теплу земле, и едва показавшаяся из под остатков снега трава украдкой заглядывала поэтичной актрисе под подол. Сегодня же вечером звезды, устроившись поудобней, казалось, замерли на своих орбитах дабы наглядеться на счастливых влюбленных, на их уединение которое, оказывается, скорей шоу для безмолвного неба. Разведя на берегу небольшой костер, они сидели на камне в тишине разбавляемой лишь хрустом сгорающих веток и песнями недовольных сверчков. Таня чуть подвинулась и положила голову на колени парня. Теперь Андрей мог видеть ее счастливое лицо, ее румяные щеки и маленькие веснушки. Она не знала что сказать, чуть приоткрытые губы были неподвижны и загадочно освещались пламенем огня.
     - Танюш, ты не принципиальна, - очень тихо сказал Андрюха.
     - Как так? - разумно возмутилась подруга.
     - Ты говорила о ревности, как чем-то противном, а сама устроила сцену возле фабрики.
     Девчонка засмущалась настолько, что едва не забыла про дыхание. Было ощущение, что за две секунды она перебрала в голове сотен шесть различных отмазок и оправданий, но так и не придумав достойного ответа, она лишь выразительно пожала плечами.
     - Так получилось..., - еле выговорила она, - знаешь, был случай с моей подругой, у нее был парень. Вроде все было хорошо, он ухаживал за ней, а потом стал приглашать к себе домой, ну сам понимаешь к какой целью. Она прибежала ко мне за советом, и я посоветовала ей отдаться ему без лишних разговоров. А зачем время тянуть, когда исход ясен? Она так и сделала, некоторое время все было хорошо, помню, пропадали они целыми днями черт знает где, строили какие-то планы, а потом все покатилось под откос. Он резко перестал к ней ходить, а затем совсем уехал. Все бы улеглось, да вот девчонку то он оставил беременную, в ее то семнадцать лет. Не сказала она ему, что дитя под сердцем носит, не стала держать возле себя. Годик сынишке уже, растет, как-нибудь, может, заедем, они в соседней деревне. Это я к чему говорю? Не одна жизненная теория не работает на сто процентов, особенно в любви, тут можно лишь давать приблизительные оценки...
     - Погоди, Танюш. Но ведь существует понятие первой брачной ночи, твоей подруге может, следовало опереться на эту, традиционную позицию?
     - Нет в ней ничего традиционного, это глупая позиция. Следуя ей, наши с тобой отношения не верны, нам не следует заниматься любовью.
     - Типун тебе на язык.
     - В том то и дело, это абсурд. Если уж начать размышлять с самого начала, то надо вспомнить психологию поведения мужчины и женщины. Мужчина, только увидев женщину, сперва смотрит ей на ноги, и первая его мысль - это "Как бы ее трахнуть?". Согласись? Недаром говорят, что у вас две головы и та, которая на кончике члена, по моему женскому мнению, начинает соображать быстрей той, которая на плечах. И уже потом, через секунду, взгляд начинает подниматься все выше и, наконец, награждает вниманием женское личико. Чего ты хмуришься, это нормально, так уж устроила вас природа, тут ничего не поделаешь! Тут нет никакой непристойности, просто культура внесла моральную поправку и поэтому, порой, естественное, жизненно необходимое воспринимается теперь как некая распущенность и непристойность. А что же мы, женщины? Да, мы хотим ласки, заботы, внимания, чтобы нас, в первую очередь, ценили и уважали, но это ни в коем случае не должно накладывать какие-либо ограничения на секс. Он, как апогей любви, ее венец. Вслушайся, Дрюш, я не сказала слова брак. Он лишь узаконивает уже сложившиеся отношения. Повторяю, уже сложившихся. Понимаешь, к чему я клоню? Наша с тобой любовь и есть то величественное и настоящее, что создала для нас матушка-природа. Я считаю, что можно ошибаться в любви, сексе, можно обжигаться и слезами тушить пожар, но как дело касается брака, нужно помнить, что он на всю жизнь. И это аксиома, тут не должно быть никаких возражений. Не зря же во время венчания молодожены дают друг другу клятвы верности, любить и в радости и в горе. Ну а до брака девственность не постыдна, нет, я этого не говорила, но это и не гордость, это лишь признак неполного созревания юной девушки.
     - Танюш, милая, я понимаю, но тогда твои слова противоречат с теорией об измене. Выходит, если секс - высшее проявление любви, то переспать с другим или другой, значит действительно изменить?
     - Да, в каком-то смысле, это аморально, но с другой стороны нельзя требовать от человека верности. Это исключительно личное дело. Согласись, бывает так любишь, что уже не думаешь ни о ком другом, ты отдаешь ему одному всю свою любовь, но не потому, что так не нужно, а, потому что другие просто не существуют. И напротив если изменил, то гораздо проще не скрывать это, а поделиться своими переживаниями, ведь главное в любви - это честность. Не хочу говорить за всех, но я поняла бы такого парня и простила. Раз он все говорит и ничего не таит, то, по крайней мере, ценит и дорожит мной.
     - Ништяк...
     - Я тебе дам ништяк, ты будешь только мой, понял?
     - Да, конечно.
     - Ну а если серьезно, то связи на стороне еще не говорят об отсутствии любви, о безответственности. Просто, парни обычно, как охотники, любят одерживать победы на эротическом, плотском фронте. Тут ничего с вами, ненормальными не поделаешь. Вам лишь бы потрахаться, ну что это такое? Секс - не охота, а часть любви, почаще бы вы об этом задумывались, и все было бы здорово. А мы... не скажу!
     - Вот те раз, скажи уж, выдай секрет женской непостоянности.
     - Да мы сами порой не знаем причину своих измен. Наверно, нам хочется больше внимания, больше ласки, иметь в резерве запасной козырь, на черный день.
     - Мухлюете, значит.
     - Нет, Дрюш, ты не прав. Женщина всегда больше боится потерять мужчину, и это толкает нас на такие парадоксальные поступки. Есть, конечно, еще и другие девушки, которые, как парни, повсюду ищут приключения, я их не понимаю, они коробят свою жизнь. Зато без них не было бы крутых парней познавших кучу девок. Все взаимосвязано и никуда от этого не уйти. Правда, если девчонка залетит, то сразу вся крутость, почему-то куда-то сразу исчезает. У вас в городе о подобном, поди, меньше думается, вы переполнены другими проблемами.
     - Проблемы везде одинаковые, будь то поселок, будь то областной центр. Другое дело, что кроме, как с тобой я на подобные темы ни с кем не разговаривал. Среди братвы мы обычно просто обсуждали наших подруг, делились переживаниями, волнениями. Это помогало держаться нам на высоте и не падать духом в сложных ситуациях.
     - Очень повезло, здесь особенно не с кем поделиться наболевшим, выразить, что у тебя на душе и на сердце. Есть один парнишка, Игорек, давно знаю, но ему не до меня, у него своя жизнь, свои проблемы. Я его почти не вижу. Но теперь я с тобой, и мне спокойно на душе. Я счастлива. В этом слове все сказано.
     - Ах, Таня, если бы ты только знала, какое ты сокровище. И как бог отпустил на землю такую милую, ненаглядную душу.
     - Вот это комплимент! Дрюша, я безумно тебя люблю, ух как люблю!
     - Я тебя тоже, каждый вечер, я узнаю от тебя что-то новое, интересное, мне хочется знать все, что ты знаешь, чувствовать то, что ты чувствуешь, жить твоими радостями и печалями и главное никогда с тобой не расставаться.
     - Эй, не загадывай! Когда ты ешь что-нибудь вкусное, например мои пельмени, ты же не говоришь, вот бы вечно жрать! Любовь хороша, пока она горит, пылает, а угольки и давняя привязанность лишь ранят и без того истерзанное сердце.
     Наступила продолжительная пауза. Костер, задыхаясь от недостатка веток, погас, словно давая зрительное подтверждение последней фразы Татьяны. Она сначала посмотрела на пепелище, а потом подняла взор на звезды. Андрей смотрел на нее и едва не проронил меленькую слезинку от влаги в глазах.
     - Мы знакомы всего неделю, а мне кажется, что вечность..., - глядя в небо, прошептала Таня, и вдруг, словно угадав состояние парня, уронила две жгучие слезы, - неужели мы вместе будем лишь какие-то нелепые пол века с небольшим? И это награда за ту нежность и заботу, что мы дарим друг другу? Как нам быть, а Дрюша?
     - Мы что-нибудь придумаем, ей богу что-нибудь обязательно придумаем.
     - Я верю тебе, мой свет...
Глава 2 (Князь Автомеханического Княжества)
Эх, Апрель и с каждым днем теплее
Обнажилась робкая земля
По весне любовь хваля
Неожиданно взрослеем
И гадаем, лучшее веля
     Две недели пролетели, как фанера над Москвой, незаметно подкравшийся Апрель вступил в свои права. Комбайны, своим грохотом оповестили всю округу о начале посевной. Деревня начинала работу, и пекарня из соседней деревни с трудом успевала печь для селян мягкий, ароматный хлеб. Поля все больше извергали разнообразные трели, чириканья, от перелетных птиц, вернувшихся в родные края. Безмятежные стрижи носились в безоблачном небе, как маленькие самолетики, не давая уснуть местным кошкам. Лес за деревней, казалось, замер, готовый каждый день взорваться бурной зеленью. Председатель достроил, наконец, свой пятый этаж и на выступлении перед односельчанами заявил, что скоро там укоренится его закоренелая племянница. Ходили слухи, что у Вилена какие-то проблемы с деньгами и строительство аэродрома, скорее всего, отменяется. А жаль, ведь деревенские слышали от старожилов, что кто-то видел настоящий самолет, но время стерло имена и обстоятельства. Местная речушка уже вовсю текла, освободившись от ледяных оков. У лягушек, по всей видимости, начался брачный сезон, по крайней мере, такого истерического кваканья деревенские не слышали уже давно.
     Утро. Девять часов. Тишина. Солнце едва выглянуло из-за крыш и труб маленьких бревенчатых домов и сквозь пыль окон, слабыми лучевыми черточками, тщетно пыталось разбудить комбайнера, доярку и кота Ваську на печке. Вдруг грохот жутко форсированного мотора разрывает рассветный покой. Андрюха несется на, только что починенном, самосвале по проселочной дороге. Пыль заволакивает небо, как во время ядерной зимы, петухи сидящие на жердочках и оказавшиеся в эпицентре пылевой волны приговаривают, что, дескать, на хрен мы будили этого придурка? Проделав круга три, установив новый рекорд круга, показав лучшую скорость, гонщик направился обратно в гараж.
     С каждым днем становилось все теплее. Снег безнадежно таял под непрекращающимися ударами солнца, которое ко всему прочему еще и успевало весело расшугивать одинокие тучи по сторонам, дабы те не заслоняли панораму. Тучи, в отместку проливались дождем в соседних, более высокогорных районах и стекали в деревню широкими, бурными ручьями, что вызывало протесты у котов, боящихся их переплыть на пути к их подругам - кошкам.
     У гаража гонщика окликнул председатель Виля.
     - Эй, кореш, гляжу, ты здесь укоренился, сестра звонила, на выходных приедет к тебе, закоренелый механик.
     - Спасибо, Вилен Ульянович, с меня бутылка!
     - В корень твою бутылку, отдай ее Григорию, пусть отбросит корни, корневой придаток.
     - Ладно, вы заходите к нам, посидим, чайку попьем.
     - Чайку, с мятным корнем?
     - Если хотите, вы председатель.
     - Ладно, приду.
     Дом Андрея с Таней теперь был всегда тщательно убран, Танюха буквально купаясь в любви, старательно приучала рассеянного Андрюху к чистоте и порядку. Вчера она ездила в город, на рынок и привезла оттуда кучу разных шмоток себе, любимому и кое-что подружкам. По мнению Андрея, день был вчистую потерян, так как его модница торча весь день у зеркала, не на миг не отпускала несчастного парня и все спрашивала, хорошо ли платьице на талии сидит, не считает ли он, что юбка как-то не совсем гармонирует с блузкой. На все вопросы великий кутюрье отвечал однозначно. Он клялся, уверял, что лучше снять все это и тогда будет полная гармония. Но все было бесполезно, Таня с усердием влезала в очередное платье, почему-то перед самым носом у парня надевала очередные колготки, и все повторялось, ну как пуговки, как воротничок? Часов в десять Андрей умер и громко захрапел.
     Вилек, обрадованный резким увеличением работающего автопарка не обделял виновника финансами. Да и мужики были благодарны, наконец, появилась хоть какая-то работа, кроме пьянства и воровства. Даже Григорий проникся уважением к Андрею и посадил у себя в саду первое дерево.
     Сегодня же вечером в доме Андрея и Тани был порядок, как никогда. Они готовились к предстоящей фиесте, встрече дорогого всем председателя Вили. При романтическом свете двух свечей, они сидели за столом и пили ароматный чай, словно репетируя предстоящую встречу с боссом.
     - Дрюш, - спохватилась Таня, - как твоя фамилия?
     - Зачем тебе?
     - Как зачем, столько знаем друг о друге, а самое главное упустили!
     - Соловьев.
     - А сейчас, - подражая манерам спикера Госдумы, продекламировала Татьяна, - выступит главный механик деревни Андрей Соловьев. В зале бурные аплодисменты, зрители тянутся к сцене, размахивают шарфами, на задних сидениях мелькают бенгальские огни. Кто-то с горящей зажигалкой кричит "Давай, Андрюха, замочи речь!" Ты выходишь на сцену и, с жутко серьезным видом, говоришь: "Колхоз Путь к Ленину вышел на передовые позиции по проценту работающих машин. Растет механизация труда в секторе производственного..."
     - Замолчи, Танюш, я так умно никогда не говорю и вообще, прекрати фантазировать. А как твоя, кстати, фамилия?
     - Ромашкина. Татьяна Алексеевна Ромашкина.
     Андрей расхохотался до слез, едва не подавившись чаем.
     - Точно, прямо в точку. Твоя фамилия четко отражает твою сущность. Надо признаться, что она тебе очень подходит. Вот у меня, например, фамилия абсолютно не в тему.
     - Брось прикалываться, а то...
     Но договорить ей не удалось, горячий поцелуй сковал уста девчонки. За окном царило полное спокойствие, ветер, казалось, ушел в отпуск на неопределенный срок. Среди полной тишины можно было даже различить воркование голубей на крыше. По всей видимости, фраер голубок делал предложение голубке, а та, судя по звукам, была не уверена в своих чувствах и делала тщетные попытки оттянуть помолвку. Под крышей же, за время поцелуя, секундная стрелка сделала десятый оборот вокруг своей оси. На двенадцатом, Андрей закончил инквизицию и предложил подруге пораньше лечь сегодня спать.
     - Ну... - сопротивлялась она.
     Андрюха недовольно сел на кровать и взял старую гитару. С трудом, в темноте он находил нужные струны, чтобы вышло что-то вразумительное. Таня стояла у окна в одной комбинации, купленной вчера с непонятной для парня целью. Ночь была ясной, на небе было куча звезд, и Танюха пыталась вновь показать свою эрудицию. Она старалась перевести разговор на тему Астрономии, непрерывно перечисляя различные созвездия, рассказывая, откуда пошли названия звезд. Но все было бесполезно, Андрей не слушал ее, а тихо перебирал пару аккордов. Его мысли были заняты чем-то явно другим, отнюдь не научным. Глядя на силуэт подруги на фоне ночного окна, на контуры ее тела, укутанные в тонкую пелену ткани, он представлял, как эта пелена вдруг исчезнет и перед ним останется лишь Таня, такой, какая есть, какой родилась.
     - Комбинация одна лишь на Танюшке, - запел он абсолютно не в аккорд, что зажал, - Эх, вот поцелую ее в ушко, ля-ля-ля!
     Татьяна повернулась и вытаращила глаза.
     - О, композитор! - восхитилась она и, с этими словами, медленно, покачивая бедрами, словно дразня мальчишку, направилась к автору бессмертного произведения. Андрей отложил в сторону музыкальный инструмент и широко раскрыл свои объятья. Но у Тани, по-видимому, были несколько иные планы. Она, подойдя к парню почти вплотную, хотела было начать медленный эротический танец, но сильные руки схватили ее за талию, подняли в воздух и посадили к хозяину на колени. Все пути к отступлению были отрезаны, и девчонке ничего не оставалось, как с громким визгом броситься на любимого и повалить на мягкую кровать. Пожирая взглядом девичьи плечи, он опускал бретельки того единственного, что было в тот момент на Тане. Вопреки логике, ей было не жалко расставаться с последним, и комбинашка улетела прочь, подобно ненужной тряпке. По вине ласкового парня, Танюшка обнажала перед его взором девственную красоту своей юной фигуры. Наконец, насытившись увиденным, он медленно уложил девушку на теплую кровать. Та замерла в ожидании и, зажмурившись, покорно ждала. Но легкое прикосновение к маленькой кнопочке, расположенной на полюсе груди, включило девичий механизм наслаждения. Она выгибала поясницу, подставляя грудь под ласки, наглядно показывая, какая часть тела наиболее жаждет мужских губ. Но у Андрюхи было несколько иное мнение на этот счет, на миг застыв, он вошел в мягкое, влажное тело девчонки, вызвав продолжительный томный звуковой сигнал. Их дыхания слились в единое целое, да и сами они были неразделимы под натиском все нарастающего возбуждения. Все больше заводясь, и лихорадочно дыша, Танюха, подобно рассерженной тигрице, яростно царапала Андрюхину спину, но то уже не чувствовал боли, а лишь в ответ, все глубже, все сильнее и быстрее врывался в пылающие врата любви. Она уже полностью потеряла контроль над собой, над своим телом, и билась в страшном, неудержимом, глубоком оргазме, охватившем ее, заставляющем оставлять красные полосы на спине инквизитора. Андрей в дикой агонии изливался в нее, опустошал вечный источник жизни, оставляя частицу себя в любимом человеке, в единственной и ненаглядной подруге, Татьяне Ромашкиной.
     Просто эти два юных создания были созданы для большой любви, любви без компромиссов. Таня не говорила Андрею, что надо подождать, пока любовь окрепнет, раскрыла душу в первые дни, не боясь мужского разочарования и насмешек. Она жила с ним по воле сердца, а не разума, во власти чувственности, но не спокойного порядка, в сказке и стихах, чуждых жизненной прозе. Она, по жизни натура философская, под Андрюхой становилась первобытной и не могла даже выговорить его имя. Но словарь ее междометий можно было сравнивать с большой энциклопедией, настолько он был широк и разнообразен. Например, протяжное повторение звука "у" переводится как "Дрюша, ты уже десять минут целуешь мою грудь все вокруг, да около. Не пора ли подняться на самую вершину и, подобно грудному дитя, потерзать ее, отведать спелую ягодку, которая просится к тебе, изнемогая от ожидания", а в сочетании с "а" перед "у" означает, что горячий гость рано покинул влажные глубины ее тела, пусть даже по уважительной причине, и девушке хочется еще ощущать его присутствие, тепло, хотя бы самую малость. Для Тани близость не завершалась с окончанием физической услады, она порой подолгу не выпускала парня из своих цепких объятий, напротив, гладя его, то есть, как бы извиняясь за тигриные всплески эмоций. Она любила положить голову ему на грудь, искренне считая ее самой мягкой подушкой на свете. Медленно, загадочно водя указательным пальцем по его животу, она словно рисовала на нем причудливые знаки, древнетанюшкинские иероглифы, где она, быть может, раскрывала душу своему богу. Движения становились все более рассеянными, сонливые веки заволакивали глаза темнотой, и девушка погружалась в глубокий сон. Наступал покой и умиротворение вплоть до самого утра.
     Деревенский рассвет в полной тишине. Небо над спящими домами окаймлено с востока розовой полосой, теплым нимбом, тающим за какие-то пол часа. Солнце стыдливо показывается из-за горизонта, поражая нас своим алым огнем, и медленно карабкается вверх, расцветая, становясь все ярче. Ничто не может устоять перед его светом, ни далекие звезды, ни нахлебница луна. Даже мы, того не подозревая, живем по его законам, соблюдая день и ночь, встречая лето и зиму. Солнце - царь жизни, также как и лев - царь зверей.
     - А-а-а, бля, - вдруг истерический крик Григория пронзил утреннее умиротворение.
     - Товарищи, сегодня я завершил труд своей жизни, - надрывался он, - все, наконец, хватило гаек, и мой Запр готов к старту. Ща заведу, увидите.
     Вся деревня примкнула к окнам. Многие подготовили свои бинокли, лорнеты. Местный лесник Иван достал из погреба подзорную трубу, подаренную ему в прошлом веке. Гробовая тишина. Все ждут чего-то. Минута. У пастуха Игоря сломана жизнь, он захотел в туалет и вынужден был уйти от окна. Его мать плачет за сына и смотрит в его бинокль. Прошла еще одна минута, и вдруг невообразимый звук, что-то вроде помеси мопеда с танком, раздался с окраин деревни. Это Григорий Тыбрин тронулся с буксами и помчался по проселочной дороге под сто километров в час. Андрей в спешке схватил секундомер и замерил время комбайнера на скоростном отрезке от свинарни до здания туалета.
     "Я на ЗИЛке время лучше показывал" - с гордостью отметил он и прислушался.
     "Ну, точно, поршневые кольца от Ламборджини, коробка от комбайна, судя по перегазовкам, да и сам Запр больше смахивает на комбайн, чем на легковой автомобиль. Это надо же так напиздить, чтобы собрать такое. Ездеет, ведь, и не плохо". Андрей вдруг проникся уважением к деревенскому умельцу, сборщику Запорожца модели "Комбайн".
     Но время поджимало, и Андрей в спешке отправился на работу. Основной груз проблем был уже решен, техника подготовлена к посевной, но оставались многочисленные мелкие поломки связанные с творчеством Григория. Как бы то ни было, два тарахтящих комбайна и четыре ЗИЛка спокойно колесили по колхозному полю, распугивая ошалевших воробьев. Те, впервые увидев работающий комбайн, поднимали дикий галдеж, что вызывало умиление у механизаторов.
     "После обеда председатель должен зайти, а вечером сеструха придет, так что скучать не придется",- думал на ходу Андрей. Несмотря на кажущиеся однообразие, ему нравилась его работа, он с усердием искал поломки в комбайнах, самосвалах, что было необъяснимо, по мнению коллег. Он упивался грандиозной гаражной обстановкой, огромными кучами запчастей, лужами масла, застывшими монстрами поломанных машин. Иногда председатель звал безустанного механика к себе в гараж починить какую-либо из его машин, и тогда Андрюха отрывался! Чинить различные иномарки для него было хуже наркотика, он буквально тонул в ключах и отвертках, а размеренно бормочущий движок починенной машины был подобен озарению. Работал Андрюха обычно с раннего утра, но, чаще, лишь до обеда, часа в два - три он освобождался, и вся вторая половина дня была в его распоряжении. Вот и сегодня заменив электропроводку у трех комбайнов, проверив рулевую систему у ЗИЛка, он, усталый, возвращался домой. Настроение буквально зашкаливало, к счастью, причин для расстройства не было. По дороге он увидел тетю Афдотью, которая вся заплаканная сидела на скамейке возле дома.
     - Тетя Афдотья, чего вы плачете, что случилось?
     - Ах, милый Андрюша, горе у нас, спички кончились, чем я плиту разожгу? Дочурка моя с утра ничего не ела, сидит, тоже плачет.
     - Ах, тетя, вот держите зажигалку, зажигать вот так. Она на бензине. Как кончится, приходите ко мне, заправлю, но, ради бога, не показывайте ее Григорию, а то весь бензин сольет.
     - А ты как сынок без нее, пропадешь ведь?
     - У Татьяны еще есть, да и нам в город недолго смотаться.
     Умиротворенная улыбка сменила скорбь на лице тети Афдотьи. Андрей вселил ей веру в будущее, уверенность в завтрашнем дне. Но самого Андрея, напротив, одолела тревога. Ему было жаль таких, как тетя Афдотья, бедных, связывающих концы с концами. Таких в деревне было подавляющее большинство. Земля в этом регионе была плодородной, техники навалом, благо, Виля, богатый от рождения, не скупился на подобные закупки. Но психология "Спиздий и продай ему же", сводила на нет все потенциальные возможности.
     Родные четыре стены все приближались, пока Андрей не оказался на крыльце возле дома. Подумав пару секунд, как же поздороваться со своей подругой, не придумав ничего конкретного, он, открыв дверь, переступил через порог. Оглядевшись по сторонам, он замер, словно опутанный чарами. Стол изобиловал всяческими угощениями, будто здесь не обошлось без скатерти самобранки, а рядом с печкой стояла Василиса Прекрасная, хотя, приглядевшись, Андрей, с трудом, узнал в ней Таню, просто всю разнарядившуюся. Все планы приветствий были растоптаны увиденным. В первый раз за всю историю их знакомства, она накрасилась. Помада и макияж преобразили девушку, она скорей напоминала маленькую фотомодель, чем деревенскую швею. Глаза стали не просто глаза, а два огромных циферблата на фоне бушующего моря. Андрею стало немного не по себе от этих заманчивых глаз, он безнадежно тонул в их широком океане. Чуть ниже красовалось еще одно произведение искусства - Танюшкин ротик. Губы были тщательно расписаны, разукрашены яркой помадой, контуры аккуратно обведены карандашом. Андрей, чувствуя себя, как бродяга рядом с принцессой, стоял неподвижно и не решался к ней подойти, настолько она была необычно прекрасна в эту минуту. Как школьник средних классов, он посмотрел сперва на свои руки, они были чисты, а затем, подойдя к красной девице, нежно обнял ее за талию. Его первой мыслью было жадно прильнуть к ее губам, но подумав с ужасом, какой непоправимый ущерб это нанесет бесценному произведению искусства, он остановился и, аккуратно, едва касаясь, поцеловал красотку, наследницу трона, в обе щечки.
     Таня буквально растаяла от такого поступка парня и, взяв его за руку, потащила на крыльцо, ждать виновника торжества, как старик со старухой. Проходящая мимо ребятня, заметив необычную парочку, с радостными воплями неслась прочь к своим родителям не иначе как рассказать им об увиденном. Комбайнеры, напротив, пытаясь скрыть волнение, важно подходили к кавалеру, здоровались с ним за руку и, конечно, стреляли закурить. И лишь один председатель аккуратно подъехал к их дому на своем Мерседесе и лениво выкарабкавшись из него развел руки в стороны.
     - О, закоренелая парочка, в корне сеет панику среди односельчан! А я смотрю, почему вся деревня шепчется насчет чего-то и не пропалывает корни? Вот они какие, мои передовики, красавцы! Выше корни, так держать!
     - Проходите, Вилен Ульянович, чувствуйте себя, как дома, - вежливо пригласил председателя Андрей.
     - Здесь действительно, как у меня дома, а, говорят, дома гниют на корню, нечего жрать, кроме корней. Обманщики, корнеплоды!
     Андрею и Тане стало немного стыдно за то, что так надоумили Вилю, ведь лишь к его приходу в доме был наведен такой марафет, а в обычные дни их дом мало чем отличался от среднестатистического деревенского дома. Разве только постоянным наличием спичек или зажигалки и, конечно же, той любовью, что царила этом уголке. Они сели за стол и провели торжественную часть встречи, заключающуюся в принятии пищи и затем, за чашкой чая, у них завязался разговор.
     - Вилен Ульянович, как моя стряпня? - докопалась Танюха.
     - Прекрасно, как с корня! Я рад, что ты хорошо готовишь, а то твой кавалер корни бы отбросил от той работы, что я ему даю. Кстати, насчет корней, я решил в корне укоренить твое присутствие у меня в гараже. Хватит чинить комбайны, на них все равно никто не работает, лучше идем