Еще не было девяти часов, как уже все собрались и с нетерпением ждали продолжения рассказа доктора.

Николай Васильевич раскрыл свою толстую тетрадь, разложил остро отточенные карандаши и приготовился записывать.

Доктор же точно так же, как и в первый раз, просматривал свой дневник, записную книжку, какие-то заметки, записки, готовясь к продолжению увлекательного рассказа, а вернее, повести, и при этом такой повести, которую вряд ли кому доводилось слышать.

Доктор приводил в порядок свои заметки. Повесть его была ведь основана на правдивых событиях, записанных самим и с такими особенностями, которых ни в каком романе не прочтешь.

Терпеливо в полном молчании мы ожидали продолжения повести.

- Ну как? Слушать будете? - спросил доктор, оторвавшись на минуту от своих бумаг.

- Вы что же? Издеваетесь над нами? - сказал Дмитрий Павлович.

- Ну, слушайте.

И доктор начал:

- Как уже я говорил, после того, как кухарка уехала на ночь в деревню, мы остались с Галчонком в квартире вдвоем. И вечером улеглись в кровать...

Мы лежали обнаженные под одеялом, тесно прижавшись друг к другу. Я лежал на левом боку, левой же рукой обвил Галчонка за шею и плечо, а правой поглаживал ее ягодицы. Было упоительно сладко. Я положил головку члена на ее лобок - венерин холмик, и продолжал гладить ее теплую задницу. Мне не хотелось спешить, хотя я чувствовал, что она томится желанием, что она хочет меня.

- Помнишь, - спросил я ее, - ты говорила, что знаешься с мужчинами недавно. В городе после отчима ты была близка с кем-нибудь?

Она, уткнувшись личиком мне в грудь, тихо прошептала:

- Да

- Расскажи, как это было.

- Нет, вы будете серчать на меня.

- Ну что ты! Я же знал, что ты имела сношения с отчимом, и не сержусь. Мне будет только приятно знать и услышать от тебя все...

- А что знать?

- Ну, с кем и как ты имела сношение в городе?

- Стыдно вспомнить...

- Ничего. Расскажи. Когда первый раз было?

- На четвертый, кажись, день, как я пришла в город. Было темно уже и я шла в ночлежку. Возле парка меня нагнал какой-то гимназистик, молоденький. "Девочка, - говорит, - хочешь полтинник?" А сам озирается вокруг и весь красный, стыдился... А я говорю: "Давай", - а сама смеюсь. "А дашь?" -спрашивает. "А что ты хочешь?" - говорю. Он еще пуще покраснел. "Идем, - говорит, - вон туда, в кусты...". "Идем", - говорю. Пошли. А он все озирается по сторонам. Зашли в кусты. Он обнял меня и поцеловал... зачали тыкаться... Вот и все.

- Легли на травку? - спросил я, сжимая Галчонка.

- Нет, трава мокрая была. Мы стояли...

- Неудобно было?

- Знамо, что не на кровати. Попервоначалу он совершенно не попадал-то.

- А высокого росту?

- Чуть пониже меня, полненький такой, приятный...

- Он тебе еще нравится?

- Не знаю...

- Платье он на тебе сам поднял? Или ты ему помогала?

- Сам. Сперва он стал гладить меня рукой поверх платья по животу и промеж ног. А потом забрался под платье. Расстегнул себе штаны и сразу шишкой своей мне в сюку начал тыкать...

- У него большая шишка? Трогала ты ее рукой? - спросил я, целуя взасос шею Галчонка.

- Трогала... шишка у него тонкая, но длинная.

- Такая, как у меня?

- Нет... много тонче и покороче.... но-таки длинная.

- Пробрала тебя? - спросил я, теснее прижимая ее к себе.

- Не знаю...

- Но все-таки ты спустила?

- Не знаю..., - а затем чуть слышно добавила: - Да...

Я лег промеж ног Галчонка и вдвинул головку члена в ее влагалище, которое тотчас же сжало ее... Изогнувшись, я поцеловал ее возле ушка и спросил:

- А он сразу задул тебе шишку? - Нет, сперва тыкал как попало, - в живот, в ноги и все быстро, быстро... Потом присел немного, а потом-таки задвинул.

- И долго он тебя?

- Долго... но часто переставал..

- Как так?

- А так. С пяток минут он так быстро, быстро подвигает, а потом оторвется и шепчет: "Погоди... я погляжу, нет ли кого, и...." - пойдет походит кругом кустов, озираясь во все стороны.

- А что ты делала?

- А я стояла и ждала.

- И хотела...?

- Раз начали уж...

- Ну, а потом? - спросил я, чуть глубже вводя член в ее уже совсем мокрое влагалище.

- Потом подбежит ко мне, присядет немного и сразу засадит... и опять как кобель быстро-быстро... А потом опять оторвется и за кусты, ну озираться.... И так разов пять накидывался на меня...

- Ну, и спускал?

- Нет... Один раз только в конце. Охватил меня руками сильно-пресильно... Слышу, дышит часто и задыхается, и задвигает все сильнее, а сам инда всхлипывает, и, когда зачал спускать, чуть мы оба не повалились на траву, еле удержались....

- Ну, а ты... спускала? - спросил я и прижал головкой члена ее матку.

- О-го-гоо, - тихо застонала она и согнула слегка колени.

- Спускала? - повторил я.

- Да-а-а... два раза...

- Скажи... он... он достал шишкой твою матку в сюке?

- Нне... знаю... ой, ой, больно глубоко вы тыкаете... Он тоже, но не так...

- А как?

- Тот раз, первый раз, я не примечала, чтобы доставал, а другой раз было...

- Так он тебя и другой раз употреблял? Скажи, сколько раз он тебя употреблял?

- Разиков три... не больше.

- Что? Употреблял?

- Да-а...

- Скажи... употреблял!

- Стыдно... не могу...

- Ну скажи, - просил я, начав медленно двигать член в ее влагалище.

- Скажу...

- Ну!..

- У... У... Употреблял, - прошептала она, задыхаясь и приподнимая задницу мне навстречу.

- Как его зовут?

- Виктор.

- А яйца ты его трогала?

- Трогала... - прошептала она и я почувствовал, что ее влагалище стало еще влажнее. В комнате уже раздавался сильный сосущий звук от движения члена во влагалище... Перенося тяжесть моего тела на девушку, я приподнял правой рукой одну ножку Галчонка, стараясь придать ее вульве такое положение, при котором этот сладостный звук был бы особенно сильным. Мне это удалось, и я с невыразимым наслаждением упивался этим звуком, медленно протягивая член во всей длине влагалища.

Галчонок порывисто дышала подо мной, и видимо, она так же возбуждалась этим бесстыдным звуком...

- Слышишь? - спросил я, сладостно вдвигая член.

- Слы-ы-ы-шу...

- А с Виктором это было?

- Не помню-ю...

- Не стыдись... говори...

- Было...

- Стоя?

- Немного... а больше... когда лежа...

- Когда он употреблял тебя лежа?

- Да-а-а... ой, ой, - застонала она от слишком сильного трения головки о матку.

- Скажи, а с отчимом у тебя тоже было такое?

- Тоже...

- А у Виктора большие яйца?

- Ой, большие... ой-ой-ой-а-а-... - задергалась она, ощутив сильное вздрагивание члена.

- Скажи..., - начал я, но почувствовал, что все ее тело напряглось, натянулось, ее ручонки судорожно сжали мою шею, из ее ротика вырвалось прерывистое дыхание, переходившее во всхлипывающие звуки, вся она содрогнулась, изгибалась...

Несколько секунд я надавливал на ее матку, и когда она спустила, я выдернул член и с наслаждением, весь дрожа, облил ей животик.

Я вытер ее полотенцем, обнял и, усталые, но довольные, мы заснули на несколько часов... Поздно ночью я вновь оказался на своей девочке... Но на этот раз положил ее вниз животом, под который засунул подушку так, что ее задница оказалась приподнятой... Мысль совершить с ней противоестественный акт у меня тогда даже не возникала...

Я просто поместил член между ее приподнятыми ягодицами, немножко прижал его, лег грудью на спину Галчонка, поддерживэя себя на локтях и целуя ее головку... И продолжал расспрашивать ее.

- Ты говорила, что второй раз Виктор употребил тебя лежа.... где это было?

- Тоже там, в парке... Поздно ночью.

- И сразу легли?

- Нет... немного тыкались стоя..

- А потом?

А потом он вынул, обошел кусты и сказал: "Никого нет, давай ляжем". Я говорю. "Давай". И легли... и зачали...

- А ты ноги согнула? Или обнимала ногами Виктора? Расскажи...

- Не помню... Кажись, сперва немного согнула... а после он рукой поднял мне ногу одну вверх и поддел ее плечом...

- Положил ее себе на плечо...

- Да... а потом...

- Что потом?

- Стыдно...- прошептала она и уткнулась в подушку, вздрогнула...

- Ну, скажи... Что потом? - шептал я, целуя ее в затылок и придвигая член к ее половой щели..

- Потом и другую ногу мою запрокинул на плечи себе...

- Сладко было?

- Не знаю... немного болело...

- Отчего? - спросил я и ввел головку члена в ее уже сильно влажные срамные губы...

- У него длинный..., - чуть слышно прошептала она.

- Достал до матки?

- ...

- Ну?

- Да...

- А ты говорила ему, что тебе больно?

- Говорила. "Пусти, - говорю, - больно так", - а он не слушает... и туда... глубоко... и весь дрожит... и шепчет: "Подожди, потерпи немножечко, чуть-чуть"... и опять как задует, у меня инда глаза закатывались...

- А сладко было?

- Было... и болело очень... и стыдно было, так стыдно...

- Отчего?

- Что ноги мои так подняты... у него на плечах-то...

Я впился губами в ее затылок и медленно вводил член в ее вздрагивающее влагалище, изогнувшись над ее маленькой спинкой.

- Он опять соскакивал с тебя?

- Да... раза три обходил кусты.

- А потом ноги на плечи?

- Ну да...

- А ты... чувствовала задницей его яйца?

- Не помню...

- Задница у тебя была голая?

- Ну... голая...

- Чу-у-вствовала... ты его... его голые яйца? - спросил я ее, задыхаясь, и прижал ее матку членом...

- Ой... ой... ааа...

- Значит, чувствовала?

- Да...

- Когда Виктор тебя употреблял, ты обнимала, целовала его?

- Нет... я его держала за руки... а целовал он меня сам, когда наклонился...

- В губы?

- Да...

- Сосал губы?

- Да-а...

- Тебе было сладко?

- Да-а-а..., - шептала она и ее влагалище, уже совсем мокрое, теснее сжало мой член.

- Сколько раз Виктор употреблял тебя?

- Три... всего...

- А ты хотела, чтобы он тебя употреблял?

- Не знаю... Не-е-е знаю-ю...

- Признавайся...

- Хо-те-ла...

Я всадил ей чуть не по самые яйца. - О-о-о! - застонала она.

- Чего... ты?

- Бо-о-льно...

- А под Виктором было... больно?

- Да, ой-ой!

- Лежи, я хочу тебя... употреблять... Я ритмично делал движения членом, вызывая такой знакомый, сладчайший, сосущий звук между нашими ногами...

- Скажи... Ты хочешь, чтобы Виктор еще раз тебя употребил?

- Не-е-знаю...

- Ну... скажи... хочешь, чтобы он тебе задул свой длинный и сосал тебе губы?

- Хо-ч-чу, - лепетала она, охваченная похотью.

- Знаешь, - шептал я, - я хочу, чтобы Виктор еще раз тебя употребил... ты пригласи его к нам домой... разгорячи его...

- О-о-о... - стонала она подо мной, делая задницей стыдные движения.

- Пусть он тебя употребит так, как я сейчас... сзади... как кобель суку...

- Ой, не могу... - всхлипывала она, извиваясь на животе.

- Как кобель суку хочешь? Хочешь? - шептал я.

- Хочу...

- Скажи: хочу, чтобы Виктор меня употреблял... как кобель суку, - задыхаясь, прошептал я, ускоряя движения...

- Ой... хочу... Витенька... Витя меня, чтобы... у-употребил... как сукууу, - с трудом докончила она, судорожно вздрагивая всем телом, обильно увлажняя кончик моего члена.

Спускала она в этот раз дольше... сильнее, слаще. И едва удержался, чтобы не облить ее матку... С большим трудом я извлек член из влагалища и тут же обрызгал ее задницу.

В ту ночь я совершил с Галчонком еще один акт совокупления. Это было уже на рассвете. Просыпаясь, я почувствовал приятную эрекцию моего пениса, который прижался к теплому животику Галчонка. Мы спали живот к животу. Едва пробудившись, я копеном раздвинул ножки спящей подружки, нежно перевалил ее на спину, и, осторожно нагнувшись над ней, ввел член во влагалище.

Галчонок еще спала, но срамная щель ее была влажной и большие половые губы слегка припухли.

Не двигаясь, я несколько минут лежал на ней, наслаждаясь вздрагиванием моего пениса в ее теле... Затем я вынул его, лег возле нее вновь, повернул на бок к себе. Я хотел дать ей выспаться и отдалить наслаждение. Полежав так несколько минут, я вскоре убедился, что сон мой как рукой сняло, и мой орган напрягся еще больше.

Тогда я с большими предосторожностями повернул свою девочку на левый бок, оставаясь позади нее и с наслаждением начал водить твердым пенисом между ее ягодицами... Она спала... Я подогнул ее ножку вперед так, что ее задница выпятилась навстречу моему пенису. Откинувшись немного назад, я взял правой рукой свой член и начал головкой медленно и осторожно поглаживать между ее влажными срамными губами... слегка надавливая на них... Спустя несколько минут, в течение которых яйца отвердели и заныли от сладости, головка члена соскользнула с влагалища. Я снял с пениса руку, обнял девочку за талию и медленно, небольшими толчками начал вводить пенис в ее тело...

Отброшенное одеяло прикрывало только наши бедра. Спина Галчонка была совершенно обнаженной. Я не отрывал взора от ее кругленьких ягодиц, между которыми выделялся мой толстый пенис. Не скрою, я любовался этим зрелищем, которое усиливало сладострастие. Она спала... но когда я чуть коснулся головкой пениса ее матки, она слегка потянулась, изогнула поясницу, отчего ее задница плотнее прижалась к моему животу, а матка к члену. Она застонала сквозь сон. И опять я несколько минут лежал неподвижно, наслаждаясь сладостными соприкосновениями головки члена и матки, как вдруг почувствовал членом похотливые спазмы ее влагалища... она еще больше вытянулась и выгнула поясницу и стала, просыпаться, охваченная животной страстью..

- Хочешь? - шепнул я.

- Хочу...

- Ну, лежи так.

- Лежу.

Я снял руки с ее поясницы, немного отодвинул свои ноги и теперь мы с ней соприкасались только половыми органами.. Может быть поэтому обострились ощущения очень большого напряжения их. Мой пенис стал твердым, как бревно. Ее срамные губы надулись, увеличились, напряглись и плотно охватили пенис...

Откинувшись назад, я начал коитальные движения, сгибая и разгибая свою поясницу, стараясь не касаться ее тела ничем, кроме пениса. Комната сразу наполнилась бесстыдными звуками, особенно сильными при вытягивании члена.

Правой рукой я поднял ее правую ногу вверх, почти вертикально. Хлюпающие, сосущие звуки усилились. Ее личико залилось краской.

- Слышишь?

- Слышу-у...

- Тебе сладко?

- Сладко-дко-о...

- Я хочу тебя как кобель суку.... Хочешь?

- Хочешь стать на коленки... а я тебя сзади... как суку... - шептал я ей, задыхаясь, и сильно нажал на матку.

- Ой-ой-о-х!

- Хочешь???

- Хо-о-чу...

- Становись, как сучка.

Я извлек из ее трепещущего тела пенис и помог встать на четвереньки на кровать. Вернее, она стала на коленки и локтями прижалась к подушкам так, что ее зад сильно выгнулся, а ее мокрая вульва выпятилась меж ее ножек.

Я наклонился и впился губами в ее вульву. От неожиданности она вздрогнула, но позы не меняла. Я нащупал языком ее толстенький и тоже очень твердый клитор... До боли изогнув шею, я охватил губами ее клитор и принялся жадно сосать его...

- А-а-а, - услышал я приглушенный стон и по сжатию бедер почувствовал, что у нее приближается оргазм... Я оторвал губы от вульвы и вложил член, стоя на коленях сзади нее.

- Спускать захотела?

- Да-а-а...

- Подожди еще... я не... еще не хочу.

- Не могу...

- Подожди... побью... если спустишь...

- Не могу... ой... ой...

Я сам уже чувствовал, что не могу... прижал пенисом ее матку, ожидая конца ее оргазма. Она вся напряглась, ягодицы раскрылись еще больше, обнажив красивый, стыдный, коричневый кружок ее заднего прохода, а под ним плотно сжатые, охватившие кольцом мой пенис, ее большие срамные губы.... Ее бедра, вся ее задница как-то всасывали меня...

Со стоном извиваясь и выгибаясь, она спускала, сильно увлажняя мой пенис. Затем опустилась, обессилев, на живот и я облил ее ягодицы сильной, горячей струей...

Утром вернулась кухарка из деревни. Я уже чинно, с безразличным видом, сидел за столом, а Галчонок, как свежая роза, умытая и причесанная, довольная, разливала чай... Только ее щечки, немного более обычного пунцовые, напоминали о недавнем прошедшем...

Прошло еще недели две. Две недели... сколько наслаждения. Раза два-три нам удавалось остаться наедине с нею. И это время мы не теряли даром... По-прежнему много времени я посвящал также образованию Галчонка, доставал ей книжки, учебники, журналы...

Незаметно прошли еще недели три. Наступила прохладная осень. Солнечные дни сменились длинными, темными вечерами. Потом пошли дожди. Становилось еще холоднее. Но тем уютнее казалась комната в моей квартире с натопленными печами...

Галчонок уже посещала вечернюю школу и была занята с утра до вечера. После возвращения из школы мы пили чай, а потом в течение одного или двух часов я помогал ей готовить уроки. Кухарка убирала со стола и укладывалась спать.

Мы прислушивались к ее последним приготовлениям ко сну и, услышав за дверью легкий скрип кровати, свидетельствовавший о том, что кухарка улеглась наконец спать, облегченно вздыхали. Галчонок переходила со стула ко мне на колени, и мы еще некоторое время, тесно обнявшись, занимались ее уроками, а затем, обнявшись, и убедившись, что кухарка уже крепко спит, проводили еще полчаса во взаимных объятиях, которые почти всегда оканчивались оргазмом.

Частенько, вложив член в ее узенькое влагалище, я расспрашивал ее с переживаниями об ощущениях при совокуплении с Виктором. Эти разговоры всегда усиливали и ускоряли наш оргазм. Во время этих бесед я предлагал ей устроить свидание с Виктором у меня в кабинете. Во время сладострастных спазм она соглашалась.... На другой день отказывалась, а потом, спуская подо мной, опять соглашалась и даже, краснея, просила об этом.

В это время нам удавалось раза два-три в неделю на час, а то и больше, как я уже сказал, остаться вдвоем. Обычный акт совокупления я растягивал как можно дольше и заканчивал его сильным оргазмом. У моей же маленькой партнерши это вызывало два, а иной раз и три оргазма в течение одного или двух часов.

Излюбленной нашей позой вскоре стало положение, при котором она поворачивалась ко мне спиной...

Иногда она встречала на улице Виктора, особенно близ парка, и всякий раз Виктор, глядя на нее с восхищением, просил ее о свидании. Она отказывалась, ссылаясь, как она об этом мне говорила, на то, что по вечерам она не может выходить из дома...

Наконец, когда кухарка объявила о своем желании в ближайшую субботу отправиться в деревню на ночь, я решил ускорить события, окончательно смирившаяся Галчонок была уже согласна встретиться дома...

Я посоветовал ей погулять вблизи школы в момент окончания занятий там, и, встретив Виктора, согласиться на свидание, и если согласится, предложить ему прийти к нам в дом в семь часов вечера в субботу. При этом, следовательно, нужно было сказать Виктору, что у нас никого дома не будет до десяти часов и что в случае, если я приду часов в 10 и увижу его там, то, мол, ничего не будет и я не рассержусь. Виктор знал наш дом, несколько раз провожал Галчонка до калитки, встречал также и меня, и кухарку несколько раз. Обнимая и целуя Галчонка, я шептал ей, что она может не стесняться и чувствовать себя хозяйкой, что она может запереться с Виктором в кабинете и спокойно наслаждаться.

- Знаешь что, - проговорил я, поглаживая ее твердый клитор,

- Что?

- Ты сделай так, чтобы он тебя употребил сзади, как я...

- Он не умеет.

- А ты научи его. Он будет прижимать тебя к себе, а ты поворачивайся к нему спиной... задницей... он догадается. А ты мне потом расскажешь, да?

- Да... я хочу..., - добавила она, покраснев и опустив головку.

В доме в это время никого не было, и я решил поставить Галчонка на диван на колени, к себе задницей...

Желая усилить наслаждение, я взял большое зеркало и поместил его перед личиком Галчонка.

- Смотри в зеркало, - сказал я, медленно вдвигая пенис в ее горячее влагалище.

- Зачем? - спросила она, торопливо взглянув в зеркало и, встретившись в зеркале с моим страстным взглядом, опустила голову.

- Я хочу видеть тебя...

- Мне стыдно...

- Смотри...

Она подняла головку и вновь встретилась в зеркале с моим взглядом.

- Смотри...

- Смотрю...

Я, не отрываясь, глядел на ее красивое личико и делал медленные движения, задевая пенисом матку.

Иногда она отводила в сторону головку от зеркала. Иногда опускала или закрывала глаза, но всякий раз я требовал:

- Смотри в зеркало!

Когда комната наполнилась привычными и громкими сосущими звуками, производимыми движениями пениса во влагалище, упругом и влажном, она перестала отворачиваться.

Сладкая животная боль и похоть все больше отражались на ее лице - глазки полузакрылись, ротик полуоткрылся, дыхание становилось труднее. Я почувствовал, что ее горячие ножки и тело начинают напрягаться... Она уже не отводила своего взгляда от моего. Я невольно ускорил движения. Она еще больше приподняла задницу и покраснела, заметив в зеркале, что я впился глазами в ее заднепроходное отверстие..., под которым обрабатывал ее вульву мой пенис.

Она вздрогнула, напряглась и тихо застонала.

Спускала она долго, страстно, обильно. Мускулы ее вульвы толчками сжимали и разжимали мой член.

Я весь сжался, чтобы выдержать до конца ее оргазм, а затем вынул член из влагалища и, прижав к ее заднему проходу, несколько раз брызнул в него. При этом кончик головки члена скользнул внутрь ее задницы, вызвав у нее про-тяжный тихий стон.

Оставшиеся до приглашения Виктора дни я использовал для подготовки моего пункта наблюдения. За стеной моего кабинета была расположена комната, отведенная под кладовую. В ней была нагромождена различная мебель и прочий хлам. Стена была деревянная, однако настолько прочная, что мне пришлось порядочно повозиться, чтобы проделать в ней маленькое отверстие и тщательно замаскировать его с обеих сторон. В конце концов все удалось как нельзя лучше. Отверстие давало мне возможность видеть почти весь кабинет, особенно диван и почти всю кровать. Наконец, настал желанный вечер. Галчонок сообщила, что Виктора она видела два раза и условилась с ним, что сегодня ровно в семь он придет к нам, а Галчонок его уверила, что я вернусь не раньше десяти часов вечера.

В половине седьмого я собрался уходить.

- Да, вот что, - сказал я. - Возьми вот деньги и купи побыстрее к ужину себе и Виктору, да и мне, когда вернусь, конфет, пряников и еще чего-нибудь. Еще время есть.

- Хорошо, я побегу.

- А я сейчас уйду, мне надо спешить, а часов в 10, не раньше, я вернусь. Я крепко поцеловал ее, и тотчас же оторвался, так как почувствовал напряжение пениса, а мне не хотелось испортить вожделенного зрелища, к которому я так тщательно готовился. Мы вышли на улицу, Галчонок отправилась в магазин, а я повернул в другую сторону, зашел за угол и сейчас же, внимательно озираясь по сторонам, вернулся домой, запер за собой дверь, забрался в кладовую, приоткрыл слегка свое замаскированное отверстие и принялся ожидать, перелистывая захваченную с собой книжечку.

Минут через десять услышал возвращение Галчонка. Я прильнул к отверстию. Через несколько минут она вошла в кабинет и, стоя перед зеркалом, стала поправлять на себе платье и волосы. Затем подбежала к окну и некоторое время из-за занавески выглядывала на улицу. Затем вновь подбежала к зеркалу, поглядела в него и кокетливо улыбнулась.

Раздался звонок. Опрометью Галчонок побежала открывать дверь. Прошло несколько минут. Смутно слышались голоса. Видно, о чем-то спорили. Голоса приближались. Внезапно я увидел Галчонка, которая тянула за руку Виктора. Виктор улыбался, внимательно оглядываясь вокруг.

Теперь оба стояли передо мной и держали друг друга за руки, смотрели друг другу в глаза и улыбались. Виктор был стройный парнишка, на полголовы выше Галчонка, красивый.

Оба казались смущенными.

- А я боялась, что ты не придешь, - сказала Галчонок.

- Что ты! Я с утра собирался. Целый день глядел на часы. Только...

- Что только?

- А вдруг придет... Николай Александрович?

- Да говорю же тебе, нет...

Галчонок схватила его руками за шею и поцеловала в щеку. Виктор вспыхнул, оглянулся и привлек ее к себе, жадно целуя в губы. Правой рукой он поглаживал ее спину и поясницу. Обняв ее затем чуть пониже поясницы, он все теснее привлекал ее к себе и стремился просунуть колени между ее ног. Слегка сопротивляясь, она все же уступила и раздвинула ноги. Виктор, задыхаясь, шептал;

- Я хочу, очень хочу... а ты?

- Не знаю...

Виктор осторожно опрокинул ее, уже переставшую сопротивляться, на мой широкий диван и лег на нее, продолжая жадно целовать ее в губы. Она вновь немного сопротивлялась, хватая его за руку, мешала. - Нельзя... пусти... что ты хочешь?!

- Лежи... я хочу немножко... - бессвязно лепетал он и продолжал сладкую возню.

Показались гибкие, нервные оголенные ножки Галчонка... Рука Виктора их поглаживала, сжимала, раздвинула, заставляла их вздрагивать, изгибаться...

Виктор расстегнул пояс брюк и, приподняв немного свои ягодицы, пытался опустить брюки, не отрываясь от губ Галчонка. Это ему не удалось. Тогда он поднялся, подошел к окну, поглядел на улицу сквозь занавески и затем, быстро подбежав к дивану, опустил брюки до колен,

Признаюсь, я с наслаждением смотрел на его длинный, тонкий, с заголенной головой орган, в то время как он снова поднимал платье Галчонка и ложился между ее ног.

Во время этих приготовлений длинный член Виктора вздрагивал, вытягивался, его красная обнаженная головка напрягалась.

Виктор осторожно направил свой член во влагалище Галчонка. Она лежала со слегка согнутыми, обнаженными ногами, с покрасневшим личиком и со стыдливой улыбкой на губах поглядывая на торопливые приготовления Виктора. Виктор, по-видимому, вложил член во влагалище, так как все тело Галчонка вытянулось в сладкой истоме, она еще больше раздвинула ножки, закрыла глаза и охватила его шею. Красивые оголенные ягодицы Виктора быстро и ритмично поднимались и опускались. Движения он все ускорял и не замедлял.. Когда он приподнимал задницу, ягодицы округлялись, а когда опускал, на них образовывались ямочки от сильного напряжения мускулов.

Прижавшись щекой к личику Галчонка, с полуоткрытыми глазами и ртом, Виктор коитировал мою девочку со статью молодого кобеля, овладевшего молоденькой сукой. Все его тело было в движении. Его поясница прогибалась вниз, прижимая живот к животу девчонки, в то время как его ягодицы и плечи приподнимались, а в следующий момент поясница его вытянулась, поднимаясь, и вместе с тем его плечи и задница опускались, и ягодицы почти исчезли в бедрах Галчонка. Лицо Виктора пылало, щеки вздрагивали, дыхание становилось прерывистым, порой он как-то всхлипывал, порой сквозь сжатые губы у него вырывался приглушенный стон. Сильная животная похоть овладела им и, видимо, он уже ничего не сознавал, весь отдавшись ощущениям вульвы Галчонка.

Незаметно для меня мое дыхание участилось, и я почувствовал очень сильное напряжение моего члена. Поглаживать его я перестал, так как при этом зрелище мог бы вызвать преждевременную эякуляцию. А мне не хотелось делать этого в самом начале упоительной сцены. Состояние сильного полового возбуждения обострилось чувством ревности к моей девчонке и неясным вожделением к извивающемуся в похоти телу Виктора.

Чуть согнутые колени Галчонка в такт движениям Виктора раздвигались и сдвигались. Ее лицо было скрыто от меня головой Виктора, но за его шеей были видны ее носик и открытый рот. Своими руками она обнимала Виктора за спину, а затем ее руки скользнули и схватили его за голую поясницу. Вдруг я заметил знакомое напряжение в ее ногах. Бедра изогнулись сильнее, ягодицы ее заметно сжались и приподнялись, и на них стали появляться ямочки, затем они опять округлились. Очевидно было, что они сжимались и разжимались. В этот момент я услышал знакомый сосущий звук... Галчонок внезапно подняла ноги и пятками уперлась в ягодицы Виктора... все тело вздрогнуло, изогнулось и она громко застонала.

- Витя... Ви... тенька... что ты... делаешь...

Она спускала бесстыдно и сладостно, спускала в трепете и изнеможении.

Я почувствовал, что еще немного и я так же спущу. Осторожно я расстегнул брюки и освободил член. Стало немного легче.

Виктор же продолжал свои быстрые движения. Когда Галчонок подняла ноги, я видел часть члена Виктора, быстро появляющегося и тут же исчезающего в вульве девочки. Сосущий звук резко усиливался в момент оргазма Виктора и Галчонка, затем ослаб несколько.

Галчонок сняла руки с ягодиц Виктора, вытянула их, раскинула по сторонам и несколько минут лежала неподвижно под ним.

Вскоре она опять согнула колени, ее рука вновь обняла его вибрирующую поясницу.

Вдруг Виктор встрепенулся, тяжело поднялся, и в этот момент мои глаза и глаза Галчонка, которая приподняла голову, впились в его длинный, влажный член. Курчавые волосы на лобке также были заметно увлажнены девчонкой...

Виктор встал на ноги, подтянул брюки, не закрывая члена, и подбежал к окну. Внимательно взглянув из-за занавески на улицу, он скользнул в другую комнату, прислушавшись, и затем вновь набросился на девчонку.

Последняя тем временем опустила платье, сжала ноги, немного полежала, а затем неожиданно перевернулась, легла на живот и спрятала лицо в подушку.

Виктор, поддерживая брюки, остановился в недоумении.

- Повернись скорее..., - прошептал он, но ответа не было.

- Ну же... прошу тебя, не мучь. Галчонок слегка повернула голову, с вызывающей улыбкой взглянула на него и, чуть улыбнувшись, приподняла задницу, раздвинула ноги, причем правая нога соскользнула на пол.

- Ты так хочешь? - сказал Виктор и, не ожидая ответа, поднял платье сзади и лег на нее. Некоторое время длилась неловкая возня, Виктор видимо не мог вдвинуть член под ягодицы Галчонка, несмотря на ее помощь. Наконец, обе ноги девочки свесились с дивана на пол.

- Подожди... на минутку подожди...., -сказала она запыхавшемуся Виктору, схватила диванную подушку и легла на нее животом.

Ее головка почти вплотную приблизилась к спинке моего широкого дивана, поперек которого она расположилась с поднятой вверх задницей. Виктор снял мешавшие ему брюки, наклонился над ее спиной и на этот раз легко ввел член во влагалище. Стоя над ее спиной, упираясь в верхний край дивана, он с еще большим пылом принялся ее коитировать.

Диван был не очень высоким и ноги Виктора оказались сильно наклоненными. Упираясь ногами в ковер, он с каждым движением отодвигал ее назад.. Непокрытый пол показался менее скользкой опорой для его ног и движения стали более уверенными и сильными.

Коленями резко раздвинув ее ножки и изогнувшись над ней дугой, он напоминал сладострастного кобеля. Широко раздвинув в похоти ноги, согнутые в коленях, он дал мне возможность видеть под ягодицами свои круглые яйца, видимо, тоже в высшей степени напряженные.

Тотчас же я ощутил и мои яйца, напряженные... Я чувствовал, что долго не смогу созерцать ягодицы Виктора, так похотливо танцевавшие перед моими глазами.

Виктор изогнулся еще больше, наклонил голову и видно было, что он любуется голым задом девочки, ни на минуту не прерывая свои движения. Быть может, и девчонка почувствовала его похотливые взгляды, так как мускулы ее бедер вновь заиграли. Теперь мне были видны только ее бедра и икры, красиво изогнутые и расположенные по обем сторонам бедер Виктора, но они давали возможность угадывать и движения ее поясницы. По-видимому, она отвечала Виктору, приподнимая и опуская задницу. Я почти почувствовал взгляд Виктора на ее прелестном заднем проходе, мелькавшем перед моими глазами. Виктор еще больше изогнулся дугой над ней, любуясь, очевидно, движениями своего пениса в ее вульве и упиваясь сосущими звуками, вызываемыми зтими движениями.

Вдруг бедра Галчонка сжали ноги Виктора, вздрогнули, напряглись, затем ослабели и с новой силой напружинились, опять ослабели и тут вновь натянулись... Я услышал знакомый приглушенный стон. Она опять спускала. На этот раз, видимо, еще сильнее и слаже. Я чувствовал, что мои яйца напряглись, отяжелели и еще выше приподнял вздрагивающий член. Пытаясь облегчить напряжение, я раздвинул ноги. Я знал, что если сожму их, то этого будет достаточно для того, чтобы эякулировать, не прикасаясь к пенису.

Оргазм Галчонка на этот раз вызвал бурный оргазм у Виктора. Широко расставив ноги, он коитировал с жаром и пылом молодого жеребца, все тело его трепетало. Ягодицы с силой сжимались и разжимались. Колени его разгибались и сгибались, бедра то сближались, то отдалялись друг от друга.. Локти его рук то сдавливали бока девчонки, то отпускали их. Вдруг, еще больше изогнувшись другой, он прижал грудью спинку Галчонка, ягодицы его сильно сжались, вытянулись еще больше между бедер девчонки так сильно, что ноги ее неестественно широко раздвинулись и приподнялись, повиснув беспомощно в воздухе. Было очевидно, что в этот момент головка пениса Виктора с силой прижала ее матку.. Галчонок застонала, но Виктор сжал локтями ее поясницу, с силой прижал к себе, не давая возможности отодвинуться. Его ягодицы еще сильнее втиснулись между ее бедер. В этом положении, не отодвигая своего обнаженного живота от ягодиц Галчонка, он начал короткими вибрирующими движениями своих ягодиц коитировать. Эти движения были мне мучительно знакомы, головка пениса Виктора жадно натирала матку девчонки. А ее ножки, подпрыгивая на его обнаженных бедрах, свисали по обе стороны Виктора, объятого похотью.

Мой пенис вздрогнул особенно сильно и я почувствовал, что больше не могу... я схватил его у корня, у самых яиц и сжал.. Этого было достаточно, семя обрызгало стену передо мной, затем еще и еще. Колени у меня подкосились, и я уже смутно слыхал глубокие и сдавленные стоны Виктора, обливающего матку Галчонка.

Что еще сказать? Через час после ухода Виктора я сидел с ней на диване. Оба, по-разному насытившиеся и истощенные, мы молчали. Мне было приятно обнимать ее разгоряченное тело, только что пережившее оргазм. Утомленная, она не противилась, когда я молча целовал ее пылающие щеки. Обняв ее за поясницу, я нежно ощупывал ее бедра, ягодицы... и все казалось каким-то новым, незнакомым, еще более привлекательным.

Мне хотелось погладить ее срамные губки, из которых только что выскользнул половой орган другого мужчины... На какое-то мгновение у меня шевельнулось чувство ревности, и я прижал к себе ее тело. Галчонок приоткрыла глаза и взглянула на меня, пытаясь, видимо, понять мое состояние. Она опасалась, что ей, ослабевшей и удовлетворенной, предстоял еще бурный коитус со мной. Она не знала, как сладко глядеть, как вздрагивали ее бедра под Виктором.

- Хочешь спать? - спросил я.

- Да..., - неуверенно ответила она. Через пять минут, голые, мы были в кровати, и вскоре, прижавшись друг к другу, заснули. Спали мы крепко и долго. Утром, еще окончательно не проснувшись, я почувствовал сильную эрекцию пениса, который упирался в задницу Галчонка. Она тоже, казалось, спала, но ее тело чуть заметно прижалось ко мне. Я протянул руку к ее заду и ощупал ее вульву. Она была мокрая...

Сильный электрический ток пробежал по моему телу. Я припал губами к ее затылку и начал жадно целовать. И, согнувшись дугой, я ввел головку пениса в ее влагалище. Она же, поджав колени, выгнула свою задницу навстречу мне и судорожно прижала ее к моему животу, втянув мой член в свое горячее тело.

У нее вырвался стон. Я не двигался, наслаждаясь вздрагиванием напряженного до боли пениса в тугом влагалище, она опять застонала и попыталась сделать своей поясницей коитальные движения. Я, однако, силой моих рук и ног принуждал ее лежать неподвижно.

- Не двигайся..., - шептал я.

- Почему?

- Так лежи...

Она приостановила свои попытки изгибать поясницу и бедра, но я почувствовал членом еще большее увлажнение ее вульвы. Ее влагалище как-то напряглось, вытянулось, плотнее охватило мой пенис и вскоре я почувствовал, как она начинает ритмично сжиматься в унисон этим движениям влагалища, мой член также ритмично вздрагивал. Вскоре Галчонок широко открытым ротиком выдавила глухие стоны. В них было что-то новое, сладостное, бесстыдное.

Я весь сжался и такой же похотливый стон вырвался и у меня.

Вскоре я и она почувствовали, что если мы начнем двигаться, то излияние произойдет медленно. Сжатие влагалища участилось, и мы понимали, что приближается оргазм и без участия бедер и поясницы.

Она первая не выдержала. Быстрым движением приподняла свою правую ногу (она лежала на левом боку), одновременно изогнула до предела поясницу, прижав головку матки к моему пенису, и громко, протяжно вскрикнув, спустила...

Быть может, только неожиданность этого судорожного ее движения дала мне возможность выдержать ее оргазм, не облив одновременно матку... Но она еще не вполне кончила, как я навалился на ее спину и со стоном начал обливать ее ягодицы. Придя в себя и успокоившись, мы обменивались радостными поцелуями, еще долго лежа в постели. Когда к обеду вернулась кухарка, все в доме, включая Галчонка, выглядело скромно и чинно, как всегда.

Прошло довольно много времени. Я успел познакомиться и сблизиться с Виктором. Он учился в восьмом классе, учился очень хорошо. Был он действительно красивым, немного застенчивым и даже несколько женственным юношей. Не знаю, это или то, что он был близок к Галчонку, либо что-нибудь другое, но я, будем говорить откровенно, чувствовал к нему определенное половое влечение. Виктор стал частым гостем у нас. Обычно втроем мы проводили вечера за занятиями, беседами то серьезными, то легкомысленными, то различными играми.

Иногда, соприкасаясь с Виктором, я чувствовал напряжение моего члена. Другой раз я подмечал не меньшую напряженность члена моего собеседника в присутствии Галчонка. О подобных случаях после ухода мы беседовали с Галчонком и намечали следующий день для полового сношения с Виктором. Она сообщила мне, что тоже замечала, что у него сильно стоял, и что когда я пошел в столовую, Виктор подбежал к ней, взял ее руки и прижал ее к своим брюкам, и что у него стал еще длинней, чем раньше.

Половые сношения Галчонка с Виктором стали почти регулярными и происходили два-три раза в месяц. Это стало возможно по той причине, что в течение нескольких месяцев мы настолько сблизились, что вели с Виктором откровенные беседы на половые темы, стали интимными друзьями и я откровенно объяснил, что знаю его влечение к Галчонку, одобряю его, понимаю, что иной раз хочется и поцеловать ее, и что для этого несколько месяцев он может оставаться в моем доме на часок, при этом Виктор краснел.

В такие часы я оставлял их одних в кабинете, давал самые различные поручения кухарке, и, когда она уходила, надевал пальто и тоже демонстративно уходил из дому. Вслед за этим незаметно пробирался в свой наблюдательный пункт и наслаждался зрелищем торопливого удовлетворения похоти Галчонка и Виктора. При этом они никогда не раздевались. Правда, перед этим Галчонок всегда заранее снимала свои штанишки и прятала под подушку. Виктор же обыкновенно опускал брюки ниже колен. При совокуплении они все чаще принимали положение, при котором Галчонок ложилась на диванную подушку, свесив ноги на пол, а Виктор, изогнувшись, как кобель над своей жертвой, быстро употреблял ее, целуя в затылок, или, изогнувшись еще больше, наблюдал движения своего пениса между ягодицами.

Зрелище это всегда было чарующим, невыразимо привлекательным для меня. Всегда оно сопровождалось новыми деталями, новыми позами. Позы были те же, но в них всегда было что-то новое, то колени Галчонка были как-то по-новому согнуты, то ее бедра вздрагивали быстрее и сильнее, то ягодицы Виктора сильно раскрывались. Иногда при этом зрелище мне удавалось избежать оргазма и вскоре после ухода Виктора я просил Галчонка немного полежать со мной. Опустив брюки, я располагался на спине и, не трогая ее утомленного влагалища, прижимался членом между ягодицами, слегка смазывая их перед этим вазелином, и после нескольких движений с предельным наслаждением спускал. Галчонок чувствовала, что я сильно возбуж-даюсь, представляя себе ее половые сношения с Виктором, и всегда охотно ложилась под меня после ухода Виктора, чтобы дать выход и облегчить мою плоть. Но она не знала, что во время совокупления ее с Виктором я наблюдаю за нею....

Вскоре я настолько сблизился с Виктором, что разговаривал с ним о самых сокровенных вещах. Рассказывал ему частенько о своих похождениях, вспоминая самые интимные подробности половых сношений с девушками, особенно в бытность мою в старших классах гимназии.

Когда мы сидели с ним рядом на диване, облокотившись на его мягкую спинку, я всегда замечал во время этих бесед эрекцию его члена, которую он пытался скрыть, то перекладывая одну ногу на другую, то нагибаясь вперед, а то просто набрасывая, как бы играя, диванную подушку себе на выпуклость брюк.

Однажды я описал ему состояние моего члена во время полового неполного совокупления с одной маленькой гимназисткой у калитки ее дома. При этом моя маленькая 14-летняя девочка, небольшого роста, приподнялась на цыпочки, не позволила снять с себя штанишки, а только спустила их. Это позволило уже не только натирать своим членом ее маленький клитор.

Рассказывая это, я заметил, что эрекция моего члена, вызванная этими воспоминаниями, привлекла Виктора, который уже положил подушечку на свои брюки.

Было очень неудобно. Мы стояли у калитки, в тени забора, к которому она прижалась спиной. Я был намного выше ее ростом и принужден был сильно согнуться в коленях. Колени мои дрожали. Одной рукой я прижал ее зад к себе, а другой держал член и вдвигал его между ножек, стараясь их раздвинуть пошире, но штанишки не позволяли этого сделать...

Я вставил член между ее мокрыми срамными губами и почувствовал ее очень твердый клитор. Я начал тереть его головку членом, поддерживая его снизу пальцами, Женя меня не отталкивала больше, приподнялась на цыпочки и выгнулась навстречу мне... Тотчас же головка члена соскользнула дальше, в отверстие ее вульвы... Я задрожал от наслаждения, но вдвинуть его во влагалище не мог...

Но теперь я мог напирать на клитор, и всю вупьву, всю ее срамную щель. Наслаждение увеличилось... Член стал заметно вздрагивать... Я продолжал его поддерживать снизу, ощупывая по всей длине, что еще больше увеличило наслаждение.

- Женя... Женечка..., - шептал я, - позволь штанишки... с тебя... снять...

- Не... е... т, - порывисто дыша, отвечала она, а затем чуть слышно добавила: "Делай... так...".

Помню, что я чуть не задохнулся от сладости..., и я "делал".

На счастье, нам никто не мешал, было тихо и темно.

Я почувствовал, как ее ножки, животик, ручки напряглись и вдруг заметил, что она делает своей маленькой задницей ответное движение... сперва еле заметное, робкое, а затем.... и бедрами.

Меня бросило в жар, внезапно я ощутил что-то сразу стало мокро очень. Напряжение всего тела сразу ослабло, она сильно вздохнула, и я понял, что она... кончила... В ту же минуту я с трудом отодвинулся от нее и, сжав влажный член рукой, отвернул его от нее в сторону и спустил... на траву...

Много позже она призналась, что это было ее первое совокупление, хотя и неполное, и что она впервые спускала от прикосновения мужского члена.

- Мне было только 18 лет, - закончил я рассказ, наблюдая, как Виктор вытягивает ноги в сладостной истоме, и спросил его:

- А тебе сколько?

- Мне? Мне скоро будет шестнадцать.

- Значит, у меня тогда член был такой же, как у тебя сейчас.... Дай посмотреть...

И прежде, чем Виктор ответил, я протянул руку к его брюкам и ощупал его напряженный член.

Виктор, охваченный смятением и похотью, растерянно смотрел на мои дрожащие пальцы, неловко и лихорадочно расстегивающие его брюки. Когда я обнажил его половой орган и взял его пальцами у самых яиц, так, что он оказался в вертикальном положении, Виктор повернул ко мне свое растерянное, залитое краской лицо и одновременно вытянулся на диване, отчего его член еще больше удлинился.

Вдруг послышался скрип кухонной двери. Это возвращался Галчонок.

Мгновенно я отдернул руку, прикрыл подушкой член Виктора и поднялся навстречу вбежавшей девочке. Галчонок остановилась на пороге и, заметив крайнее смущение Виктора, вопросительно взглянула на меня.

- А мы все ожидаем тебя, - сказал я не совсем уверенным голосом, опасаясь того, что быстрые глаза девочки могут заметить необычайную выпуклость моих брюк.

- Поди, узнай, скоро ли будет чай, и помоги поставить на стол.

Под этим благовидным предлогом мне удалось услать Галчонка, чтобы дать время застегнуть брюки и прийти в себя....

Позже, когда Виктор ушел, я заметил на диванной подушке большое пятно.

Выходит, что в тот момент, когда я отдернул руку, Виктор уже начал спускать.

Спустя три недели я уже запросто во время интимных бесед с Виктором ощупывал его половые органы. С заметным удовольствием, краснея, он поглаживал мой член.

Были иной раз и более нескромные ощущения, особенно с моей стороны, от которых Виктор всегда заливался краской и которые всегда заканчивались у него сильным оргазмом.. В период сближения с Виктором я очень интересовался его любовной историей и постепенно узнал подробности его половой жизни до знакомства с Галчонком.

Я был изумлен, узнав после долгих расспросов, что половое чувство он испытал впервые к своей младшей сестре Зине. Когда ему было 11, а ей 18 лет, он с удовольствием прижимался своими половыми органами к бедрам, животу, ягодицам Зины, всякий раз, когда тому представлялся удобный случай.. Он спал в одной комнате с Зиной и под различными предлогами делал попытки перебраться к ней в кровать или перетянуть ее к себе, в свою. В этих случаях, беседуя с ней, старался обнять, прижать ее к себе и все чаще в этих случаях Зина спрашивала у него:

- Что это у тебя там твердое?

- Да так... ничего..., - смущенно отвечал он, отодвигаясь от сестренки. В беседах со сверстниками Виктору уже тогда приходилось слышать, что некоторые мальчики пытались вводить свои половые органы в задний проход других сверстников. Более того, с полгода до описываемых событий, то есть когда ему было 10 с лишним лет, его двоюродный брат, ученик 6-го класса реального училища, несколько раз пытался ввести свой член в задний проход Виктора. Эти попытки были особенно частыми во время летних каникул. Полного успеха они не имели. Виктор чувствовал при этом боль, ввиду значительных размеров пениса у своего кузена, и не допускал полного введения его. Однако, несмотря на боль, правда, незначительную, Виктор все же позволял вводить головку пениса, хотя и неглубоко, в свой задний проход и чувствовал на своей спине горячее дыхание брата. И сам приходил в состояние сильного возбуждения.

Во время этих сношений он ощущал стремление к активной роли. Пассивная его не удовлетворяла. И вот теперь он робко, незаметно, осторожно удовлетворял свои желания с сестренкой.

Зина была хорошо развитая, веселая девочка, с кругленькой задницей, стройными ножками, черноволосая, но, разумеется, ее венерин холмик был еще совсем голый, гладенький и пушок на нем не появлялся.

Однажды, когда после невинной игры в ее постели Зина заснула, Виктор осторожно двинулся к ней сзади, задыхаясь и дрожа, приподнял ее рубашку и придвинулся вплотную к ее ягодицам. Полежав несколько минут, чтобы успокоиться, Виктор схватил пальцами член и осторожно начал поглаживать его головкой задний проход сестренки. Его маленький, но довольно гибкий член напрягся необыкновенно. Виктор дрожал, охваченный пробудившейся похотью. Вдруг он вспомнил, что его кузен во время возни с ним смачивал слюной свой член. Виктор поднес палец ко рту, но изо рта у него вырвалось горячее дыхание. С большим трудом удалось ему наконец увлажнить палец слюной и смазать пенис и отверстие задницы у Зины. Осторожно, чуть дыша, он приставил головку члена к маленькой упругой дырочке и слегка нажал... затем еще... Член скользнул вдоль ягодиц. Виктор поправил его, вновь нажал и почувствовал, что член уперся в тугое отверстие у входа в него. От сладострастного ощущения он весь задрожал. Успокоившись немного, вновь осторожно нажал его, теперь он почувствовал, что головка пениса входит, хотя и с трудом, в тугую задницу сестренки.

Вдруг Зина зашевелилась, отодвинулась от него и схватила руками свои ягодицы, коснувшись при этом пальцами его пениса. Виктор в испуге даже отодвинулся от нее, затаив дыхание, но его сестренка спала... Через некоторое время Виктор вновь прижал увлажненный член к тому же месту и, не пытаясь на этот раз вводить его внутрь, начал едва заметное движение своими ягодицами, отчего головка члена прижалась слегка, нежно натирая края отверстия заднего прохода Зины. Эти скользящие и ритмичные движения, казалось, даже успокаивали сестру, убаюкивали ее... Сладостное чувство вскоре сделалось невыносимым, движения все более смелыми, но от сильного позыва вдвинуть в желанное отверстие свой покрасневший от натуги член все же удержался, боясь разбудить ее.

Эти движения он продолжал довольно долго, пока сестра вновь не заворочалась во сне и не повернулась на другой бок. Он также почувствовал усталость, и удовлетворенный первым достижением, вскоре уснул.


С тех пор он уже ясно понимал, что он хочет. Ложась с Зиной под одеяло, он все чаще с тех пор поглаживал ее колени, бедра, ягодицы. А когда Зина засыпала, он старался прижаться к ее спине и осторожно натирал головкой члена края ее заднего прохода.

- И она не просыпалась? - спрашивал я у Виктора.

- По-разному бывало... Но я был очень осторожен и никогда не хотел сделать ей больно.

- Ну, а оргазм тебе не приходилось переживать? Ты спускал?

- Нет, нет. Я чувствовал потом просто приятное утомление и засыпал подле нее. Днем было как-то стыдно того, что происходит ночью, а вечерами снова происходило то же...

- Каждый вечер так?

- Да, бывало, каждый вечер, но бывали и перерывы и даже долгие перерывы, тогда, когда сестра с мамой и тетей уезжала в гости.

- Ну, и как же ты, онанировал?

- Я чувствовал себя неспокойно.

- Стоял у тебя?

- Конечно... Каждый вечер и часто днем.

- И не спускал?

- Когда мне было одиннадцать лет или чуть побольше, то помню хорошо, что это уже было.... Когда Зины не было дома, а мне хотелось, то я брал ее штанишки или рубашку и ложился на них в постель. Ну... и...

- Витя, это же и есть онанизм!

- Может быть, но рукой я не онанировал...

- Ну а в попке сестренки спускал?

- Да, когда ей было одиннадцать, а мне тринадцать... Тогда мне уже удавалось незаметно вводить в ее задницу всю головку моего...

- Она не просыпалась?

- После того, как я очень осторожно спускал, сестренка часто вздыхала, не то во сне, не то, просыпаясь, переворачивалась на другой бок и крепко вновь засыпала. Иногда днем, во время игры, мы убегали в спальню и рассматривали друг у друга половые органы. Но никогда не совокуплялись и не пытались этого делать. Я ведь ее очень любил и люблю и ничего плохого сделать ей не хочу.

- Позволь, а в задницу?

- Ну, это уже другое дело...

- А она не замечала?

- Не знаю... Но когда, помнится, она собиралась уезжать на лето в деревню, ей тогда пошел двенадцатый год, я особенно часто с ней играл... и долго... и она лежала, не двигаясь.. Тогда я не знал, спит она или притворяется.

Однажды ночью, когда я довольно долго делал это, как мне показалось, она прижала свою задницу ко мне так, что мой член соскользнул туда до половины... Стало так сладко, что я сейчас же спустил. На другую ночь, а потом еще я заметил, что под конец она незаметно изгибается навстречу мне, как будто немного так двигается. Но в этом я не был убежден, так как во время этого...

- Совокупления?

- Да, во время совокупления я в то время почему-то уже мало опасался, что она проснется, и двигался за ее спиной очень сильно, и, быть может, мои движения незаметно вызывали ответные движения ее тела.. Но она как будто сама выгибалась навстречу мне... Кроме того, после бесед в кровати, после того, как она говорила: "Ну, давай спать", - она как-то сразу поворачивалась ко мне спиной, очень удобно для моих намерений, и как будто очень скоро засыпала... и коленки подгибала очень себе к животу. Я сразу начинал и делал очень сильно... и был уверен, что до конца она не проснется, да об этом я уже и думать перестал.

Потом я не видел сестру целое лето, и когда к концу лета она с мамой, наконец, вернулась, то при встрече с ней я сразу почувствовал, что у меня стоит, и очень сильно стоит...

Ей было тогда двенадцать лет, она стала больше, еще красивее, и под платьем у нее уже были очень сильно заметны кругленькие грудки... Увидев меня, она только немножко покраснела, особенно когда заметила мой взгляд, устремленный на ее задницу... Днем при всех я подчеркивал полное равнодушие к возвращению сестры и с большим нетерпением ждал вечера.

Когда, наконец, мы очутились поздно вечером в своей спальне, я сказал:

- Зиночка, а ведь мы с тобой и не поздоровались как следует.

- Как так? - смущенно сказала она.

- Давай поцелуемся...

- Ну вот еще...

Я все же обнял ее и поцеловал в щеку. Затем потянулся к ее губам. Она ответила на данный мой далеко не братский поцелуй и, почувствовав у своего живота... мой вставший колом член, быстро вырвалась из моих объятий.

- Давай спать, поздно уже!

- Давай!

- Погаси лампу! - она уже, видимо, стеснялась раздеваться при мне.

Когда легли каждый в свою постель, я прошептал:

- Зиночка, можно к тебе?

Молчание...

- Зиночка, можно?

- Зачем?

- Ну, так, поговорим...

- Не знаю...

Но я уже был подле нее.

- Я спать хочу..., - сказала она.

- Ну давай спать, спи...

Она легла на левый бок, подтянув к себе колени... Прошло не больше двух минут, как я осторожно приподнял ей сзади рубашку, сильно смочил слюной член и вдвинул головку его в ее задницу... Она не двигалась. Но теперь я уже знал, что она не спит и позволяет мне...

Вдруг я услышал, как кто-то подошел к закрытой на защелку двери и слегка постучал в нее.

- Витя, Зина, вы спите? - это был голос мамы...

На мгновение я замер, но головку члена из задницы сестры вынуть не мог. Секунду помедлив, я ответил сонным голосом:

- А? Кто там? Ты, мама?

- Вы спите уже? И Зина?

- Да, мама, Зина спит, может, разбудить ее? -сказал я, вдвигая глубже член в задний проход сестренки.

- Да нет, не нужно. Пусть спит с дороги. Портниха принесла платье ей, но примерит завтра... Спите...

- Хо-хо... Хорошо... Хорошо... Мамочка, - почти простонал я, чувствуя, как Зина выгибает задницу навстречу мне... За дверью послышался смешок.

- Э, да ты совсем сонный, Витя! И даже языком не в состоянии ворочать . Ну, спи, маленький, спи...

За дверьми наконец все стихло. Я прижался губами к спине Зины и начал, задыхаясь, сосать, целовать, покусывать ее.... А член, казалось, сам двигался у нее в заднице.

- Витя, - прервал я его, - ты весь член вдвинул ей тогда?

- Да, то было в первый раз, когда я засунул его весь, до самых яиц. Но было так сладко, что я скоро спустил, но ночью проснулся и опять сделал это.... - И она спала? - спросил я.

- Нет. Когда, проснувшись, я начал ее целовать и обнимать, она отвечала мне тем же. И все это делала молча. А потом, только когда я опрокинул ее на живот, лег ей на спину и начал слюной смачивать ее задницу и свой член, она сказала;

- Витя, мне стыдно...

- Зиночка, миленькая, - отвечал я, - полежи так... я совсем немножко...

Потом я ей задвинул. Она отвечала мне, немного приподнимая задницу... Раза два-три я вынимал, чтобы лучше слюной смазывать член. Тогда становилось слаже. На этот раз мы очень долго делали так. Спустил я так сладко, как никогда до того...

- А она? - спросил я.

- Тогда я не знал. А много позже она мне призналась, что еще весной, когда она притворялась спящей, чувствовала, что кончает... Во время совокупления в задний проход у нее набухали половые органы, они становились мокрыми. Клитор напрягался, выдвигался вперед и сильно вздрагивал. Эти вздрагивания, толчки становились все сильнее, и потом после особенно сильного сближения, спазмы всей ее... Ну вся ее...

- Пизденка, - подсказал я.

- Ну да... да, пизденка... обливалась... она спускала. Она говорила, что ей тогда весной очень хотелось двигать задницей, но она стеснялась и притворялась спящей. Но зато она своими бедрами сильно сжимала половые губы...

На другой день после возвращения, после этой первой ночи мы встали поздно, радостно, веселые и весь день гуляли, бегали вместе. О происшедшем не говорили. Когда же поздно вечером мы отправились в нашу комнату, торопливо раздевшись, улеглись у нее на кровати, Зина пролепетала: Витя, встань и возьми в моей сумочке баночку с вазелином...

Я понял и весь задрожал от страсти. На этот раз она легла на спину, сильно подтянув к себе бедра. Когда я лег на нее, она касалась своими пятками моей спины. Тогда я первый раз ее...

- Употребил, - подсказал я опять.

- Да, в такой позе... Я обильно смазал член вазелином и легко вдвинул его в задний проход. Лежа на ней, я поднял себе и ей рубашки до самого горла и своей грудью касался ее горячих маленьких грудей... Помню, что от этого мой член становился все длиннее. Зина немного опустила ноги, но держала их все время согнутыми. В таком положении, лежа у нее на животе, оказалось еще слаже делать это... целовались взасос... спустили еще сильнее, чем раньше...

- Ну, вот все... С тех пор уже почти три года мы с ней делаем это...

- И всегда в задницу?

- Конечно! Я ведь очень люблю сестренку и лишать ее невинности я бы никогда не решился. Да и зачем? Мне и так сладко...

- И никто не догадался? Никто не замечал?

- Почти что... нет... Мы осторожны... Правда, были разные случаи... И нас могли заметить, но все в общем сходило благополучно.

- Ну, например, расскажи!

- Да всякое бывало. Вот в начале лета были мы в гостях в деревне у дяди. Гостили там несколько дней. Как-то вечером отец и мать с дядей и тетей долго засиделись в гостиной за картами, а мы с Зиной вышли на веранду. На веранде было темно, уютно. Мы стояли и я гладил ее ягодицы. Оба мы чувствовали сильное желание. Несколько дней перед этим мы не имели случая соединиться. Я попросил у нее. Она испуганно взглянула на меня:

- Что ты! Увидать могут!

Я ее горячо убеждал, и она понемногу уступила, поддалась.. Мы стали у перил веранды, в тени, боком к двери стен, чтобы видеть эту дверь и дорожки возле веранды, она немного на-клонилась вперед над перилами, я поднял ей сзади платье и опустил штанишки. По тому ее движению, как она сильно выдвинула задницу, я чувствовал, как она хочет... Я увлажнил слюной свой член и с трудом ввел его в задний проход. У нее даже ножки задрожали, а у меня закружилась голова. С минуту мы не двигались, наслаждаясь соединением. Ну, и не заметили, как к веранде подошла горничная Маша.

- Ой, кто там? - воскликнула она, всматриваясь в темноту. - Это вы, барышня? - продолжала она, узнав Зину. Сестра сразу приподнялась с перил, стала почти прямо, но с еще больше выгнутой ко мне задницей. При этом края ее заднего прохода как- то еще туже охватили мой член.

- Да, Маша, это мы с братом любуемся вечером.

- Ах, и Виктор с вами? А я и не заметила, - говорила Маша, внимательно всматриваясь в мой силуэт, выглядывавший из-за плеча Зины. Перила веранды доходили до пояса нам, а головка Маши находилась чуть ниже уровня перил, поэтому она не могла видеть нашего соединения.

Я же, как только мог, отклонялся от спины Зины в сторону, охватив ее левой рукой за бедра,а локоть правой положил на перила.

- Да... в гостиной душно, - сказал я.

- Пойдемте в сад, - предложила Маша.

- Ой, нет. Тут так хорошо, - протянула Зина, ощущая вздрагивание головки моего члена в своей заднице.

- Да нет же! Там над речкой сейчас так хорошо!

- Ма-а-ша, что-то не хо-че-тся... Ты... иди-иди..., а мы за то- бо-й!

- Так я вас вытащу с веранды, - решительно сказала Маша и двинулась было к ступенькам, но Зина сильно наклонилась над перилами, схватила ее за шею и притянула к себе. При этом движении член мой выдвинулся из ее зада до самой головки, но я тотчас же вогнал его опять по самые яйца.

- Какая ты упрямая, Ма-ша-ша.. - говорила Зина, обнимая ее за шею и поднимая свой зад ко мне.

- Вот я вас вытащу, всю лень из вас вытремну, - шутила Маша, схватив Зину руками и дергая ее к себе.

- Ну, попробуй... Я Зину в обиду не дам..., -сказал я и, делая вид, что хочу ее удержать, стал удобнее сзади Зины и схватил ее бедра обеими руками.

Маша шаловливо тащила Зину к себе, а Зина, нервно смеясь, обнимала ее за шею и пыталась укусить ее за щеку...

У меня от удовольствия дрожали ноги и я, не удержавшись, начал двигать поясницей. Все тело сестренки вскоре, начало ритмично двигаться взад и вперед.

Маша, видимо, почувствовала эти движения и, может быть, поняла их причину. Зина то прижималась, то отталкивалась от Маши, пыталась скрыть от нее то, что делалось сзади между ее ножками, но, теряя силы, уже не столько смеялась, сколько всхлипывала на плече у Маши.

А Маша же, удивленная сначала, вскоре уже несомненно поняла причину ее жаркого дыхания, сладостного подергивания ее тела..., и, стараясь облегчить достижение оргазма, она удобнее схватила Зину за плечи и, лоддерживая ее, искала своими губами раскрытый ротик сестренки. И тут я понял, что Маша уже знает, что я делаю, хотя и не знает, что я делаю так стыдно, в задницу.... И я уже отчетливо представлял себе, как в эту минуту красивая Маша стоя сжимает бедрами свои толстые, мокрые, срамные губы, чувствуя приближение оргазма у сестренки.

Зина, кажется, поняла, что Маша догадывается, что делается у нее сзади... Никогда я не чувствовал такой сладости. Теперь я уже боялся, как бы Маша не ушла. Вдруг скрипнула дверь из гостиной и широко распахнулась, сноп света брызнул на веранду и на пороге показалась тетя. Последним усилием воли я извлек свой член и быстро опустил платье Зины, а сам, повернувшись к перилам, торопливо запихивал мокрый член себе в брюки.

Не знаю, но кажется, тетя ничего не заметила, выйдя на веранду со света. Она заметила, видимо, лишь наши неестественные возгласы и деланный смех, которым мы старались прикрыть наше смущение. Помогло и то, что с нами находилась Маша. Все сошло благополучно. Поговорив с нами несколько минут, тетка ушла, пригласив нас с собой в гостиную. Однако мы дружно заявили, что хотим еще чуть-чуть побыть на веранде.

Все мы были возбуждены, хотя и по-разному. У меня было только одно желание, но оно было непреодолимо: как можно скорее добраться до задницы сестренки... Вероятно, ее желание отвечало моему, так как она без сопротивления позволила Маше оттащить нас дальше от дома, в беседку... Охваченный страстью, я не думал тогда над поступками Маши, которая торопливо повела нас в беседку и, заявив, что ей очень некогда, оставила нас вдвоем.. Мне казалось, что все это так и должно быть.

Не успела Маша сделать и несколько шагов, уходя от нас, как я очутился сзади сестры и, упираясь грудью в ее спину, наклонил ее вперед так, что грудью она легла на деревянный столик, стоящий в углу беседки. У меня еще хватило терпения снять с нее штанишки, против чего она не возражала.. Затем, прижавшись к ее спинке, я жадно задул ей в задницу, обильно смочив слюной... Помнится, от сладости я лишь схватил ее зубами за плечо. Когда первый порыв страсти чуть прошел, и я начал немного спокойнее ее., я оглянулся по сторонам и замер... я заметил в нескольких шагах от беседки... Машу. Она стояла, слегка согнувшись за деревом, и смотрела... Краска бросилась мне в лицо... Стало как-то стыдно и я на мгновение замер на спине Зины. И тотчас же я почувствовал, что мой член стал еще больше и что... под взглядом Маши становилось стыднее и слаже... И я задул Зине так, что она только охнула... Я искоса, почти не поворачивая головы, смотрел в сторону Маши. Было очень плохо видно, но все же я заметил что-то белое. Маша была в темном платье, значит, то была видна ее нежная нога или белые штанишки... значит, ее рука была между ножек.... Невозможно передать, с каким наслаждением я, изгибаясь на спине Зины под взглядом Маши, чувствовал, как моя страсть передается им обеим...

Позже Зина призналась мне, что давно так сладко не спускала, так как чувствовала особенно острое мое наслаждение. Мою руку, которую я держал спереди у нее между ножек, она обмочила так, как никогда раньше .. Ее клитор так напрягся, что мне казалось, она могла бы им и Машу... удовлетворить.

Когда я спускал, Маши уже не было... Вот какой был случай. Но кончилось все благополучно. Тетя, видимо, так ни о чем и не догадалась, а Маша, конечно, никому ни слова не сказала.

- А с Машей ты имел сношения?

- И да, и нет... Несколько раз трогали друг друга под одеждой... всегда это делали второпях, при случайных встречах. То в коридоре, то на кухне, то в садике...

- Ну, и кончали?

- Я раза два кончил ей в руку.... Иногда так приятно было. Один раз, стоя возле калитки вечером, а другой раз утром в спальне, куда Маша забежала прибрать постель. Как раз бежала из дома в садик... Мы стояли у окна за занавеской и я делал ей в руку.

- А она?

- Она всегда успевала кончить... моя рука всегда была мокрая... А когда мы не слишком торопились, то она делала мои руки два раза подряд мокрыми...

- А волосики у нее большие?

- Конечно! Кажется, ей почти 18 лет было... У нее были такие густые, мягкие... ну... и... сзади у нее волосики...

- Вокруг заднего прохода?

- Да... но она не разрешала туда... - а пальчиками разрешала.... О, когда я ласкал ее пальцем, так она мне делала рукой очень сладко... мне до сих пор хочется повторить это ощущение. Может быть, этим летом и удастся.

- Витя, я тебя перебил. И ты еще, кажется, собирался рассказать мне тот случай, когда вас с Зиной чуть не застали?

- Да... был случай похуже того, что был на веранде. И мы чуть не попались... Это было у нас дома, в конце прошлого лета, вскоре после того, как мы вернулись из деревни.

Это было в воскресенье после обеда. Все ушли из дому и наша горничная Поля тоже... О Поле скажу заранее, что с ней я не имел ничего общего. Она взрослая, ей 18 лет. К ней ходит жених. Два раза я видел, как они стояли у калитки.

- Совокуплялись?

- Да... Он прижал ее к калитке, согнулся в коленях и делал это..., а она целовала его в голову. И очень долго... Во второй раз я разбудил Зину... И показал ей в окно. Калитка как раз напротив окна нашей комнаты. Через минуту Зина сама попросила... и мы, стоя у окна, успели кончить немного раньше, чем Поля с женихом.

- Ну так вот. В то воскресенье, когда все ушли, мы с Зиной долго дурачились, возились, смеялись, ну, и, наконец, соединились... Но нам пришло в голову пошалить...

Она немного наклонилась вперед, я, стоя сзади нее, вдвинул ей в задницу свой член, смазав член и ее задний проход вазелином. Затем она чуть приподнялась и вместе со мной, прильнувшим к ее спинке, начала ходить по спальне... Мы старались ступать одновременно правой и левой ногой. Она шла почти прямо с сильно выгнутым ко мне задом, я слегка согнул ноги в коленях, стараясь держать член как можно глубже в ее горячей заднице. Обычных движений, как при совокуплении, мы не делали, но передвижение наше по комнате сопровождалось непроизвольным трением члена в ее заднице и наслаждение было очень сильно... Мы были одеты... я только расстегнул брюки, а она спустила штанишки и приподняла платье по пояс... Я схватил ее одной рукой за грудь, а другой за животик и подталкивал к зеркалу. Она краснела, смеялась, упиралась, тянула в другую сторону.

Мы медленно двигались по комнате, дрожа от наслаждения.... Возле открытой двери в гостиную мы остановились на минуту, я поглубже задвинул ей член и толкнул ее к столу, стоявшему у двери... Я хотел, чтобы она легла на него животом, вдруг, когда она уже прижалась грудью к столу, противоположная дверь в гостиную от прихожей открылась и на пороге показалась мама. Увлекшись, мы не слышали, как она открывала парадную дверь... Правда, ей были видны только наши головы... моя и под ней Зинина... и то лишь на одно мгновение. Менее, чем в один миг, я выдернул член из задницы сестренки, она выпрямилась, платье упало вниз и закрыло ее голый зад. Вероятно, инстинктивно Зина бросилась вперед: "Мамочка! Ты уже вернулась! Что это у тебя за сверток в руках? Покажи!"

А мама в ответ: "Что это ты так раскраснелась? Что это вы тут делаете? А Виктор убежал?" Я же, как только извлек член из задницы Зины, бросился в глубь комнаты, чтобы торопливо застегнуть себе брюки.... Вслед за этим я поспешил на помощь Зине, не зная, что сделать и что сказать... "А я не убегал", - пробормотал я, входя в гостиную и сразу садясь за стол, чтобы незаметно было, что мой член оттопыривал брюки.

- Я хотел Зину побить или запереть в кладовую, так как она затащила куда-то мой ранец....

- Ну, не дурите, - сказала мама, - а ты, Зина, возврати ему ранец.

- Верну, верну, - подумаешь, важность какая! - поддержала мою уловку Зина.

Ну, и на этот раз кое-как выкрутились. Но потом стали осторожнее. Но в тот раз, когда минут через десять мама опять ушла из дому, мы не в состоянии долго были ждать и нам было не до шалости... Мы устроились в прихожей, возле вешалки, чтобы сразу слышать, если кто-нибудь войдет... из параллельной двери... Делали мы стоя... Наши ноги дрожали... Она захотела лечь, и мы тут же на ковре улеглись... живот к животу... Помню, я ей запустил и спустил по самые яйца, и в тот момент почувствовал, что ее задний проход то сжимается, то разжимается... и когда ее задний проход сжался, и я кончил, то даже укусил ее от сладости за плечо... Она тоже очень сильно спустила...

* * *

На этом доктор остановился

- Ну, вот что мне рассказал Виктор... Конечно, во время рассказа я много прерывал, выясняя детали, и сейчас же после ухода торопливо все записывал.

- Ну, - сказал Дмитрий Павлович, - это и так видно без записей - все подробности в голове не удержишь... Но ведь это не конец! Очень просим вас продолжать!

- О, батеньки... уже день... А у меня, как видите, еще столько записок... Вот еще целый дневник Зины! Вот еще записки Галчонка! Правда, это мои записки, но с ее слов, они относятся к ее предбрачной и брачной жизни... Тут хватит рассказывать еще добрую целую ночь... А сейчас по домам, так?

- Хорошо, - сказал Николай Васильевич, - пусть так. Я тоже уже исписал всю свою тетрадь. Но, Николай Александрович, согласимся на маленьком компромиссе - только в двух словах расскажите о дальнейшей судьбе действующих лиц... Идет?

- Ладно, но буквально в двух словах... С того памятного лета, ну и зимы, прошло уже пять лет... Виктор с отличием закончил реальное училище и уже заканчивает политехнический институт. Ему сейчас 21 год. В прошлом году после некоторых сцен с родителями он женился на Галчонке. С родителями скоро помирился. Галчонок закончила вечернюю школу, занимается на женских курсах... Она уже с полгода беременна... живут с Виктором очень хорошо, счастливы. Кстати, родители ее, то есть мать и отчим, вновь сошлись и оба были у нее на свадьбе. Галчонку сейчас уже 118 лет, Она с мужем часто бывает у меня...

У Зины, ее ровесницы, своя история... Я с ней тоже сблизился... И не знаю, кто из них прекраснее, она или Галчонок... Но Зина тоже выходит замуж . Вот с Зиной-то я и познал впервые сладость сзади...

Вот, кажется, и все. А теперь пора. Как-нибудь в другой раз я прочту вам дневник Зины и другие записки. На этом большая и оригинальная повесть нашего земского врача прервалась..