Поронайское аллегро: 4а - Юбка колоколом

Интермедия с Аллой и ещё кое с кем.

И на самом деле, когда Женя, дождавшись, пока его гостьи не поднимутся и не приведут себя малость в порядок, отпирает дверь, в комнату вваливаются три девицы из числа его давних и близких приятельниц с двумя парнями. С одним из них, Валерой Макеевым, он познакомился сразу же после прилёта в Южно-Сахалинск, но после первых же совместных мероприятий с местными красотками, предпочитал с ним больше дел не иметь, — так уж вышло, что не сложились у них не только дружеские, но и приятельские отношения. Другой оказался врачом, по распределению работающем на угольной шахте в километрах 50 отсюда и приехавшем в город на выходной.

- Не ждали гостей? — говорят. — А мы вот явились вдруг … В трёх компаниях уже успели побывать… Решили воспользоваться вашими приглашением и к вам заглянуть.

- Женечка, можно я рядом с тобой сяду? — спрашивает одна из пришедших, Алла.

- Буду рад! — говорит он, подвигаясь и освобождая место на своей кровати.

- Неужто?.. Что-то не верится… Где пропадал?

- В командировке.

- И сразу с тремя курочками…

- Что-что? Все так шумят, что ничего не слышно…

- Это хорошо, что шум и никто не услышит того, что я тебе хочу сказать, потаскун несчастный… Надо же… Сколько мы знакомы?..

- Около месяца.

- Больше месяца… И я, признаюсь, считала себя твоей девушкой. Да и все подруги на нас так смотрели…

- Прости, пожалуйста, но не ты ли мне говорила, что ты замужем?

- Да, так есть, я уже замужем, но мужа моего сразу же после свадьбы послали куда-то в тайгу, а я вернулась из Хабаровска на каникулы сюда, к своим родителям. Все мои здешние подруги ходят ещё в девицах, да я себя таковой чувствую. И мне, скажу тебе, было довольно неприятно и обидно, когда ты, чуть что, старался затащить меня сюда, не скрывая для чего…

- Так и говорил для чего?..

- А то нет!.. Без всяких околичностей…

- И в каких же словах?

- А ты не помнишь?..

- А ты?

- Нет. Но их смысл был мне ясен и, повторяю, обиден.

- То есть, ты хочешь сказать, что, будь я кавалером по галантней, не таким откровенным не только в проявлении своих симпатий, но и желаний, — всё у нас могло бы пойти по-другому, не ограничиться прогулками по вечерним улицам?..

- Ничего такого я сказать не хочу… Но ты не ответил мне на вопрос, кто эти цыпки, где и когда ты их подцепил?

- В командировке…

- И они увязались сюда за тобой?

- Нет, их самолёт на Хабаровск отложили, а ночевать было негде.

- Так они тут с тобой полночи и нежились?

- Почему обязательно нежились?

- Да я ж тебя знаю!

- Ревнуешь?

- А у меня фамилия такая — Ревняга? Неужели не домогался?

- Что я могу сказать тебе?… Ведь всё равно не поверишь… Трудно… В такой обстановке, да чтобы уклониться от того, чтобы не попробовать…

- Да, уж обстановочка та ещё: на четверых три станка, как говорит твой друг Юра Немировский.

- Кстати, как он?.. Давно его не видел…

- Всё также, конкуренцию тебе составляет, клеит новеньких и молоденьких… А вот с гаремом он тебя опередил: по слухам, его совсем охомутали те шесть девчонок, что были осуждены на полгода за проституцию и только что вышли из колонии.

- Но ты же прекрасно знаешь, что никакие они не проститутки…

- Да, сикушки из самодеятельности Дома офицеров, позволявшие таким хлыщам, как ты, обнажать себя в комнате воинской славы… Но им тут с такой славой не жить, и они скоро улетают на материк.

- Да, пожалуй. Мне как-то пришлось встретиться с судьёй и прокурором, ведшими их дело, и я недоумевал, по какой статье бедняжки были осуждены, ведь в нашем уголовном кодексе ничего не говорится о проституции.

- И что же они тебе ответили?

- Что всё было сделано по звонку из обкома партии и что судили их за нарушение пограничного режима…

- Ничего себе!

- Да. Но знаешь, я всё таки в разговоре с ними выразил сожаление, что не мог наблюдать картины, как парни играют в карты на обнажённых животах и попках под портретом Ленина.

- Вот именно, выразил сожаление… Но разве других ты с этим рыжим Валеркой, что сейчас сидит напротив и клеит твоих девиц, не оголял и не фотографировал на фоне японских страшилищ перед музеем?

- Откуда тебе это известно?

- Да сами «модели» хвастали об этом на весь город!

- Вот дурочки!

- А то! Да и эти, что ты к себе привёл, поди, такие же… Смотри, как на тебя лупятся…

- Не на меня, а на нас с тобой.

- Не важно… Интересно, а оставшись наедине с тобой, они долго делали вид, что трогать их нельзя?.. И эта куколка… Ей, наверно, и 18-ти нет… А туда же…

- А тебе давно исполнилось 18?

- Мне четыре года назад, но я-то была девушкой до самого замужества… Не то, что эти…

- А отчего ты думаешь, что они не девушки?

- А чего тут думать? Разве не видно? Да и ты, разве ты пригласил бы их к себе, если бы не был в этом уверен? Ведь говорил же ты, что предпочитаешь ходить проторёнными путями?

- Я?.. Когда?.. Кому?..

- Веронике, моей подружке со школьной скамьи…

- Так надо же было как-то отшить, когда она однажды поймала меня у самого моего дома. Причём мне нельзя было ссылаться на то, что там кто-то есть, она точно знала, что это не так…

- А слабо тебе отшить этих девах?

- Что же, ты предлагаешь выгнать их? Не смогу, даже если ты вдруг скажешь, что остаёшься вместо них…

- Ну конечно, я всего-навсего одна, а их вон сколько — сразу три… Скажи откровенно, бывал ли у тебя ещё такой случай, чтобы сразу с тремя?

- С тремя?.. Ну, если напрячь память, то…

- Напряги, напряги!

- В одном и том же месте и в одно и то же время?

- Да!

- Ну если только давно, но не сейчас…

- Убери руку!..

Алла вытаскивает из-под стола его ладонь, которую Женя пытался, было, положить ей на коленку.

- Извини, здесь не только шумно, но и тесно, руки деть некуда…

На какое-то мгновение разговор за столом приобретает общий характер. Выяснилось, что малютке Вере сегодня исполняется 16 лет, она собиралась отметить эту дату с подругами в Хабаровске, но так получилось, что приходится сделать это здесь. Поздравили и выпили. Валера и шахтёрский врач полезли к ней целоваться, но на них замахали руками и закричали, заставили утихомириться.

- Для тебя берегут, небось, — не удержалась, чтобы не съехидничать Алла. — А, кстати, когда у тебя день рождения?

- Через пару недель.

- Пригласишь?

- С удовольствием.

- Даже если я сейчас тебе малость подпорчу сегодняшнее веселье?

- Каким образом?

- Попрошу тебя оставить этих девиц с прилепившимися к ним, как мухи к варенью, мужиками, и пойти провожать меня с подругами…

- Я к твоим услугам!

- Тебя это устраивает?

- Не представляешь, как!

- Почему, интересно?

- Да потому, что получаю возможность доказать свои предпочтения… Разве я не говорил, что отнюдь не равнодушен к тебе…

- Но учти, что провожать тебе нас придётся долго. Пригласить тебя некуда, а позволить тебе вернуться сюда, пока они здесь, я не хотела бы. Идёт?

- Идёт.

- Так я объявляю это всем?

- Я и сам могу.

Женя просит всех замолчать и говорит:

- Милые мои гости, так получается, что Алле с её подругами пора идти домой, а я пойду их провожать. Меня не ждите, можете ещё поспать и закончить свои сборы, а будете уходить, ключ от комнаты оставьте на притолке…

- Хорошо, — говорит Нина и, быстро протискиваясь к Алле, о чём-то шепчет ей на ухо.

Та, рассмеявшись, обращается к Жене:

- Она спрашивает, они одни здесь останутся?

- Нет, — спешит ответить шахтёрский врач. — Мне тоже деваться некуда.

- А я составлю ему компанию, — спешит присоединиться к нему Валера.

- Вам придётся пойти домой, — решительно заявляет ему Нина. — А друга своего возьмите с собой … Спасибо, Евгений Алексеевич, за заботу, к нам проявленную. Постараемся на обратном пути увидеться с вами… А эта девушка, я вижу, ваша подружка… Ну что ж, у вас хороший вкус… Надеемся, что вы неплохо проведёте с ней сегодняшний выходной.

Попрощавшись, Женя с Аллой и её подружками выходят. За ними, ворча следуют Валера с доктором, вскоре, правда куда-то свернувшие.

- Наверно, направились к тебе обратно, — предполагает Алла.

- Кто его знает… Но навряд ли их туда пустят…

- Ты так думаешь?

- Уверен, хотя завтра Валерка вам будет хвастаться своими сегодняшними победами…

Шли не торопясь, так что проводы затянулись. Весь город можно было пройти пешком из конца в конец за час с небольшим. А Алле спешить было некуда… Беседовали о том, о сём. Уже совсем светло было, когда, расставшись с остальными и сидя на скамье перед театром, Женя спрашивает её:

- А почему ты не хочешь пойти домой и отоспаться? Боишься, что я вернусь к себе, чтобы составить компанию этому бедному медику?

- Да, боюсь. Но не столько этого, сколько вопросов мамы, почему так рано вернулась. Так вышло, что я собиралась ночевать в другом месте, а утром мы думали пойти покупаться и позагорать в парк. Ты помнишь, ведь именно там мы познакомились? Но увидела тебя, и все планы переменились.

- Можно тебя поцеловать?

- Можно, но осторожно — вон уже милиция выгуливает доходяг мести тротуары.

- Я осторожно…

- Лучше пройдём на Сталинскую, там перед твоим совнархозом скамейки более укромны…

На новом месте им долго никто не мешал. Алла позволяла ему всё, на что он отваживался: целовать себя в губы, мять груди и даже лезть за пазуху и под подол юбки. Но когда его любопытство простёрлось дальше, появились первые прохожие.

- Ну ладно, — говорит Алла, вставая и оправляясь. — На сегодня хватит. Давай отложим… Пойдём где-нибудь позавтракаем и отправимся в парк.

- Там и продолжим?

- Ты что? Это от тебя я, кажется слышала анекдот: Армянское радио спрашивают: «Можно ли кого-нибудь изнасиловать на Красной площади?» Ответ таков: «Вы что? Замучают советами!»

- А если податься выше, где водохранилище?

- Там охрана бдительная.

- Во истину, негде бедным влюблённым уединиться… К себе не предлагаю…

- Ну конечно, там девицы…

- Они, надеюсь, сегодня улетят.

- Даже если они и улетят, сегодня ты меня там не увидишь. Когда, ты говорил, у тебя день рождения? Через пару недель? Пригласишь?

- А разве я не пригласил?

- Ну что же, надо будет подумать о подарке тебе.

- Для меня лучшим подарком будешь ты сама…

- Да?.. Кстати, вот и мой дом… Подожди, пожалуйста, минут десять-пятнадцать-двадцать, пока я не приведу себя в порядок и не прихвачу пляжные принадлежности… Только не маячь тут, отойди подальше, чтобы тебя не было видно…

Женя так и делает, и тут только замечает, что находится неподалёку от кожно-венерологического диспансера… Вернее, мысль об этом к нему приходит только тогда, когда он видит выходящую оттуда Кузяеву. А ещё точнее — в тот момент, когда она чуть ли не натыкается на него.

- Яшин? Это опять вы?.. И что на сей раз принесло вас сюда? Согрешили и решили на всякий случай уколоться?..

- Нет, Людмила Сергеевна, представьте себе, что удалось избежать соблазна и остаться безгрешным и перед людьми, и перед законом…

- Зная вас, трудно этому поверить… Но если это так, то совсем не могу взять в голову, что вы тогда тут делаете?

- Жду…

- Ой, не смешите… Уж не меня ли?.. Специально стояли и ждали… И давно? Почему не зашли?..

- Не буду врать… Не специально… Так уж получалось… Следуя вашему совету, воспринятому мной, как ультиматум, я, дабы избежать соблазна, нашёл благовидный предлог, чтобы оставить у себя ночевать этих трёх девиц, а сам отправился в ночную прогулку… И вот такая нежданная встреча!..

- Если всё, что вы говорите — правда, то мне, как врачу приятно, что вы проявили такое геройство… И я, пожалуй, позволю вам проводить меня до дома…

И, не дав ему опомниться, берёт его под руку.

«Ничего себе! — мелькает у него в мозгу. — Вот влопался! Как от неё избавиться?» И спрашивает:

- Далеко?

- Минут пятнадцать-двадцать… Вам же всё равно делать нечего… Что ещё вас интересует?

- Умыться дадите?

- А ещё чего?

- Чашечку чая, не прочь бы…

- А ещё чего?

- И голову куда-нибудь приклонить… К себе мне идти ещё рано…

- И ко мне тоже рановато… Муж и дети, наверно, ещё спят…

- Жаль… А когда вы в следующий раз дежурите?

- Понятия не имею… А что это вы вдруг?…

- А что? Разве мы не нашли бы, чем скоротать ваше ночное дежурство?..

- Эвон вы о чём!.. Вы плохо представляете наши порядки: с кем-нибудь из своего персонала, я могла бы запереться на часик-другой, но с посторонним… Нет, это никак невозможно…

- Жаль…

- Что вы всё «жаль» да «жаль»… А что сами-то можете предложить?.. Почему в гости к себе не хотите пригласить? Трёх девиц смогли уговорить, а мною пренебрегаете…

- Никак нет!.. А как же муж и дети?

- Точно также, как и сегодня… Всякий раз, когда я на дежурстве, муж занимается детьми…

- Хороший у вас муж… Завидую…

- Мне или ему?

- Ему, конечно… Хотелось бы побывать на его месте…

- Чтобы заняться детьми?..

- Ну, если это позволит мне поближе сойтись и с их мамой, я не прочь…

- Ловлю вас на слове! Как только мне понадобится нянь, я вас приглашу…

- Дать вам мой рабочий телефон?

- Зачем? Я его найду в вашей амбулаторной карте… Вы там ничего не наврали?.. Дальше не ходите… Я почти пришла…

- Приятно было поговорить… Надеюсь продолжить наше знакомство…

- Всего хорошего… Надейтесь… Но вначале подлечитесь как следует!..

Женя прощается и поворачивает обратно. Со времени расставания с Аллой минуло уже не пятнадцать и не двадцать минут, а добрых полчаса. Свернув за угол, он собирается припуститься бегом, но то, что предстаёт его взору, заставляет его переменить намерение: впереди него идёт дива в шикарной юбке колоколом. Таких в Южном ещё никто не видел!

Правда, пару недель назад в Корсакове он вместе со своим начальником сидел в парикмахерской, находившейся в полуподвальном помещении, и так случилось, что, словно по мановению, оба они повернули головы к окну и увидели, как мимо проколыхались на туфельках с каблуками-шпильками и в точно таких же юбках две девичьи фигурки. Моментально скинув с себя салфетки, они, не сговариваясь, устремились к выходу и побежали вниз по Советской улице вдогонку за промелькнувшим чудом. И почти догнали, когда вдруг рядом с дивами словно из-под земли выросли два красавца — местные журналисты, кстати очень хорошие их знакомые… Оказалось, что к ним на преддипломную практику прилетели из Москвы их невесты… Всего на всего… Это именно с этими двумя парочками Жене пришлось в следующий выходной провести пикник в чудесной лагуне между грязным морским заливом и необыкновенно чистым озером, играть с местными подростками в футбол, купаться и бегать за пивом для друзей и их подружек…

- Простите, — обращается Женя, догнав предмет своего восхищения. — Вы в Южном, наверно, недавно?

- Почему вы так думаете?

- Город небольшой, 85 тысяч жителей, и многие молодые люди, даже если и не знакомы, знают друг друга в лицо. А я вас впервые вижу.

- Да нет, я тут уже давно.

- И первый раз выходите погулять?

- Можно сказать, что и так… Пока нам с мужем предоставили квартиру, пока мы в ней устраивались, минул целый месяц… Да и никого знакомых здесь ещё нет…

- Так вы замужем?

- Да, после окончания института… И сразу же сюда…

- И где же работаете?

- Я — нигде, а муж тут Внешторг представляет… Вот и сейчас в Поронайске находится, следит за соблюдением контракта при погрузке экспортной бумаги на какой-то корабль…

- Уж не итальянский ли, случайно?

- Кажется да… А почему вы так думаете?

- Мне пришлось бывать в Поронайске, и там тогда грузили бумагу тоже на итальянский корабль…

- Надо же…

- Как вас зовут?

- Светлана.

- Теперь моя очередь удивляться — надо же… Такая светлая и Светлана…

- Да, представьте себе, блондинка, причём натуральная, некрашеная!.. А вот здесь — видите этот дом? — я обитаю… Спасибо, что малость развлекли меня разговором… Здесь так скучно!..

- А дом ничего, красивый, весь в хозяйку!

- У нас в нём только одна комната, хотя и немаленькая. А дом действительно ничего себе. Но вы не представляете, какой там прелестный японский садик! Не хотите взглянуть?

- Любопытно.

- Зайдёмте.

За входной дверью находится небольшой коридорчик, ведущий на открытую террасу.

- Присядьте и полюбуйтесь, — говорит Светлана, указывая на табуретку. — В комнату не приглашаю, потому что там я не успела прибраться. Курить хотите?

- Нет, спасибо.

- А «Честерфильд»?

- «Честерфильд» не «Беломор», можно попробовать.

Светлана направляется к себе в комнату и через пару минут выносит оттуда пачку сигарет, а вместе с нею початую бутылку «Вермут бланко» и пару бокалов. Протянув всё это ему, она усаживается на соседнюю табуретку и говорит:

- Вы не представляете, как поёт душа, когда сидишь вот тут, смотришь на это чудо природы — карликовые сосенки, игрушечные водопады и запруды, зелёный мох, отпиваешь вино и затягиваешься дымом от сигареты… Словно в раю…

- Да, слов не нахожу, насколько всё это восхитительно! — искренне говорит Женя, потягивая вино и пуская кольца дыма от сигареты…

- Если бы не эта отрада, не знаю, как бы я смогла вынести всю эту скуку, на которую я обречена в ожидании возвращения мужа… Так что, если вам здесь понравилось и если у вас появиться желание развеять мою скуку, милости прошу, заглядывайте сюда…

- Непременно буду, и, обещаю, что нередко… Вот жаль только, что послезавтра и мне надо будет уехать в командировку… Дней на десять… Да и сегодня я, к великому сожалению, долго у вас задержаться не смогу… Меня уже давно ждут в парке и, думаю, клянут за задержку… А может быть мы вместе пойдём туда, я познакомлю вас с местной компанией — приятными девушками и дамами?

- Так вы спешите на свидание?

- Спешу — не то слово. Я сломя голову бежал, когда вдруг наткнулся на вас и замер, как вкопанный… Обо всём сразу забыл…

- Ну, ну, поберегите своё красноречие для своих дам… Познакомиться с ними я была бы не прочь, но сейчас не до того… Кстати, и я совсем забыла, что мне надо идти на почтамт, там меня ждёт уже заказанный разговор с мамой… Так что давайте разбежимся. Но, повторяю, когда появится желание, приходите… Буду рада вас видеть.

По пути в парк Женя заходит в парикмахерскую, чтобы побриться и сделать горячий массаж своей потрёпанной от бессонной ночи физиономии. Но сама эта процедура оказывает на него такое действие, что он закрывает глаза и впадает в сон. А снится ему опять Поронайск.