Рука на шортах

РУКА НА ШОРТАХ


Автор: Русландер

Рейтинг: 18+

Жанр: Слэш/Яой, PWP, в первый раз

Предупреждения: описание гомосексуальных отношений, петтинг

Два незнакомца едут в одном сельском автобусе. Один только что поступил в университет, второй — уже учится в нем. Конечно, это оказалось достаточным поводом, чтобы разговориться. Выяснилось, что один из этих парней – гей.

Пролог. Он сидел рядом со мной

Он сидел рядом со мной. И улыбался мне едва заметной улыбкой. Время разговоров прошло, и он ждал моей реакции. Я мог возмутиться, мог ударить его, мог просто перейти на другой ряд…

Я заметил его еще на станции отправления. Я считаю себя человеком с художественным вкусом, и вижу красоту в любых ее проявлениях. Он же был красив. Несомненно красив.

Он сидел с другой стороны от прохода, мы оба периодически отклонялись к нему, к проходу, чтобы посмотреть на дорогу впереди через далекое ветровое стекло.

Мы познакомились почти сразу после того, как автобус выехал за пределы города. Тогда он улыбнулся мне. Я улыбнулся ему в ответ. Спустя минут пять он опять улыбнулся мне. И я опять улыбнулся ему. Мы обменялись полудюжиной незначительных фраз и, наконец, познакомились.

Потом была промежуточная остановка. Мы стояли за высоким столиком в пристанционном кафе, пили кофе и болтали. Очень скоро он уже знал, в какой университет я поступил и что собираюсь делать до начала занятий. И я, конечно же, весьма эмоционально расписывал, что совсем не хочу быть тем, как кого я поступил. Все-таки я видел себя художником, именно художником. И никаких компромиссов.

Он учился в том же университете, и мы немного позубоскалили о том, как тесен мир. А потом сообщил, что он гей.

— Ты ведь ничего не имеешь против? — спросил он. — Тебе не претит общаться с геем?

Я пожал плечами. Почему, собственно, мне должно это претить?

Потом он говорил о том, какое гомофобное у нас общество. А ведь значительное количество ругателей геев, если верить статистике, либо пробовали секс с другим мужчиной, либо мечтают об этом. Не говоря уж о том, что все они, все до одного, хотя бы раз в жизни, хотя бы фрагментарно, но впускали в свои эротические фантазии подобные образы.

У тебя ведь тоже были такие фантазии? И он замер, ожидая моего ответа.

У меня был выбор — покачать отрицательно головой, переключиться на другую тему, просто уйти. Но я кивнул.

Мы поболтали еще немного. Он знал много интересного, умел красиво рассказывать. И часто-часто широко улыбался. У него была завораживающая улыбка — белоснежная, открытая. И я улыбался ему в ответ. Тоже во весь рот.

Я изо всех сил старался демонстрировать равнодушие, но меня аж раздирало от любопытства. Я впервые разговаривал с настоящим живым геем, с человеком, о котором доподлинно известно, что он гомосексуален. Никаких слухов, никаких догадок — он сам сказал это. Странно, но даже в мыслях я не называл его ни пидором, ни гомиком, ни гомосеком — он совершенно не подходил под образ пидоров, как я их себе представлял. Он был обычным парнем. Самым обычным. Его ненормальность ничего не выдавало. С ним я вполне мог бы подружиться. Серьезно, в обычной жизни, если бы я не знал о его сексуальных пристрастиях, мы могли бы быть друзьями. С ним было интересно. Он был симпатичным. Не в том смысле, в котором обычно описывают геев, а просто симпатичным — парнем, с которым приятно общаться. Хотя и в красоте ему отказать было нельзя — я ведь все-таки художник, я-то красоту вижу во всех ее проявлениях.

И что особенно интриговало — красота его была какой-то особой, не шаблонной, не стандартной. Он не был мужчиной-атлетом с плакатов для спортзалов. Он не был и женственным подростком из глянцевых журналов для тинейджеров. Он был, вроде бы, таким же парнем, как и все. И в тоже время легкая асимметрия его лица и едва заметная угловатость тела делали его совершенно уникальным, красивым своей собственной красотой.

Потом мы вернулись в автобус. Выяснилось, что большинство наших попутчиков вышло на этой станции, что дальше автобус идет практически пустой — салон не был заполнен и на четверть. Пассажиры, не сговариваясь, пересели вперед, подальше от чада и тряски задних сидений.

Когда я вознамерился вернуться на свое место, он предложил сесть вместе.

И опять у меня был выбор. Я мог отказаться. Или предложить сесть рядом, но среди других пассажиров. Но я согласился.

Он потянул меня назад, к рядам пустых сидений. И я пошел. Нырнул на место возле окна. Он плюхнулся рядом. Еще спустя пару минут автобус вырулил со стоянки и помчался среди зеленых полей вперед, к общей цели нашего путешествия — городку, где жили его родители и где жила одна из моих бабушек.

Мы продолжали разговаривать. Он жестикулировал, и его рука несколько раз зацепила мое колено. Я на это совершенно не обратил внимания. Случайность. Ничего страшного.

Потом он, продолжая говорить, вдруг положил ладонь на мою коленку. Всего на секунду, не больше. Но это совершенно точно уже не была случайность. Он намеренно притронулся ко мне, немного задержал руку и тут же убрал ее.

Он даже не взглянул на меня. Что-то рассказывал. Смотрел вперед. Его рука опять лежала на его собственной ноге.

Прошло с полминуты. Может, чуть меньше, но все равно довольно долгий промежуток времени. Я был растерян, не знал, что делать или что говорить. Я чувствовал, что сейчас он продолжит. Я в этом совершенно не сомневался. Нужно было что-то делать, срочно делать, но именно теперь я совершенно растерялся. Тревожное, напряженное ожидание совершенно выбивало меня из колеи. Ладони вспотели, сердце билось, во рту пересохло. Парень, признавшийся в том, что он гей, однозначно демонстрировал свой интерес ко мне, а я был совершенно не готов к такому повороту событий. Что делать? Как себя вести?

Если рассуждать спокойно, то мои следующие слова и действия были очевидны. Но я не мог в тот момент рассуждать логически. Да какое там рассуждать! Я даже сосредоточиться не мог.

И произошло именно то, что я ожидал. Он опять положил свою ладонь на мое колено. Теперь он не пытался делать вид, что это случайность. Просто положил руку на коленку и оставил ее там лежать. Он не сжимал пальцы. Его рука не двигалась. Я был в шортах, и его ладонь лежала прямо на колене — кожа к коже.

Я сидел и пустой головой, примерзнув к своему месту и не шевелясь. Потом появилась какая-то мысль, и она была неожиданной даже для меня самого. Я думал не о том, как выбраться из этой страной ситуации. Меня волновало, не видит ли кто.

Конечно, никто не видел и увидеть не мог. От пассажиров и водителя, если бы тот посмотрел в зеркало, нас отгораживали высокие спинки нескольких пустых рядов кресел.

Наконец, в мое сознание пробилась еще одна мысль. Я должен был что-то делать. Срочно. Прямо сейчас.

Парень закончил начатое предложение и замолчал. Потом посмотрел на меня. Посмотрел и не отвел взгляда.

Он сидел рядом со мной. И улыбался мне робкой, неуверенной, едва заметной улыбкой. Время разговоров прошло, и он ждал моей реакции. Я мог возмутиться, мог ударить его, мог перейти на другой ряд…

Часть 1. Я повернул голову к окну

Я повернул голову к окну и стал смотреть на проносившиеся мимо поля.

Почему я так сделал? Я не знаю. Можно было бы, конечно, сказать, что во мне пересилило любопытство. Можно было бы сказать, что я не хотел ссориться с хорошим парнем. Можно было бы еще что-то придумать, но на самом деле у меня в тот момент голова была совершенно пуста. Я не принимал никаких решений. Я ни о чем не думал. Просто замер на мгновение, когда его ладонь легла на мое колено. А потом отвернулся к окну.

Его пальцы еле заметно вздрогнули, когда он понял, что я не стану возмущаться.

Не меньше полной минуты мы ехали так, не двигаясь и не произнося ни звука. За это время парень немного привык к тому, что я терплю его руку, и теперь его ладонь лежала на моем колене гораздо более расслабленно, естественно.

У меня же в голове начали мелькать какие-то мысли, сначала обрывки, фрагменты, а потом уже и более оформленные, законченные. Я понял, что я боюсь. Боюсь не того, что произойдет. А что, собственно, такого может произойти в наполненном людьми автобусе? Нет, я боялся не этого. Я испугался себя, своей реакции. Потому что, понял, куда эта реакция меня может завести.

В голове вихрем пронеслись газетные штампы — насилие, СПИД, грязь, боль… И слово "голубой", но теперь брошенное мне. И унижение, и ощущение неполноценности, и презрение… В голове почему-то вертелось "шила в мешке не утаишь". Друзей больше не будет. И девушка уйдет. Та, с которой только что-то начало получаться. Девушка, с которой мне так хотелось открыть для себя мир телесных радостей…

Я невольно поежился, отодвигаясь к окну. Нога сдвинулась — не нарочно, так получилось. Ладонь немедленно исчезла, оставляя пятнышко кожи, лишившееся человеческого тепла, ощущающее холод окружающего мира. Парень убрал ладонь без всяких возражений, без протестов, без попыток удержать.

Я повернул голову и бросил на него взгляд. Он смотрел на меня. Его ноздри немного раздувались, но я не знал, что это означает и означает ли что-либо вообще. Лицо немного покраснело, хотя, возможно, мне это только показалось.

Та самая ладонь лежала теперь на его собственной ноге.

Я смотрел на своего нового знакомого, охваченный целой гаммой чувств. Он смотрел на меня. Сделай он хоть какой-то жест, улыбнись или подмигни, скажи хоть какое-то слово, даже самое нейтральное, и я бы вскочил, побежал от него к остальным пассажирам, возможно, закричал или полез в драку. Но он лишь смотрел на меня. Уверен, он все понимал. Ему ничего не нужно было объяснять.

И я остался на своем месте. Лишь отвернул голову к окну.

Наш автобус въехал в какой-то городок, замедлил ход, приноравливаясь к ограничениям скорости, и понесся мимо невысоких домов, пыльных деревьев и редких прохожих. Некоторые из них бросали через окно на меня равнодушный взгляд, но они и представить себе не могли, какой сумбур мыслей заслоняет меня от них.

Автобус вновь вырвался в поля и прибавил скорость.

Я продолжал смотреть в окно, пока не почувствовал, что шея начинает затекать. Я осторожно повернул голову и бросил на него несмелый взгляд. Он мгновенно почувствовал это движение и тоже повернулся ко мне. Наши глаза встретились. От него исходило что-то. Какие-то поля, какая-то аура. Я ощущал это что-то всем своим телом. Теперь мне даже хотелось бы, чтобы он что-нибудь сказал, но он молчал. Молчал и я. Не знал, что сказать. Потом не выдержал и опять отвернулся к окну. Сердце колотилось.

Наверное, прошла еще минута. Может, больше.

Потом на мое колено вновь легла его ладонь.

Я напрягся, но не шелохнулся.

Часть 2. Мимо пронеслось какое-то село

Мимо пронеслось какое-то село. Несколько хат, два человека на велосипедах, магазинчик. И вновь поля.

Ладонь осторожно сжала мою коленку. Немного подвигалась, будто хотела ощутить ее рельеф. Замерла.

Мое сердце продолжало бешено колотиться. Каждый его удар отражался в горле, не давая дышать.

Только я об этом подумал, как тут же понял, что я и так практически не дышу.

Ладонь несмело сдвинулась с места, но тут же вернулась обратно.

Ему нравится моя нога? Так, что ли? Ему нравится нога другого парня? Эстетически? Сексуально? Да, именно — сексуально? Какое страшное слово, когда думаешь о парне, который гладит колено другому парню… Мне…

И в то же время, где-то в глубине души я почему-то был уверен, что если бы ему не нравилась моя нога, он бы не стал класть на нее руку. Глупо, конечно.

Я не особенно высокого мнения о собственной внешности. Я слишком тощ и не слишком спортивен. Неужели этому парню нравятся эти "палки, обтянутые кожей", как я привык думать о собственных ногах?

Ладонь, будто все еще раздумывая, двинулась по моей ноге. Я сглотнул. Рука парня медленно ползла по моему бедру вверх. Я ощутил бурю чувств — от изумления до страха. Я напрягся. Я боролся с собой, со своим желанием сбросить эту ладонь с себя. И со своим желанием шумно вздохнуть от переполнявших меня чувств. Я в одинаковой степени мог сейчас оцепенеть и впасть в истерику. А ладонь доползла до нижнего края шорт. Какое-то мгновение я ожидал, что она продолжит свой путь вверх, к…

Именно в это мгновение я вдруг стал ощущать собственный член. Нет, не потому, что он как-то реагировал. Он был совершенно расслабленный, мягкий, неподвижный. Просто я ощутил его.

Ладонь двинулась в обратный путь, столь же медленно и неуверенно.

Я скосил глаза на парня. Он смотрел на мои ноги. Я тоже перевел туда взгляд. Я смотрел на то, как его рука поглаживает мое колено, исследует его, ласкает, как порхает она вокруг него по кругу. Смотрел и ждал, что вот-вот она опять пойдет вверх.

Она пошла. Теперь намного уверенней, но все так же медленно. Она поглаживала мое бедро, то заходя на его внутреннюю поверхность, то оказываясь снаружи, то, казалось бы, отступая, то скользя далеко вперед. Она достигла края шорт, и я задержал дыхание от напряжения. Она замерла на мгновение, а потом перевалила за кантик и двинулась по ткани вверх.

Я остро ощутил, что ладонь парня находится совсем рядом с моим членом. И вновь почувствовал, насколько он расслаблен. Будто мои тревога, страх, нервозность отобрали у него всякую способность реагировать на ласку. Пусть и ласку мужской руки. А может, причиной как раз и было то, что мое бедро ласкала именно мужская рука?

Ладонь шла вверх, и я уже начал паниковать, лихорадочно думая, что делать, если она зайдет совсем высоко, если она попытается коснуться… коснуться… если она попытается прикоснуться к… Ладонь остановилась в нескольких миллиметрах, замерла на секунду, вторую, третью, четвертую и поползла обратно.

Я выдохнул, боюсь, вполне заметно. И от смущения мгновенно перевел взгляд на поля, несущиеся мимо.

Рука, не торопясь, все так же исследуя все вокруг, двигалась вниз. До коленки она, однако, не дошла. Едва выйдя за пределы шорт, едва кожа коснулась кожи, ладонь повернула назад.

Я явственно понял, что сейчас это произойдет. Я попытался придумать, что делать, когда это произойдет. Я, наверное, даже попытался представить, как это произойдет. И все это в те несколько мгновений, пока ладонь забиралась все выше, приближаясь к развилке ног, заходя уже туда, где чувствовалось тепло самого интимного…

Рука перескочила на другое бедро. Перескочила, и двинулась по нему вниз, все так же не торопясь, все так же исследуя все по пути.

И лишь на мгновение проносившиеся в воздухе пальцы чиркнули, скользнули по мягкому бугорочку у нижнего конца ширинки. Прикосновение была столь мягким, столь мимолетным, что они, пальцы, наверное, и ощутить ничего не успели. А вот я ощутил это прикосновение вполне явственно. Чувствительность члена будто обострилась многократно, стала просто невероятной. Я ощущал даже мельчайшие движения ткани шорт по трусам. А уж прикосновение подушечки пальца к пенису я почувствовал, как удар молнии.

Сердце екнуло. Вдох получился каким-то рваным, не ровным, шумным. Тело пронзило сильное ощущение чего-то нового, неизведанного, яркого.

Я не видел полей и деревьев.

Ладонь гладила мое бедро, но я чувствовал, все еще чувствовал прикосновение к своему члену. Я уже не пытался понять, что со мной происходит. Я лишь спрашивал себя, почувствовал ли парень мимолетное тепло моего члена, как я почувствовал мимолетную мягкость его пальцев на своем члене?

И еще одно — понял ли он, что мой пенис не стоит? Я даже ощутил что-то вроде стыда — меня ласкают, а у меня не стоит…

Ладонь шла вниз по моему бедру, неторопливо лаская его, и я ощущал ее прикосновения все ближе к колену, второму колену. Я практически не отдавал себе отчета в этом движении. Все заслонило для меня воспоминание о том мимолетном прикосновении.

Лишь когда ладонь принялась исследовать колено, я стал понемногу видеть окружающий мир. Мы ехали по какому-то селу. Несколько парней пили пиво из одной бутылки, прислонившись к чьей-то калитке. Они смотрели вслед автобусу. Возможно, они видели за одним из окон меня, но им, конечно, и в голову не могло прийти, что в этот момент мужская ладонь ласкает мою ногу, а я сижу, замерев, боясь пошевелиться, и лишь вслушиваюсь в свои ощущения.

Ладонь сделала несколько кругов по моей коленке и, видимо убедившись, что она ничем не отличается от той, первой, двинулась в обратный путь наверх. И опять я напрягся в ожидании.

Все произошло и быстрее, и недвусмысленнее. Рука парня проползла последние сантиметры по ткани шорт и уверенно легла мне между ног. Замерла там. Пальцы коснулись мошонки, ладонь — члена, и конечно, парень тут же ощутил тепло и мягкую податливость того, что находится у любого мужчины между ног. На мне были самые обычные тонкие, летние шорты, и он должен был ощутить все детали. Так же, как я ощутил сквозь ткань дрожь его пальцев.

Я дернулся, но это не была попытка вырваться, а лишь мгновенное напряжение тела, по которому неожиданно ударила волна запретных ощущений.

Парень спокойно ждал. Его ладонь лежала между моих ног целую секунду, и лишь когда он захотел этого, сползла на бедро.

Это был последний шанс. Я еще мог прикинуться, что до сих пор не понимал, что происходит. Мол, рука на коленке еще ничего не значит. Мол, мимолетное прикосновение подушечек пальцев было случайностью. Но теперь, когда уже не было сомнений, когда все было явно, понятно, откровенно, я должен был либо сказать «да», либо сказать «нет». Чтобы сказать «да», мне не нужно было ничего делать. Просто сидеть, как сидел, замерзшей в оцепенении статуей самому себе. А чтобы сказать «нет», мне нужно было сделать усилие. Издать какие-то звуки. Пошевелиться. Встать. Уйти.

Я ничего не делал. Я смотрел в окно, смотрел, как безымянное село проносится мимо, и молчал, и не шевелился. И только между ног горело прикосновение ладони, отдаваясь во всем теле волнами немыслимых, преступных ощущений. А в голове носились мысли о том, что нужно немедленно все это прекратить, что этого делать нельзя, нельзя ни в коем случае.

Рука парня даже не дошла до края шорт. Она скользнула несколько раз снаружи-внутрь по бедру и двинулась обратно, к теплу самой интимной части моего тела. Она вновь легла мне между ног, но теперь не замерла, а слегка сжалась, подбирая мошонку и мягкий член в горсть.

Я едва не задохнулся. Я весь напрягся. Я закрыл на мгновение глаза.

Ладонь сжалась немного. Потом слегка стала двигаться. Сверху-вниз, из стороны в сторону. Совсем чуть-чуть. Парень тискал мои член и яйца, щупал их, ласкал. Совсем мягко, нежно, едва-едва.

Я был ошарашен и напуган. Меня била нервная дрожь. Я чувствовал себя последним извращенцем и в то же время беспомощным зверьком в сильных руках жестокого охотника.

А еще стучала мысль, что он теперь совершенно явственно ощутил, что у меня не стоит. И не встает в ответ на его ласки. Я ощущал стыд, что мой член не стоит…

А он продолжал водить ладонью мне между ног, иногда несильно сжимая все, что там было, а иногда начиная перебирать пальцами, чтобы ощутить мельчайшие детали. Он прощупал яичко, потом второе. Он сделал это так нежно, что боли я почти не ощутил. Он выделил мягкий отросток пениса и ощупал его. И вновь принялся несильно сжимать все это в ладони. И вновь водить рукой сверху вниз. И вновь тискать.

Я бросил взгляд на парня. Он смотрел мне между ног. Лицо его казалось спокойным и серьезным. Я смотрел на него, и вдруг вновь стал ощущать его красоту. В том странном положении, котором я был, я все еще был способен восхищаться красотой…

В этот момент меня вдруг осенило. Эти красные пятнышки на лице, раздувающиеся ноздри, дрожь губ — это все было не что иное, как возбуждение, страсть, желание. Он получал удовольствие от того, что ласкал меня между ног! Даже не смотря на то, что у меня не стояло! А может, то, что у меня не стояло, добавляло что-то особенное в его ощущения? Может, ему нравилось тискать мой мягкий член?

Этих мыслей оказалось достаточно, чтобы мои нервозность и страх на одно-единственное мгновение слегка ослабли. И в моем члене тут же появилось новое, такое знакомое ощущение. По пенису пробежала волна. Казалось, она не оставила после себя никакого следа, но уже вторая волна заставила член вздрогнуть.

Парень, конечно, почувствовал эту дрожь. Его ладонь замерла. Теперь он просто держал ладонь и ощущал кожей то, что происходило у меня в трусах.

Мой пенис уже ничто не могло остановить. Он уверенно наливался кровью, вытягиваясь в длину, твердея. Даже просто лежащей на нем ладони было достаточно, чтобы по нему пробегали спазмы, превращая мягкий отросток в твердую палку. Все произошло быстро, за какую-то секунду.

Парень вдруг убрал руку. Я удивленно посмотрел на него, и понял, что он пристально всматривается мне между ног. Я перевел взгляд и с ужасом увидел, что контуры члена явственно проступили через мягкую тонкую ткань. Шорты оттопырила ровная палка, лежавшая чуть наискосок, от неопределенной припухлости мошонки почти до самого пояса. При должном воображении по движению теней можно было себе представить возбужденные движения вытянувшегося цилиндра. Все это было видно, и он смотрел. И видел.

Часть 3. Я резко сел в кресле

Я резко сел в кресле, закрывая руками и корпусом столь откровенную картину. Мне было стыдно. Я почувствовал, что краснею. Осторожно оглянулся на него. Он смотрел на меня также спокойно.

Он некоторое время смотрел на меня. Потом повернулся в своем кресле ко мне вполоборота. И протянул другую руку, не ту, которой он меня трогал. Той, ближайшей ко мне рукой, ему было неудобно. Дальняя от меня рука не была ничем стеснена, могла двигаться как угодно, и он тут же этим воспользовался. В полной тишине эта рука прикоснулась к моему плечу и слегка на него надавила. Он хотел, чтобы я вновь откинулся на спинку кресла.

Я посмотрел на него. Он слегка, едва заметно улыбнулся мне. И опять надавил на плечо.

Меня била нервная дрожь. Я не понимал, что происходит. Я был совершенно опустошен своими собственными ощущениями. И еще — я вполне явственно чувствовал, как волны сокращений прокатываются по моему эрегированному члену.

Он слегка усилил свой нажим. И я поддался. В одно мгновение сдался. Расслабился. Откинулся на спинку кресла.

Он взял мою безвольную руку, все еще прикрывавшую низ живота, и опустил ее на сидение. Потом проделал это же с другой рукой.

Мы оба смотрели мне между ног, туда, где бесстыдно оттопыривала шорты твердая палка.

Ладонь погладила твердый цилиндр в моих шортах. Не спеша, мягко, нежно. Сверху-вниз. Сверху-вниз.

Меня прострелило острое ощущение удовольствия, смешанное с не менее ясным пониманием, сколь запретно, извращенно мое удовольствие. Мое тело невольно дрогнуло, слегка подавшись вперед, к сладостной ладони.

Я вдруг явственно понял, что сегодня, еще до сумерек, я лишусь своей девственности. В моей голове в одно мгновение родилась полная, окончательная уверенность, что я познаю секс, познаю его весь, во всем его разнообразии, познаю еще до того, как бабушка начнет вызванивать меня, недоумевая, почему я не появился.

Никогда не думал, что стану мужчиной с мужчиной… То есть… Я даже представить себе такого не мог…

Сколько раз я себе представлял свой первый настоящий, «большой» секс! Сколько разных ситуаций обыгрывал в воображении! Сколько разных лиц, фигур и характеров были в те моменты в моей голове! Но всегда это была женщина. Кто-то женского пола…

Я не сомневался, что этот парень трахнет меня, именно он меня, а не наоборот, и трахнет не один раз. И я знал, что это будет прекрасно, что это будет счастье и радость, и что все мои страхи — глупость, и все газетные штампы — глупость, и я не вспомню о них, а лишь пройду через наслаждение, наслаждение своим первым настоящим сексом, а потом снова, и снова, и снова…

Какие картины в тот момент вставали в голове парня? Догадывался ли он, что я только что отдался ему, отдался весь, без остатка? Видел ли он меня нагим, на кровати в своей спальне? Представлял ли он себе меня с едва спущенными шортами, прижатым где-нибудь в лифте? Или выпрямившимся перед ним где-то между лестничными площадками, выпрямившимся и позволяющим его коленопреклоненной фигуре колдовать над моей ширинкой? Или меня, пригнувшегося к какому-нибудь пеньку в глухом уголке парка?

Я в те мгновения не удивился ни одной из этих картин и не отторг ни одну из них.

Ладонь поглаживала мой член, все сильнее прижимаясь к нему. И в такт этим поглаживаниям напрягались мышцы моего живота, и мышцы моих ног, и мышцы моего зада. Что-то сжималось внутри меня. Что-то сжималось внутри члена. Что-то сжимало мое сердце. Что-то сжимало мое горло.

Картины полей за окном автобуса мельтишили слишком быстро, и я закрыл глаза. Я уже ощущал наслаждение, и поля мешали мне наслаждаться.

Тут я услышал голос парня. Тихий шепот, едва различимый за гулом мотора:

— Сдвинься в кресле вперед!

Я сначала не понял, что это говорит он. Потом понял, но удивился, с кем это он разговаривает. И лишь когда он повторил это еще раз, понял, что он хочет, чтобы я что-то сделал. В третий раз до моего сознания пробилось, что.

Я не сомневался ни секунды. Просто подвинулся вперед на сидении, опершись на самый краешек копчиком. Мой таз повис в воздухе. Я съехал по спинке и практически лег в кресле. Мои ноги не могли уместиться между сидениями, и мне пришлось раздвинуть бедра, широко раздвинуть. Одна моя коленка уперлась в стенку автобуса. Вторая — в ногу парня.

Я приоткрыл глаза и посмотрел, как прижимаются друг к другу наши колени. Потом перевел взгляд и со стыдом увидел, что бугор на моих шортах в таком положении выпятился со всей откровенностью, будто увеличившись в разы…

Пусть! Ну и пусть!

Я закрыл глаза и замер.

Ладонь появилась тут же. Она гладила теперь свободно доступный через ткань член, сжимала теперь свободно доступную через ткань мошонку, касалась теперь свободно доступный снизу зад. Она ласкала все, что могла достать, вобрать в себя, накрыть собой, и эти ласки отдавались во мне, заставляя дрожать мое тело. Все внутри меня напрягалось, и с каждым сокращением мышц я все больше погружался в сладостное забытье, поддавался вперед, все больше расставлял ноги, все больше стремился навстречу столь сладостной ладони.

Это был какой-то фантастический, совершенно сюрреалистический, не от мира сего танец наслаждения у меня между ног, танец в котором участвовали двое — мое тело и ладонь парня с соседнего сиденья. Я потерял всякое ощущение того, где я нахожусь, что делаю, даже кто я. В меня ударяли волны удовольствия, и я подавался навстречу их ударам.

Почему столь простые прикосновения производили такое действие на меня! Что-то подобное я сам проделывал с собой тысячи раз, но никогда и нигде я не ощущал ничего подобного. Будто всю жизнь работавшей на тихом шепоте колонке вдруг дали полный звук. Я был сметен, смят, раздавлен, разорван невиданным потоком удовольствия, обрушившегося на меня.

В какой-то момент я немного вынырнул в реальность. С моего члена вдруг исчезло столь сладостное давление, а внизу живота появилась полоска прохлады, и я приоткрыл глаза, с трудом разбираясь в том, что происходит вокруг меня.

Рука сместилась немного вверх и гладила теперь мой живот. Поверх футболки. И та подавалась за ладонью, обнажая полоску кожи над поясом шорт.

Парень поглаживал мое тело через тонкую ткань, и я чувствовал и шероховатость его ладони, и ее тепло, и жадность, и страстную дрожь. И он, конечно, чувствовал, как напрягался под его ладонью мой живот, как судорожно дергался вслед за ней край ребер, как вздымалась грудь, как билось отбойным молотком сердце, как булавочными головками вставали навстречу его пальцам соски.

Тонкая ткань следовала за движениями руки, то увеличивая просвет над поясом шорт, то уменьшая его.

Я поднял взгляд на лицо парня. Его глаза заворожено смотрели на меня, и я видел в них ту же пелену, которая мешала мне самому видеть мир вокруг.

Раз за разом ладонь отправлялась в путь по моему животу и торсу, скользила по ребрам, добиралась до шеи, сжимала ключицу, ныряла в подмышку и ласкала плечо. И глаза следовали за движениями руки. А язык на мгновение появлялся, чтобы облизнуть пересохшую шершавую губу. А ноздри широко раздувались, пропуская в задыхающееся тело дополнительную порцию автобусного чадного воздуха.

Мгновения передышки дали моему члену возможность ощутить себя, и он конвульсия за конвульсией зашевелился, пытаясь разорвать тесную тюрьму шорт и выпрыгнуть наружу.

Но пока парень на соседнем сиденье был занят не им. Зазор между краем футболки и поясом шорт, меняясь вновь и вновь вслед за движениями ладони, открывал жадным глазам мой живот. Что видели они, эти глаза? Впалый живот с двумя едва проступающими полосками мышц и ямкой пупка между ними или кубики мускулов на по-спортивному плоском животе? Парочку волосиков под пупком или манящую дорожку волос, уходящую под край шорт? Тощий живот, не способный скрыть пулеметные очереди пульса, или бурление страсти в упругом, пружинистом теле? Высокую дугу явственно проступающих ребер, или прекрасный торс, достойный скульптора? Как мне хотелось, чтобы этому парню нравилось мое тело! Пусть, о пусть его глаза видят во мне прекрасного ангела! Влекущего, совершенного! А то, что я просто тощий пацан, пусть, о пусть он не видит!

А он все смотрел на обнажавшийся живот и облизывал губы. И видел, как стремительно бьется мое сердце, видел, как тяжело я дышу, видел, как напрягается мое тело, подаваясь за его ладонью, видел, как вздымался бугром мой жаждавший его ласк член.

Не знаю, что бы я сделал, попытайся он задрать футболку на шею или вообще ее снять, но он обратил тут свое внимание на мой член. Пока я судорожно одергивал футболку, парень погладил самый низ моего живота. Уверенным твердым движением он положил руку мне между ног, разом сжимая член и мошонку. Ощущение было столь ярким, столь острым, что я едва не застонал. Я закусил себе губу, чтобы молчать. Я выгнулся немыслимым жгутом, желая умереть, не в силах пережить это удовольствие…

А он не останавливался. Он тер подушечкой ладони ствол члена, сверху — вниз, сверху — вниз, время от времени начиная перекатываться через него сбоку на бок, сбоку на бок. А пальцы сжимали в ритмичном танце мошонку, то накрывая, то отпуская на свободу яички…

Часть 4. Я закрыл глаза

Я закрыл глаза, и погрузился в спазмы удовольствия, охватывавшие мое тело.

Через несколько мгновений ладонь сползла на ногу и попыталась проникнуть в шорты снизу. Когда я почувствовал, что пальцы коснулись внутри моих трусов, я растерянно, непонимающе открыл глаза, понял и лихорадочным движением отбросил его жадную ладонь.

Он не протестовал. Просто вновь положил руку на шорты и продолжил ласкать меня через ткань, приводя меня в совершенное беспамятство от удовольствия. Я покачивался на волнах удовольствия, не всегда отдавая отчет себе в том, что именно делает эта ладонь.

Пальцы стали прощупывать ствол моего члена, отделяя его от ткани шорт, это доставило мне новое наслаждение, еще большее наслаждения, и я, боюсь, опять едва не застонал. Я не понимал, что именно происходит, но мне было так хорошо, что я уже и не пытался понять.

Пальцы прощупали оба мои яичка, одно за другим, и наслаждение смешалось с легкой болью. Потом они занялись головкой члена, и стали стягивать с нее кожицу. Шорты и трусы, конечно, мешали, но ладонь умудрилась создать себе достаточно пространства среди смешения тканей, и сквозь удовольствие я почувствовал, как постепенно кожица стала сползать, и обнаженную головку потерлась напрямую о ткань трусов, подчинившись круговому движению пальцев. Я практически встал на мостик, до боли кусая губы.

В следующее мгновение я неожиданно услышал звук открывающейся молнии. Член почувствовал свободу. Я испуганно открыл глаза и увидел к своему ужасу, как над раскрывшейся ширинкой шорт вырос обтянутый тканью трусов холм. Рука набросилась на этот холм, и, если бы не мой страх, я бы почувствовал прикосновение руки практически к самому члену, потому что после ласк через шорты касание ладони через тонкие трусы воспринималось, как непосредственное, прямое, обнаженное. Это было бы восхитительно, если бы не означало, что парень начал меня раздевать! В автобусе!

Я резко сел на сиденье, одновременно отбрасывая руку прочь. Стал дико озираться, совершенно уверенный, что все в автобусе видели мой позор. Я не мог ясно мыслить, меня обуревало возбуждение и желание, но и испуг был достаточно сильным. Но нет, пассажиры далеко впереди все так же сонно глазели в окна и неслышно переговаривались друг с другом. Им не было дела до нас. Я взглянул в зеркало водителя, но и там не было пялящейся на нас с ухмылкой рожи. Шофер был занят дорогой и только дорогой. Тут, на задних рядах, за высокими спинками кресел, тебя могли изнасиловать, а никто бы не заметил!

Я попытался застегнуть молнию, но это оказалось непростым делом. У меня не было ощущения реальности, голова шла кругом, и мне пришлось немного привстать и дернуть замочек раза три, чтобы он все-таки пошел вверх.

Только теперь я взглянул на парня. Он, казалось, глядел прямо на меня, глядел невидящим, закрытым пеленой взглядом. Дышал он с перебоями. Кадык дергался. Ноздри раздувались. Лицо раскраснелось.

— Извини, — пробормотал он, видя, что я не тороплюсь вновь ложиться в автобусном кресле.

Я смотрел на него.

— Я больше не буду, — прошептал он. Голос был полон возбуждения. — Даю тебе слово!

Его ладонь несмело поднялась и мягко нажала на мою грудь.

— Извини, — говорил парень жарким шепотом. — Ляг!

Я медленно вернулся в свое полулежачее положение, настороженно глядя на него.

Мне хотелось бы почувствовать то пронзительное наслаждение, которое пронзало меня еще секунды назад. Но магия удивительных ласк исчезла. Мой член ощутимо опал. Мои страхи и сомнения вернулись… Меня прямо сейчас совершенно незнакомый парень в общественном автобусе превращает в… в… Пидором я не мог назвать себя даже мысленно… Наконец, я нашел слово — превращает в гея. И тут же понял, что сами поиски слова помягче означают мое поражение… Полное поражение…

Я чувствовал, как рука парня давит на мою грудь. И вновь ощущал стыд и страх. К этому примешивалось недоверие — неужели это и правда со мной происходит? Происходит извращение, самое настоящее извращение, сексуальное извращение в буквальном смысле этого слова! Со мной! Еще никогда не…

Рука несмело легла на мое бедро. В сантиметре от развилки ног. И осторожно подвинулась вверх.

Неважно… Мысли спутались и, хотя чувства остались, они распались на фрагменты. Их заслоняло то, что он вновь прикоснулся к моему члену.

Конечно, он сразу почувствовал отсутствие твердого стержня. И вновь мягко, без нажима стала мять то, что сжала его ладонь.

— Раздвинь ноги, — одними губами прошептал парень.

Мой член, подчиняясь лишь ему ведомым законам, стал набухать.

— Котенок! — на этот раз шепот был почти явственно слышен. — Раздвинь ноги!

Ну вот, я уже котенок! Куда я так докачусь!

У меня в голове почему-то возникла картинка, в которой мои шорты были расстегнуты, как минуту назад. И как минуту назад, из разошедшейся буквой "V" ширинки торчал бугор обтянутого тканью трусов члена. Только мы стояли посреди какой-то комнаты. За окном светились вечерние фонари. Он тесно прижимался ко мне сзади. Сильно, страстно. Я спиной чувствовал его часто вздымающуюся грудь. В шорты мне сзади упирался твердый горячий бугор. Бугор на его собственных шортах, еще застегнутых.. И руки его, еще горячие от долгого скольжения по моей футболке, осторожно и аккуратно стягивали с меня трусы, сантиметр за сантиметром. И я чувствовал уже, как прохладный воздух играет волосками над моим все еще плененным трусами членом. И я чувствовал уже, как жесткая джинсовая ткань его шорт трет обнажившиеся ягодицы…

Там, в моем воображении, я откинул голову назад, подставляя шею его поцелуям… Здесь, в реальности, я послушно развел бедра. Знакомый стук одной коленки о стенку автобуса. Знакомое ощущение тепла ноги соседа на второй…

Мой член встал с завидным напряжением. Вытянулся, отвердел… Теперь он сразу оказался внутри шорт вертикально вверх. И головка осталась обнажена…Как удобно!

Способность иронизировать сохранялась у меня еще, наверное, с полминуты. Знакомые волны удовольствия уже заполонили меня, но я еще мог думать. Потом мое тело отдалось волшебству ласкающей меня ладони, расплавилось в наслаждении, задвигалось в том же ритме, вытянулось в скрученную стальную пружину… И я перестал отдавать себе отчет в том, кто я, где и что со мной происходит.

Легкая боль в яичке, сжатого пальцами. Острая волна наслаждения из члена, по которому подушка ладони скользит, вжимаясь, по кругу. Пальцы, спустившиеся за мошонку, ниже, еще ниже, и уже сжимающие мой зад снизу. Ладонь, прощупывающая ствол члена уверенными движениями. И боль в другом яичке. И волна наслаждения, волна за волной, все усиливающиеся волны наслаждения из ласкаемого пальцами члена…

Я потерял счет времени. Я был поглощен сильнейшим удовольствием. Я сам был удовольствием. Я позабыл обо всем и лишь наслаждался, и наслаждался, и наслаждался.

А потом автобус тряхнуло. Я помню, что во вселенную наслаждения проникло ощущение, что автобус тряхнуло на какой-то яме. Пальцы сжали головку моего члена сильнее обычного и…

И… О-о-о…!

Я, наверное, застонал в голос. Но я не помню этого. Я, наверное, выгнулся, скрутился, напрягся в какую-то невероятную фигуру. Потом оказалось, что я лежу в кресле в какой-то неимоверной позе, опираясь на сидение лишь лопатками. Я, наверное, судорожно схватился за своего соседа. Потом я увидел стремительно багровеющий синяк с полосками царапин на его бедре, прямо под шортами.

Но я ничего этого не помню. Совершенно. Я лишь помню сверкающее, будто начищенная сталь, острое, будто клинок ножа, мгновенное, будто удар кинжала в сердце, наслаждение. Оно проткнуло, пронзило меня, будто самая невыносимая боль. Ничто испытанное мною до сих пор не могло сравниться с этим наслаждением. Было невыносимо сладостно! А потом еще удар! И еще! И еще, и еще, и еще! Из моего члена вырывались струи семени, и мне казалось, что они и есть то наслаждение, которое заполнило собой вселенную… А ладонь, утопившая меня в этом наслаждении, поглаживала твердый ствол, жадно впитывая ощущение волн, которые по нему прокатывались… Я падал и падал в пропасть удовольствия, и каждое следующее мгновение моей жизни казалось последним…

Часть 5. Через веки пробился свет

Через веки пробился свет. Он менялся, дрожал, прыгал.

Я открыл глаза, и увидел верхушки деревьев, проносившиеся в окне. Некоторое время я смотрел на них. Я приходил в себя медленно, миллиметр за миллиметром вползая в реальность. Все тело было легким. И будто пело. Было тепло, по всему телу разливалось тепло.

Голова была пустой. Легкой, восхитительно легкой и пустой.

За окном мелькали верхушки деревьев.

Между моих ног все еще шевелилась ладонь. Она просто лежала на моем члене и слегка покачивалась, будто пытаясь уловить момент, когда тот начнет становиться мягче. Я почувствовал, как очередная волна пробежала по стволу и вытолкнула из головки порцию спермы.

Я пошевелился, пытаясь сесть. Это оказалось трудной задачей — уж очень неудобно я лежал. Да и ослабел…

Сильные руки скользнули мне в подмышки и подняли меня, усаживая в автобусном кресле.

Я посмотрел на владельца этих уверенных рук. Он смотрел на меня. Губы слегка улыбались, счастливо улыбались. Подбородок дрожал. На щеках горел румянец. Волосы сбились, сделав моего соседа похожим на нашкодившего сорванца.

— Ты такой чудесный! — прошептал сорванец серьезно.

«И ты!» — подумал я. Нет, я подумал: «Ты прекрасен». Тоже нет, я подумал: «Ты волшебник»… Хотя… Да… В действительности я подумал: «Ну что, допрыгался?!»

Я оглянулся. В автобусе ничего не изменилось — пассажиры все так же лениво переговаривались в сонном гудении мотора, водитель глядел на дорогу, в окнах мелькало очередное селение. Для всех этих людей это были скучнейшие, обычнейшие, незначительные четверть часа.

Я стал смотреть на проносившиеся мимо дома. Пыльные окна, закрытые калитки, невысокие ступени перед входными дверьми.

Из моего члена толчком выделилось еще немного семени.

Как же мне хорошо!

Надо придумать, что сказать друзьям, почему я не могу пойти к ним сразу с автобуса. И позвонить маме и придумать какую-то отмазку, почему я не пошел к бабушке…

По ногам потекла струйка жидкости. Я вздрогнул. У меня ведь полные трусы спермы! С этим далеко не заедешь…

Я осторожно взглянул на парня. Может спросить его совета? Парень все так же разглядывал меня. С легкой улыбкой. Сама мысль спрашивать его о таком была абсурдной. Абсурдной, но приятной.

Часть 6. Еще один ручеек отправился в путешествие

Еще один ручеек отправился в путешествие по моей ноге. Я лихорадочно посмотрел в окно. Может, скоро остановка, и я смогу там почиститься? За окнами неслись поля.

— Скоро следующая остановка? — спросил я, повернув голову к соседу.

— Что? — вздрогнув от неожиданности, спросил он.

Я повторил вопрос.

— Минут через десять, — несколько растерянно пробормотал он. — Конечная. Наша.

Долго. За это время у меня все ноги будут в потеках. И на шорты просочится. Сзади… И спереди…

И слишком быстро, чтобы сперма успела засохнуть.

Третья струйка.

Я выйду из автобуса весь в сперме! Прямо в объятия старых друзей!

— Отвернись, — решившись, сказал я парню.

— Что? — опять переспросил он, недоуменно моргая глазами.

— Не смотри! — сказал я.

Он послушно закрыл глаза.

Я воровато оглянулся. Пассажиры не смотрят. За окном — поля.

Пригнулся за спинкой переднего сидения. Поспешно дернул молнию на шортах. Она, конечно, застряла. Пришлось ее подергать еще. Она легко освободилась, и я уже аккуратнее потянул язычок вниз.

Взглянул на парня. Даже если он и подсматривал из-под ресниц, этого не было заметно.

А, была не была!

Я дернул шорты вниз. Осторожно дотянул их до щиколоток. Снял с одной ноги, прямо через сандаль. Потом с другой.

Опять оглянулся. Все спокойно.

Неуверенно стал снимать трусы. Влажную кожу обдало свежим воздухом. В нос ударил насыщенный запах спермы.

Тут же понял, что если снимать, то снимать быстро. Чем больше я колеблюсь, тем дольше все это продлится. Я рванул трусы вниз. Влажная дорожка на голени. Пятно семени на сандалии.

Я был голый. Только в футболке.

Волосы над обмякшим членом сбились клочьями, пропитавшись белесым липким клеем. На головке члена — блестящая шапочка спермы. По мошонке вниз тянутся влажные дорожки…

И тут автобус въехал в какое-то село. А моя попа практически прижата к окну!

Я бросил панический взгляд на парня. Он, конечно, смотрел. Не скрываясь, не маскируясь, не прячась. И, как назло, под его взглядом из моего члена выделилось еще немного семени.

— Ты…! — задохнулся я от возмущения, от стыда, от ужаса.

Он резко отвернулся.

Я бросил опасливый взгляд в окно. Редкие прохожие занимались своими делами. Никто из них не показывал пальцем на автобус. Собственно, никто даже и не смотрел в нашу сторону. С этой стороны все спокойно.

Но он! Как он мог смотреть! Я ведь специально попросил! А он видел. Все видел. Да еще в таком неприглядном виде!

Я был скорее раздосадован, чем сердит. Да и испуг еще не прошел.

Но не стоять же из-за этого в таком виде! Брать в руки влажные трусы было неприятно. Я двумя пальцами поднял их, отыскал сухое место и стал вытираться. Когда я задумывал эту авантюру, я почему-то был уверен, что сумею сделать это за какую-то секунду. Но секунды шли, а я находил все новые мокрые места. Спешка — плохой помощник, и мне пришлось еще дважды искать новые сухие участки ткани и вроде как начинать все с начала.

За это время я раз сто оглянулся на окно и раз двести на парня.

Наконец, мое тело можно было считать сухим. Я провел пальцами, проверяя… И опять наткнулся на открытый взгляд глаз парня. Он что, чувствует, когда нужно смотреть!

— Пожалуйста! — прошептал я.

Он покачал головой.

— Ты такой красивый! — был его ответ.

Глаза продолжали смотреть на меня.

Пока я просовывал ноги в шорты, пока натягивал их на себя, парень, конечно, увидел все. И спереди, и сзади. И мягкий, повисший член, и мошонку, и кустик волос над пенисом, и незагорелые ягодицы…

Как стыдно!

Все, что я мог сделать — плюхнуться обратно в кресло. Было невыносимо стыдно.

В руках у меня был сырой комок ткани — мои пропитанные спермой трусы. Я держал их перед собой, не зная, что с ними делать.

Парень встал, стянул с багажной полки мой рюкзачок и протянул мне.

— Пустой пакет есть? — спросил он вполне буднично. — Или дать?

— Есть, — пробормотал я, все еще сердясь. И все еще сгорая от стыда.

Я бросил трусы в пустой пластиковый пакет. Порылся среди вещей. Достал пачку влажных салфеток. С наслаждением вытер пахнущие спермой пальцы. Теперь у моих пальцев будет химический запах. Все лучше, чем запах спермы.

Парень все с той же легкой улыбкой взял у меня из рук рюкзачок, встал и забросил его обратно на полку.

Я уже достаточно пришел в себя, чтобы увидеть… Когда он встал и потянулся вверх, к полке, я увидел… Его шорты распирало изнутри. Ширинка выдавалась вперед большим, недвусмысленным бугром.

Парень сел на место.

Джинсовые шорты. На нем были джинсовые шорты. Это ж как должен стоять его член, чтобы так оттопыривать плотную парусину!

Я не знаю, что двигало мной в следующее мгновение. Может, я считал, что обязан сделать это после того, как он сделал это мне. Может, меня двигало некоторое неспокойствие, возникшее в груди при виде этого бугра. А, может, мне было любопытно. А может мною вообще ничего не двигало — я заметил его эрекцию и потянулся к нему.

Как бы то ни было, я положил ладонь на его коленку. Она была твердой и теплой. Странно волнующей. Я видел, мысленно уже видел, как я буду ласкать эту коленку, гладить бедро, дойду до места, где сходятся ноги, прикоснусь к бугру, почувствовав незнакомый член под ладонью…

Парень еле заметно качнул головой. И до того, как я успел, негодуя, вспыхнуть, прошептал:

— Сейчас не надо.

Он улыбнулся.

— Когда доедем, зайчонок, ты ведь зайдешь в гости? Давай прямо с автобуса, а?

Буду рад вашим отзывам на to@ruslander.net