Солнце, воздух, онанизм

Сколько помню себя, мы с мамой каждое лето проводили на даче. Наша соседка по даче, тетя Лина — мамина лучшая подруга. Они почти одногодки, а дочка тети Лины, Лика, на два года старше меня. Наши участки разделяет низкий штакетник, который от старости имеет множество прорех в разных местах, но его никто не собирается чинить, поэтому мы можем свободно перемещаться по обоим участкам. Зато забор, отделяющий нас от улицы, глухой и высокий, за нами никто не может подглядывать.

Лика очень любила играть со мной, она была мне как сестренка. Мое общество она предпочитала даже своим сверстницам и постоянно выдумывала все новые игры. Мы были и ковбоями, и разбойниками, и пиратами — Лика очень много читала и знала все на свете. Однако как вскоре выяснилось — еще не все. В отношениях полов она была полным профаном, как, впрочем, и я. Да, мы с ней оба были слишком инфантильны и в этих вопросах отставали от своих сверстников, которые уже вовсю смотрели порнуху и, по крайней мере теоретически, знали, что к чему. Впрочем, может, я напрасно говорю это за Лику, может, она просто не хотела преждевременно развращать меня, поэтому до поры не касалась Этой темы.

У тети Лины на участке был надувной бассейн, довольно большой. Взрослым там глубина немного выше колена, а нам, детям, — чуть ниже причинного места. Мы всегда купались в этом бассейне голышом — и я, и Лика, и мама, и тетя Лина. Но в один прекрасный день эта давняя традиция была прервана. Мама в этот самый день была на работе, а мы с Ликой и тетей Линой в этот пресловутый жаркий день купались в бассейне и, как всегда, неглиже.

Мне в ту пору было десять лет, а Лике — двенадцать. Надо сказать, что в том возрасте меня еще не волновали ни мамины, ни тетилинины груди, ни их глубоко упрятанные в густых волосах половые щели. Однако в тот день я совершенно иными глазами посмотрел на Ликину щелочку меж плотно сжатых чуть пухлых и нежных девичьих губок. Я посмотрел на нее иными глазами, а мой членик стал напрягаться и потянулся кверху. Прежде я уже неоднократно испытывал эрекцию, но никогда еще не связывал это явление с обнаженным женским телом. А тут, наконец, я понял, что заставляет мою плоть устремляться ввысь.

Моя эрекция не осталась незамеченной тетей Линой. Она тактично предложила поиграть в какую-то игру, чтобы отвлечь меня от похотливых мыслей. Увлекшись игрой, я забылся, и возбуждение быстро прошло. Вечером я подслушал разговор тети Лины с мамой.

— Пора завязывать с нудизмом, — говорила тетя Лина. — Игорек вырос, у него уже стоит, да и у Лики со дня на день могут месячные пойти, скоро девушкой станет.

— Да, — согласилась мама.

На следующий день она велела мне для купания надеть трусы и сама вышла в сад в купальнике. Лика и тетя Лина с этого дня тоже плескались в бассейне в купальниках. Однако вчерашняя моя эрекция не прошла незамеченной и для Лики. Улучив момент, она затащила меня на задний двор в заросли малины и шепотом попросила:

— А ты можешь еще мне показать, как твоя пися в палочку превращается?

Лику я совсем не стеснялся. Я с готовностью сдвинул вбок трусы и достал свою штучку. Я хотел сказать, что для возбуждения мне надо посмотреть на Ликины гениталии, но девочка взяла двумя пальчиками мой членик, и он тотчас же начал расти. Добившись полной эрекции, Лика оставила меня одного с торчащим члеником и куда-то убежала. Я пытался ее найти, но через некоторое время она появилась сама, слегка взволнованная и раскрасневшаяся.

На следующий день она опять попросила меня показать, как пися превращается в палочку. Я стянул трусы до колен, она присела на корточки, сжала мой членик пальчиками и, добившись эрекции, приоткрыла головку, что-то шептала и шевелила губами. Мне самому до чертиков хотелось снять с нее трусики и припасть губами к ее половым губкам, дотронуться до них языком, но я стеснялся попросить ее об этом. А Лика продолжала разглядывать мой орган, это сильно возбуждало меня, я подался вперед, чтобы дотронуться члеником до ее губ, но она поднялась и опять, как вчера, убежала.

Теперь это повторялось каждый день, за исключением тех дней, когда Лика не купалась в бассейне. Я сам ждал с нетерпением, когда она поманит меня в малинник и попросит показать ей восстание моего членика. Меня просто опьяняли ее прикосновения и то, с каким интересом она разглядывает эту мою интимную часть.

Лето пролетело быстро. Осенью и зимой я часто вспоминал эту игру. Я ощущал на себе прикосновения девичьих пальчиков и, за неимением оных, заменял их своими. Приходя домой из школы (в это время мама еще была на работе), я сам для себя устраивал игру. Я раздевался до гола, становился перед зеркалом и пытался представить себе Лику, сидящую на корточках передо мной. А ближе к весне я доигрался. Представляя, как Лика ласкает мой член, я тер головку пальцами и неожиданно довел себя до семяизвержения.

Я страшно переспугался и поклялся себе, что больше никогда так делать не буду. Меня хватило почти на месяц. Я не раздевался перед зеркалом, не представлял перед собой Лику и вообще старался по возможности не прикасаться к половому члену. Но через месяц я не сдержался. Я решил, что просто немного поиграю с эрегированным члеником, а до семяизвержения доводить не буду. Ха-ха! Лишь выпустив все струи до последней капли, я спохватился, вспомнив о своей клятве.

Наступило лето, и мы с мамой снова приехали на дачу. Я страшно волновался, ожидая встречи с Ликой, но ее не было. Тетя Лина сказала, что отправила ее на месяц к каким-то родственникам к морю. Я считал дни до ее возвращения. Я уходил в наш малинник и, удовлетворяя себя, мечтал, как Лика попросит меня показать превращение писи в палочку, как она возьмется за мой член и будет тереть его, двигая кожицу по головке, и как она будет удивлена… нет, потрясена, когда белые струйки одна за другой ударят ей в лицо, попадут на щеки, в нос, в губы…

Лика приехала. За год она здорово повзрослела. Она выросла и стала почти на голову выше меня. У нее оформилась грудь, и даже выражение лица стало какое-то взрослое. Она больше не подходила ко мне с прошлогодней просьбой и вообще значительно реже играла со мной. А сам я никак не мог решиться позвать ее в малинник. Через неделю после ее приезда я не вытерпел и, уединившись в малиннике, достал из трусов зудящую плоть и начал давать выход эмоциям самостоятельно.

— Стой, погоди, я тебе помогу!

Это Лика. Она проследила за мной. Она присела передо мной на корточки, и через пару минут с ее щек, носа и губ стекали потоки семенной жидкости. Лика вытерлась подолом платья. Мне чертовски хотелось забраться с головой под этот подол, стянуть с нее трусики и наслаждаться, упиваясь ее соками, но я не решался это сделать. Она была почти взрослая…