Глумцест

ПАПА ЕДЕТ В ЛЕНИНГРАД, МАМИН ЁБАРЬ БУДЕТ РАД !..

...Отец ехать провожать его в аэропорт не велел, но помахать ему с балкона – мы, конечно, вышли.

Дождавшись, когда тот появится из подъезда и поддёрнув ремень дорожной сумки, закурит, коротая пяток минут до прибытия нашего шофёра Славика, я, копируя напутствия матери, Чудищем из «Аленького цветочка» проухал вниз: «Вова-а-а (так мэм его называет), не питайся всухомятку-у-у!..» Он, оценив шутку и в свою очередь бутафоря, отдал «Гласу свыше» честь: мол, слушаюсь, усё буит в поряде!..

...Если бы он знал, где сейчас находится рука одного из "провожающих", ему бы точно было не до шуток!..

– Т-ты об-бещал!.. – Задышала в мою сторону, мгновенно затёкшая густой краской маменька (высота третьего этажа и предрассветный полусумрак – всего 4.00 утра – вряд ли позволили отцу разглядеть эти щёки-сфетофоры; а если б и да, – он, наверняка, отнёс бы сей эффект на счёт предутренней прохлады и свежего ветерка), которую моя, "вплывшая" между "Сцыллой и Харибдой" "лодочка" вынудила прогнуться и вспорхнуть на цыпки, словно балеринку.

Вместо ответа, усмиряя бунтовщицу, я намеренно грубо (и даже з-зло!) хапнул оную за пах, заставив судорожно хватануть ртом воздух и – слава богу не громыхнув! – толкнуться животом в панель под перилами. Так-то лучше, мамулёк! От ты у мя таперча хде – в кулаке!..

"Феерично!", – как выражалась героиня одной старой комедии. Болтать ни о чём с собственным родителем, юморить и, одновременно с этим, – «месить фарш», по-хозяйски держа за пизду его супругу!.. За тучную пизду, надобно заметить! У которой «за лобок – закатился колобок»! Не «костянку», как у Илонки-Плоскодонки из второго подъезда, – очень сочный, мясистый беляшик между пышных мамашкиных ляжек!..

…Славик подал экипаж секунда-в секунду. Как-раз когда наш командировочный, докурив, вскинул руку в прощальном салюте: «Не скучайте без меня!» («Да уж будь уверен!..», – ухмыльнулся я про себя), и как-раз тогда, когда то, за что я прихватил присмиревшую раскоряку, – набрякло, провисло и пару раз хлюпко квакнуло, заполняя мою сложенную «ковшиком» ладонь горючими слезами бартолиниевых желёз.

Заставив удерживаемую за подчревок сделать фальшивый «чи-и-из!» и процедив: «Скажи чё-нибудь, дура!...», – я, «с особым цинизмом», продублировал свой приказ "морзянкой", – чувствительно сдавив и отпустив материнский вульвёшник.

«…Целу-ую! Счастли-иво!», – натянуто (в прямом смысле: на мои указательный и средний пальцы) улыбнулась пославшему вверх ответный “flying kiss” рогоносцу подвергаемая харрасменту мазерша.

…Хлопок автомобильной дверки совпал с хлопком по массивному материнскому крупу, загнав – «Н-но, пошла-а!..» – ставшую моей на целых три дня «женоматерь» в комнату.

– Ты обещал!.. – Уже кривя лицо в плаксивой гримасе, топнула она ножкой, когда я закрыл за нами балконную дверь.

«Ну вот, – упрёки, оскорбленья, без оснований подозренья!..», – «печально» вздохнув, процитировал я бородатый анекдот (на каковую хохму, впрочем, шокнутая моим бесчинством муттерхен даже не отреагировала). – Разве наше устное соглашение было мною нарушено?! – «В недоумении» развёл я руками. – Всё, как договаривались: не лапать, не тискать, не щупать! Я вообще обещанное перевыполнил! Поскольку, вдобавок к перечисленному, ещё и не жал, и не мацал! А лишь ласкал! Только и исключительно! Всего-то-навсего!.. Ну чё ты, мам, как целка, прям?!.. – Решил я в стихотворной форме «обидеться».

– Не при нём!!! – Сжала в отчаянии кулачки, находящаяся на грани истерики матрёна, чьи «вставшие раком» мозги вновь пропустили мимо сознания обращённую к ней сальность. – Не!!!При!!!Нём!!!

"Бинго!!!", – внутренне возликовал я. "Вот он Момент Истины!!! "НЕ ПРИ НЁМ ! ! !" Значит "БЕЗ НЕГО" – дозволяется!?! Пусть "добровольно-принудительно", пусть – гы, каламбур! – «с грехом-пополам», но уже без "повстанческих настроений"!?!

Внешне же своего триумфа никак не выказав (дабы «не раздрессировывать»), успокоил «задетую за живое» голосом, каким разговаривают с ободравшей коленку разнюнившейся детсадницей: «Всё, всё… Ш-ш-ш… Не буду-не буду… При нём (выделил голосом) – не буду…» …И – для закрепления у «жертвы полового терроризма» «Стокгольмского синдрома», усиливающего у «сексзаложницы» «чувство задолженности» за предоставление права «широчайшего выбора» аж из целых двух зол (а то ведь клятвенно удалённый с мобильника /но сохранённый на «винт»/ «Самогонный сон дедушки» из цикла «Как я провёл летние каникулы» не перестаёт будить во мне желание… мнэ-э… привлечь потворившего тебя со школьной скамеечки и до самой свадебки дедуна-ебуна к пусть и запоздалой но уголовной ответственности!..), – чмокнув рёвушку-коровушку, как маленькую, в макушку: «Не плякай, моя холёсяя!..», – самым наивероломнейшим образом развернул эль паренцию, как в сказке: «к креслу передом, ко мне задом», и, – судя по плаксы-ваксиному «Ай!?!», которое я перевёл как незаконченное “I love you!”, – мои 25 сантиметров горячей сыновней любви достали до самого материнского сердца!.. «Ай!..» “…love you!..” «Ай!..» “…love you!” «Ай-и-и-ий!..» “…love you-u-u-u-u!..”


ФЕЕРИЧНО ! ! !