Счастье гоблина

     - Нет, я тебе не дам спать. Просыпайся сейчас же, - она стянула с меня одеяло. В утренних лучах ее голова в бигудях, как в змеиных яйцах, - где ты шлялся?
     - Мама, я уже не мальчик, - я попытался натянуть назад одеяло. Ни дать, ни взять - бытовая горгона со спящими змеями на голове.
     - А это что такое? - она так завопила, как будто увидела себя в зеркале моими глазами.
     - Где? - я, наконец, проснулся окончательно.
     - У тебя на спине. Кто это тебя так обсосал?
     - Что? А? Это моя любимая. Ты меня испугала. Не надо, прошу тебя, с раннего утра ужасы...
     - Что? Это та, которую ты называл приличной девочкой? Это она?
     - Нет. Другая.
     - Какая другая? Кто она? У нее что, рот, как медицинские банки?
     - Мама, это наше личное дело. Ин-тим-ное! - растянул я с ударением.
     - Ты давно вылечил трихомоноз? Хочешь еще сифилис подцепить?
     - Перестань. Ты мне надоела.
     От растерянности и обиды у нее дребезжали голосовые связки. Сейчас будет плакать.
     - Извини. Я грубиян. Я больше не буду, - я поднялся и поцеловал ее в щеку.
     - Иди умывайся и чисть зубы. Папа уже завтрак приготовил.
     - Слушаюсь и повинуюсь. Прости меня мамочка, я - подлец.
     - И подлиза.
* * *
     Я пошел в ванную и включил душ. О, черт, опять столбняк. Некстати. Я закрыл дверь ванной изнутри. Посмотрел на себя в зеркало. Провел по щетине. Надо бриться. Огромный засос на груди - медаль за победу в сексуальной революции... Какая вчера была ночь... Мой дуралей жаждет повторения больше, чем я сам. Я повернулся спиной к зеркалу. Да, там было чему испугаться. А она? Остался ли на ней клочок чистого тела? Только к пяткам я не добрался...
     Я присел на край ванной и закрыл глаза. Как я ее хочу! С первого взгляда меня не покидало ощущение, что я ее знаю. Только не могу вспомнить, откуда.
     И я и она оказались на пикнике случайно. Наши общие друзья устроили вылазку на природу. Меня подобрали в баре, возле которого затаривались водкой. Ее на шоссе. Она тормозила тачку. Хрупкая, даже плоская фигурка. Но в ней жил какой-то шарм. Она закидывала голову, убирая длинную, пшеничную прядь с глаз. Прямые и естественные волосы. Вообще без косметики. Родинки светло-коричневые на шее и возле ушей. Мне почему-то показалось, что она пахнет яблоками. Теми, которые зеленые с белыми веснушками... Забыл, как называются. Такие же прозрачные, как ее кожа.
     Девушку звали Алиса.
     Мы шли домой молча. Я отстал на шаг. Она вскинула голову. Белая длинная шея. Через плечо покосилась на меня. Осанка прямая, легкая походка. Откуда же я ее знаю?
     - Тебя провести? - спросил я.
     - Да нет, не стоит. Встретимся в баре, - она сказала это очень просто. Как будто мы были знакомы вечность.
     - Я бы хотел с тобой поговорить.
     Она не спросила "о чем", улыбнулась:
     - До встречи, - ее голос не резал летние сумерки - прошуршал в унисон свежему ветру. Домой я не пошел. Направился сразу в бар.
     Она появилась ближе к полуночи. Оделась, как гимназистка. Темное платье с кружевным воротничком и кучей мелких пуговиц на спине. Тонкие лодыжки обтягивали дорогие колготки. Маникюр без лака. Волосы убраны в пучок. Накрашены только губы. Неярко. Все неярко и неброско. Создавалось впечатление, что она прячется. Я пытался уловить запах ее духов, когда она подошла к стойке бара. Веяло пронзительной свежестью, но не мылом и не духами - осенним утром.
     - Что ты будешь пить? - спросил я ее.
     - Водку с колой. Два к одному, - уточнила она бармену, - хочу русскую музыку.
     - Ты будешь танцевать?
     - А то как же, - она не спеша, но не отрываясь от бокала, высосала через трубочку свой коктейль, - мне еще одну дозу.
     - Алиса, ты уже в кондиции? - окликнул ее хлюпик в драных джинсах, - сольемся в экстазе танго?
     - О, давно не виделись. Конечно, - она протянула ему руку и они двинулись вглубь зала. Танцевали они не танго, а нечто среднее между классическим фокстротом и хиппишным "танцуй, как танцует душа". Вел слюнявчик ее довольно уверенно. О ней и говорить нечего - бабочка - луна - она самая. Танцы - ее родная стихия. Хлюпик поднял и закружил ее. Задралась юбка, и что я увидел? Она в чулках. У меня опять сперло дыхание. Скромница! Я не стал дожидаться конца танца. Подошел к ним и схватил ее за руку:
     - Я хочу с тобой поговорить.
     Мы вышли в вестибюль. Ее близость сводила меня с ума. Я сжал Алису, как спазм мое сердце - беспощадно. Как жаждущий путник в пустыне пьет воду - пил ее сдержанное дыхание. Она обвила свои крылатые руки вокруг моей шеи. Тонкая, гибкая - я мог ее держать в двойном кольце. Она привстала на цыпочки. Это безумие! Язык горько-сладкий, как вишневые косточки. И это помню. Откуда? Я пьяное чудовище - стукнул ее головой о стену. Она даже этого не заметила - только теснее прижалась к моему животу своими ребрами. Я на секунду опомнился. Оглянулся. Бар находился в кинотеатре. Сейчас зрительный зал пустой. Старожихи в стеклянной будке вестибюля не видно.
     - Идем, - мы незаметно проникли в пустой зал. Я сел на кресло в последнем ряду и усадил ее спиной к себе. Руки не слушались. Я не мог совладать с мелкими пуговицами. В остервенении дернул ворот ее платья с двух сторон. Пуговицы рассыпались и гулко покатились к нижним рядам. Я не ошибся - она пахнет зелеными яблоками. Я обсасывал ей шею, лопатки, руки и подмышки, как голодный пес молочные косточки. Она глубоко, беззвучно дышала. Я задрал ее платье. Чулочки держались на поясе. Ее "киска" спряталась под кружевными трусиками.
     - Расстегни мне штаны, - хрипло приказал я ей, - не поворачивайся. Сиди так, - пока я искал ее клитор, она безуспешно пыталась расстегнуть мне пуговицы на джинсах. Я добрался до ее сокровища и, наконец, услышал ее тихий стон. Сам я был в плену проклятых штанов.
     - Встань, - не убирая правую руку, я подтолкнул ее, левой быстро расстегнул ремень и пуговицы. Мой мальчик получил долгожданную свободу. Сейчас ты получишь ее, эту гимназисточку в белье проститутки.
     Но в это время открылась дверь в зал.
     - Есть тут кто? - заскрипел старушечий голос. Полоса света стегнула кнутом.
     - Тихо. Не волнуйся, - прошептал я Алисе.
     - Сейчас свет включу, - пригрозила старушка.
     - Не надо, бабуля. Мы выходим, - с нескрываемой иронией громко покаялся я. Видимо, она привыкла к таким парочкам.
     - Быстро. Я ждать не буду.
     Мы наспех поправляли одежду. Когда выходили в вестибюль я, обнимая Алису, придерживал ее платье на худеньких плечиках. Она опустила голову.
     - Бабуля, мы только целовались, - мне хотелось оправдать ее, растрепанную гимназисточку в двадцатидолларовых чулках.
     - Знаю, знаю. Лето на улице. Парка что-ли, нет? - беззлобно ворчала старуха.
     - Спасибо за совет, - я подтолкнул Алису вперед, чтобы старуха и остальные зеваки не заметили разорванного сзади платья. На улице я поднял ее на руки. Алиса засмеялась, как голубка. Грудное низкое воркование. Или ворона? Без разницы.
     - Я тебя знаю. И не помню, откуда. Мы могли встречаться раньше?
     - Нет. Я бы тебя запомнила. Поцелуй меня.
     - Сейчас. Я не только целовать тебя буду. Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю. В парк не пойдем. Я возьму машину, и поедем за город. Идем, гараж недалеко.
     Но из гаража мы не выехали. Как только я сел за руль, Алиса набросилась на меня сзади со своими сосущими поцелуями. Она лишила меня всяческой мужской инициативы. И откуда в этом худосочном тельце столько силы и страсти? Алиса меня возбуждала и страшила. Она присасывалась, действительно, как пиявка...
     
(продолжение следует)