Назад, в свою юность-2

Аромат свежести, зеленеющих бескрайних и далеких лугов. Таких же далеких и не реальных как и я сам. Я стою на крыльце нашей больницы и дышу этим свежим вечерним воздухом, таким сладким после больничных запахов. А как я оказался здесь...

Поступили мы с Галкой довольно легко, она просто умничка, помогла немного и мне при сдаче экзаменов. А вот мой стиль изложения материала очень понравился профессору, председателю приёмной комиссии. Побеседовав со мной отдельно, он был очень доволен таким студентом, нахально утверждавшим пути развития компьютерной техники

Вот только один недостаток - у Галки нет отца и она остро нуждается в деньгах. У меня они были, я вскрыл парочку тайников, но как это показать Галке? И тут мне помогла соседка тётя Нина, она работает старшей медсестрой в клинике. И устроила меня сантехником на полставки, так что теперь я смело мог вложить Галке в руку деньги. Она конечно удивлялась, что сантехнику столько платят, а я ей - а никто другой не придёт сюда,мол мне даже две ставки платят. Человека легко обмануть, особенно если милая моя подруга Галка совсем не против обмануться...

И ту случилось нечто непредвиденное! Вдруг вечером последовал звонок хирурга из приемного покоя, чтобы мы готовили операционную. Через тридцать минут больного привезли к нам после рентгеновского обследования.
На каталке лежал стонущий, бледный, скрюченный мужчина, при одном взгляде на которого у меня уже был готов диагноз – классическая рана огнестрельного оружия.
Мы завезли больного в операционную и совместными усилиями положили на операционный стол. Через несколько минут вошел старший хирург смены Анатолий Григорьевич и недовольным голосом спросил:

– Кто-нибудь Павла Сергеевича видел?(дежурного хирурга, явного алкоголика).
Женя с Любой переглянулись и синхронно пожали плечами.
– Так, с этим уродом все ясно. Опять где-то наклюкался, но уж это ему так не пройдет. Что же делать?.. – рассуждал он вслух. – Анестезиолога вторым не взять, гинеколог срочно уехала в район на роды, наш Витя в отпуске…
Тут его задумчивый взгляд упал на меня.

– Послушай-ка, паренек. Ты ведь сын Дарьи Васильевны, я слышал, хирургом стать мечтаешь. Не испугаешься постоять на операции вторым номером, подержать крючки?
«Я? Испугаюсь? Да я ни о чем другом и не мечтаю, кроме как встать за этот стол и желательно не держать крючки, а сделать всю операцию самому», – думал я про себя, а вслух сказал:
– Конечно, не испугаюсь.
– О стерильности представление имеешь?
– Без проблем.
– Ого, вот это уверенность. Ну тогда вперед, а я проконтролирую все этапы.
По мере того как я вымыл руки щеткой, ловко закрыв локтем ручку крана, обрабатывал их раствором диацида, брови у хирурга поднимались все выше и выше.
– Слушай, парень, я тебя вроде здесь раньше не наблюдал. Где ты это все увидел?

После операции в хирургической ординаторской состоялся значимый для меня разговор. Михаилу Абрамовичу временно делать было нечего, и он пришел поболтать со своим приятелем, уже без свидетелей.

- Конечно, завтра разговоры все равно пойдут, шила в мешке не утаишь, но это разговоры, их к делу не пришьешь. А пацан – это что-то! Ты заметил, как он реагировал, когда ты начал разрез? У него был такой вид, что это он проверяет, как ты можешь работать. А когда кровануло, он одним движением руки освободил тебе место для шитья. Да ты и сам ни разу не орал, как обычно на Пашку.

– Согласен, такого я еще не видел. Да я в его возрасте, кроме футбола и щупанья девок, ничем не занимался. А тут пашет как взрослый.
– Ну и привлекай его к работе. Только не вторым хирургом, а так, сбоку постоять, может, подержать что, подать. Ну ладно, Толя, у тебя, наверное, где-нибудь коньячок припрятан. Что мы, хуже Пашки? Скоро уже меняться будем, Витюня уже дома, я ему звонил, давай по рюмахену махнем.

А оперировали мы, как понял - вора в законе. Вскоре пришли его пристяжные, а я руки мою в операционной. Ну и сразу пугать, мол если что не так, мне не жить. А я им:

- Пугать свою жену будешь, понял? Лучше денег дай, я тогда смогу достать отличные американские или швейцарские лекарства. И посади человека у седьмой палаты. туда пару дней не входить, операция прошла успешно, он точно будет жить, - и посмотрел ему в глаза своим взглядом убийцы. Тот аж отшатнулся!

- Парень, всё нормально, вот лавэ, - он дал мне две пачки денег. А неплохо, одна пачка десятками. а вторая - по двадцать пять рублей.

- Через два дня купите на рынке у ребят в тюбетейках спелые гранаты и гранатовый сок, ну и красное вино, типа "Бычья кровь" или "Чёрные глаза", ему очень полезно...

Когда на следующий день я около восьми часов зашел в оперблок, там уже было пусто. Но через приоткрытую дверь было видно, что в сестринской горит свет. Когда я зашел, Таня, сидевшая на диване и читавшая книжку, приветливо улыбнулась:
– Ой, Сережа, как я рада, что сегодня ты со мной работаешь! Пелагея меня совсем заговорила в последнее дежурство. Все уже вымыто, и работы у тебя пока нет.

Она опять была одета в свой коротенький халат, из-под которого виднелись ее симпатичные ножки. Увидев мой ненароком брошенный туда взгляд, девушка не смутилась, а повернулась так, чтобы ее ноги еще больше открылись моему взору.
Как обычно, мы попили чаю. Потом я снова пошел в бельевую, где уселся шить на швейной машинке марлевые салфетки, а Таня возилась с инструментами, раскладывая их для стерилизации.

Я увлеченно занимался делом, когда она неслышно вошла в бельевую. Я почувствовал, что меня обнимают и к моей спине прижимается мягкая грудь.
– А ты симпатичный мальчик, – щекоча ухо дыханием, прошептала Таня. – Ты мне с первого дня понравился, такой ухоженный, аккуратный.

А я с тайного разрешения старшего хирурга вырезал аппендицит и провёл операцию самостоятельно - на "Скорой" привезли трёх человек после автомобильной аварии. Пока хирург возился с одним, я успел проопперировать двоих. Хирург был в шоке!

Где-то часов в двенадцать я спросил у Тани, где можно поспать, ушел в указанную комнату и лег, не раздеваясь, на кровать.
Не успел я заснуть, как послышались легкие шаги. В комнату тихо вошла Таня и села рядом со мной на кровать. Затаив дыхание, я ждал, что она станет делать дальше. Через минуту почувствовал, что ее рука пробирается к моему органу, который в ту же секунду пришел в боевую готовность. Легко проведя по нему пальцами, она встала и, сняв халат, под которым ничего не было, легла рядом со мной.

– Люби меня, мальчик, – шепнула она.
Ну я ведь не железный… Гормоны юного тела сорвали все мои стариковские барьеры. Когда я вошел в нее, Таня охнула и изо всех сил прижала меня к себе. А я уже ничего не соображал, меня несло по волнам наслаждения еще и еще.

Когда я кончил в третий раз, Таня рассмеялась.
– Молодец, – сказала она, накинула халат и ушла к себе. А я на следующий день случайно подслушал разговор двух пожилых медсестёр

– Танька-то Федорова совсем с ума сошла, второй раз дежурствами меняется. Я в первый раз в толк не взяла, а сейчас поняла – она из-за Дашкиного сынка. Это ж надо, с дитем связалась. Ему 18 лет. а ей уже двадцать пять...

Ее собеседница так же тихо отвечала ей:
– Ты что же, Пелагея, совсем ничего не знаешь? У Таньки же в прошлом году жених погиб, он ее каждый день с цветами встречал, уже и к свадьбе готовились. Я когда этого Сережку-то увидела, чуть не ахнула. Ведь они почти как братья-близнецы, только этот помоложе.
– Ой, бедная, и как же она теперь будет,

С Таней ничего не было, а вот я уволился из больницы. И она тоже.

А дома новость - у мамочки запор. Переела вкусностей на банкете и теперь мучается. Так я нахально затащил её в спальню и, уложив на живот, задрал юбку к талии и приспустил её трусики.

Раздвинув и нежно поцеловав её соблазнительные ягодицы, а мамочка дёрнулась и тихонько захихикала, я стал смазывать кремом «Детский» — он получше вазелина будет и где-то даже лечебный, её возбудительную тугую дырочку, которая своим розово-коричневым пятном так смущала меня. Её дырочка в попе то сжимала сильно, то легко пропускала мой палец до конца. Но вот она вроде успокоилась, расслабилась и сфинктер стал довольно легко пускать мой палец, а я, ещё намазав его кремом, фактически стал трахать эту шикарную женщину в попу своим пальцем, потом и двумя. Судя по появившимся тихим сладким стонам удовольствия, ей точно это действие стало очень нравиться. Ну что — пора! И я сменил свой палец на наконечник клизмы, открыв краник.

Как она не дёргалась и не стонала, просив отпустить её, я всё равно настоял на своём, зажав её своими ногами и залил в её попку почти два литра воды, заодно поглаживая её животик, чтобы всё лучше пропиталось водой. Ну а вытащив наконечник клизмы, я всунул палец в её соблазнительную пухлую попку, мотивируя тем, что вода может вылиться, а этого никак нельзя допустить. И вот, с наслаждением просто держа палец в её тугой дырочке, я проводил мамочку в туалет и, усадив её на унитаз, наконец вытащил палец из её соблазнительной попки.

А я тут же вновь потащил её в комнату, несмотря на её возражения и убеждения, что всё с ней нормально. А повторить клизму нужно обязательно! Неужели непонятно?

А выйдя во второй раз из туалета, она согласилась, что я был прав — вылетело из неё ещё немного, но теперь живот совсем не болит и внутри так легко и приятно сейчас. Ну а когда я за руку вновь повёл её в свою комнату, она тут уже спокойно легла на живот, подсунув вновь под себя подушечку и, подняв полу халата, сама раздвинула свою попку, видимо полагая, что я вновь буду делать ей клизму. Я стал опять, но уже внезапно задрожавшими пальцами смазывать её тугую дырочку кремом, но теперь у меня, сильно возбуждённого сейчас, была совсем другая задумка, очень развратная. И вскоре она это поняла воочию, тихо заохав, но мой стоящий от похоти колом член довольно легко вошёл в её шикарную попку — тугая дырочка этой возбудительной попки стала совсем не тугая после клизм и крема.

Мы оба стали так сладко стонать в унисон на всю квартиру. Мой член, невидимо золупаясь, весело двигался в тугом канале круглой попки между раздвинутых шикарных ягодиц мамочки, которые так чудесно-возбудительно сминались под моим напором. И вот, содрогнувшись от сладости такого секса, чудесной сладости удовольствия, на миг двинувшей судорогами между моих ног, сжимавших полные горячие ножки лежащей подо мной восхитительной молодой ещё женщины, я почувствовал, как из канала моего члена рванулась лава моей горячей спермы.

Теперь она совершенно здорова. Мы с Галкой удачно "грызём гранит науки", сейчас она берёт у меня деньги, мол я же заработал. И если не хочет брать, то я заявляю, что не женюсь на ней именно по этой причине. Все жёны у мужей деньги просто забирают!

Вот так протекает моя новая линия моей новой-старой жизни. И я надеюсь, что она будет ещё лучше!