Осенние зарисовки

....На улице откровенно пахло сексом. Впрочем, скорей всего это был запах опавших листьев, начавших подгнивать. Но Костя, в жизни которого сексом даже и не пахло, назвал про себя этот сладковатый густой аромат, напоминающий яблоки, именно так. Каков запах секса на самом деле он не знал, и ему, романтику, представлялось, что он именно такой, терпкий и сладкий.

Осень была на редкость тёплой, почти душной, для истинного ценителя, лучше иного лета, и пахла воистину приятно и разнообразно. Жива душа того человека, который с годами не утратил способностями наслаждаться запахами природы. Костя был именно таков. Погуляв по тропинкам парка, подышав и похрустев опавшими листьями, он остановился у киоска с мороженным. Выбрал клубничное, не пожалел пяти с половиной рублей, а вышло, что и шести... монетка полученная на сдачи выскочила из дрожащих пальцев, и упала куда то под ноги.

Костя с добрую минуту стоял, размышляя, стоит ли нагибаться и искать её в кучи листьев, или чёрт с ней.. Решил, что чёрт с ней. Спину пожалел, - она последнее время частенько болела, и лишний раз её лучше было не трогать.. Костя был старик. Причем довольно таки ветхий старик. Только душа его оставалось юной. А вот в молодости, он помнил это отчётливо, всё было наоборот – он был молод телом, но стар душой.

Что ж, всё течёт, всё меняется... На мороженное Костя расщедрился вовсе не потому, что любил сладкое, и не от того, что тёплое осенние солнышко нагрело его лысеющую макушку. Себя бы он так баловать не стал. Да и есть сладкое, на такой жаре, ему было противно. Вот стакан томатного сока, пососать - это другое дело, это всегда хорошо. Но и на сок тратиться он бы не стал. Себя он с малолетства привык держать в чёрном теле, что кстати очень ему пригодилось с выходом на пенсию.

Мороженное он купил, знаю что скоро на прогулку выйдет Васильевна, женщина его лет, живущая в соседнем доме. Каждый день, если погода позволяла, она выползала из дома, и минут тридцать гуляла по парку, опираясь на старую лыжную палку. Ходила она медленно, и потому за это время успевала пройти лишь до памятника Ленина, стоящего в центре парка, где скрещивались все тропки, и обратно.

Поскольку Костя тоже частенько гулял здесь, то знакомство их не могло однажды не состояться. Костя с гордостью вспоминал о том дне , и внутренне довольно улыбался. Гордость он испытывал от того, что тогда сам, первый, подошёл к ней, и без труда разговорил. Поскольку до этого, он испытывал затруднения в знакомстве с противоположным полом, то этот момент своей жизни рассматривал, как маленький подвиг, и очень надеялся, что знакомство это станет судьбоносным. Костя имел на Васильевну планы. Нет, он вовсе не мечтал, о тёплом уютном гнёздышке, о приюте, тихой пристани и о прочих лирических глупостях.

Никаких серьёзных отношений, он строить не собирался. А, мечтал он, семидесятипятилетний старик, о тёплой постели, и о том, что бы хотя бы на склоне лет, хотя бы один раз, но всё таки сделать это – стать мужчиной. Не то, что б Васильевна сильно ему нравилась... Вовсе нет. Что там может нравиться? Толстенькая, в каких то длинных дурацких юбках... Но других вариантов у Кости не было. Женщина, и ладно. Костя был реалистом. Один раз, всего один, а там и умереть не жалко. Скоро уже очень скоро. И надо успеть. Костя прогнал от себя эти мысли.

Нечего, мы ещё повоюем, посмотрим кто кого... Она меня, или я... Васильевну. Горько умирать, не испытав самого главного, самого важного в жизни, того, что доступно всем, даже самым ничтожным и не достойным...
О плане соблазнения Костя думал постоянно. Не думать вообще, он за свои семьдесят пять не научился, а думать о чём то другом, ему не хотелось. Не о смысле жизни же задумываться на старости лет?

....Васильевну надо было пригласить к себе в гости, на чашечку чая, вбухать ей в чай коньячку лошадиную порцию, и попробовать уговорить её это выпить. Авось и получится. Костя предпочёл бы влить в неё пол стакана водки, да как это сделать? То, что он ни на что не решиться с трезвой Васильевной, в этом он не сомневался.

Да и захочет ли она трезвая? Она то небось нагулялась в молодости, ей уже давно нечего не надо. Впрочем ,она и пьяная не захочет. Но Костя и не собирался спрашивать. Главное – влить в неё побольше алкоголя, а там можно будет что-нибудь сымпровизировать...

Уже два месяца гуляли они вместе по парку. А скоро зима, прогулки придётся прекратить. А удастся ли дожить до следующей весны – неизвестно. Значит, надо торопиться. Костя реши, что пора. Или сегодня, или никогда.
....Костя ждал. Проходя мимо скамеек, он бросал вороватые взгляды на сидящих там на газетках, постеленных под узкие юбки, молодых женщин.

Они не замечали его, и потому он мог долго, по несколько сладких секунд, упиваться видом их молодости и свежести. Он смотрел на их лица, на приоткрытые рты... вот одна облизала нижнюю губу, испачканную мороженным, языком... Чудесно, божественно!... Что может быть прекрасней этого нежного розового язычка, змейкой мелькнувшего меж белоснежных зубов? А этот смех?!. Громкий кокетливый, дерзкий и зовущий...

Как он режет по сердцу, будит в душе хищника, зверя, и хочется наброситься, впиться в смеющиеся губы, прервать этот смех. ...Ещё более быстрые взгляды бросал он ниже. Тонкие легкие блузки, открытые животы, голые до колен и выше ноги... Вот одна нога соскочила с другой, чуть качнулась в сторону, затем вновь прижалась к сестренке, и запрыгнула на неё... Всего лишь миг, секунда, а сердце уже грозиться выпрыгнуть из груди, в голове звенит, и ещё сильнее хочется пить... Мука! Но сладостная мука...

....На других скамейках сидели незнакомые старухи. Оттуда только и слышалось – аспирин, анальгин, валокордин...

Костя достал платок, и осторожно промокнул со лба пот. Постоял, подождал пока сердце слегка успокоиться, и не торопясь, пошёл дальше.

....Устав от пережитых эмоций он свернул в тень деревьев, поменяв свою асфальтовую дорожку на земляную тропку. Он решил пройтись до своего любимого дерева, у которого частенько отдыхал в особенно жаркие дни.

Ему нравилось сидеть там на огромном корне - щупальце, торчащем из земли. Рядом с этим столетним гигантом, он чувствовал себя маленьким мальчиком, юным и не опытным. Посижу, думал он, успокою сердечко да и пойду встречать Вальку.

....Идти по шуршащим листьям было невероятно приятно. Никакой ковер, решил про себя Костя, не сравниться с этим произведением природы. Ну а запах… Божественно! Как же приятно пахнут опавшие листья!.. Яблоком и медом… Тоской и нежностью…

....Чем ближе подходил он к дереву, тем явственней различал какой-то предмет, валявшийся на его любимом месте. А может и не предмет… Что-то крупное, черное с белым. «Пьяный что ли?», - подумал Костя. Достав очки, он всмотрелся в это нечто, и замер. Сердце вновь бешено затрепыхалось, и ведь было от чего… Рядом с его деревом, на большой куче листьев, спиной к нему лежала девочка… И судя по всему была она сильно пьяна.

Одета она была в старую советскую форму, давно отменённую, такую какую носили во времена молодости Кости, и форма эта была явно тесновата, для её вполне зрелого тела.. Нечего удивительного что подобное зрелище пробудило в Косте бурю эмоций и воспоминаний… На вид девочке было лет семнадцать… может шестнадцать. На ее голове красовался слегка помятый розовый бант. Из под черной юбки торчали стройные голые ноги в коротеньких гольфиках и кроссовках. На фоне желтых листьев эти розоватые ноги смотрелись удивительно естественно и очень возбуждающе…

Словно какой то старательный художник, или фотограф, долго подбирал это сочетание цветов, пока не добился желаемого эффекта. Костя стоял и смотрел, пытаясь насмотреться впрок, на все оставшиеся дни… или даже часы…

…Рядом никого не было, уже не раз он оглядывался, дабы убедиться в этом, и потому нечего не стесняясь, он жадно смотрел и смотрел… Ноги, юбка, сквозь которую откровенно вырисовывается очертание круглой упругой попы, плечи, светлые волосы, и сводящий с ума розовый бантик… Кукла, да и только. Кости казалось что он может стоять так часами, глядя не отрываясь, и благодаря судьбу за этот подарок – возможность налюбоваться всласть на женские ноги, ни по ТВ, ни во сне, а в живую в самой что ни на есть реальности, наяву.

Однако чем дольше он стоял, тем больше понимал, что удовлетворить эту, разгоравшуюся с каждой минутой все сильнее, страсть, простым созерцанием, невозможно. Ему захотелось большего. В голове закружились безумные искусительные мысли, словно бес или сам дьявол вселился в него и толкал к чему то запретному, порочному; но желанному, и вполне возможному. Кости вдруг представилось, что нет нечего проще чем поднять и без того короткую юбку девочки чуть повыше.

Только он представил это, как голова его закружилась и дыхание перехватило. Мысль осуществить столь дерзкую мечту, была так сильна, что он даже не сомневался, что попробует сделать это.. Никого рядом нет, Никто не узнает. Девочки все равно, с нее не убудет, ей абсолютно все равно. В этом нет нечего преступного.

Только посмотреть и все. Один только раз увидеть женские трусики, обтягивающие стройные ягодицы, всего лишь несколько секунд, и все, и нечего больше не надо.. А если она вдруг проснется, то нечего не заметит, не поймет, она же совсем пьяная, вон как сопит. Если что можно будет тут же отойти в сторону, сказать что-то вроде, – «Как же вам не стыдно девушка? Лежите здесь пьяная, юбка вон вся задралась… Ай– ай - ай, а если увидит кто? Срам-то какой…»

Да, я сделаю это, сказал он себе. Тросточкой. Руками было бы конечно приятней, но лишний раз нагибаться… Потом еще и не разогнешься… Да и скорее можно будет отойти в сторону, если вдруг что...

Костя снял очки, протер запотевшие стекла платком. Он не хотел нечего пропустить, он хотел увидеть все, все до последней выпуклости, до последней черточки... Кроме того, прежде чем приступить к осуществлению задуманного, он достал из кармашка пузырек, выловил из него таблетку, и положил под язык… Так понадежней будет.

....Костя тихонько подошел к девочке и осторожно поймал тростью край юбки. Его словно током ударило, от этого прикосновения. Медленно, никуда не спеша, потянул он юбку кверху… Время словно остановилось для него. Это был лучший, самый лучший, момент в его жизни. Все кружилось и шаталось, плыло в каком-то тумане… Во рту совсем пересохло... Он не верил, что это происходит с ним, что это не сон. И это свершилось. Свершилось!

Сбылось то, о чем он даже уже и не мечтал. Юбка задралась и он увидел… Трусики, синенькие и тоненькие, были надеты неровно, видимо не так давно девочка развлекалась с кем то здесь в кустах… потом ее кавалер ушел, а она осталась, слегка подтянув белье… и вот теперь Костиному взору открылось гораздо больше, чем он рассчитывал... Это окончательно пробудило в нем все первобытные инстинкты.

Он не о чем более не думал, не в чем не сомневался. План созрел мгновенно, и Костя тут же начал его осуществлять.

Прежде всего, он отбросил ненужное уже мороженное, прокашлялся, и уверенно дотронулся тростью до щеки спящей. «Девушка, эй девушка, а ну проснитесь. Что же вы на земле, на голой улеглись? А ну-ка вставайте, простыть хотите что ли…» Девушка что-то недовольно промычала, и, приподняв голову, с трудом разлепила веки. Посмотрев мутным взглядом на старика, она вновь уткнулась помятой физиономией в примятые листья.

Но Костя был настойчив. «Вставайте, я вам говорю. Это же просто опасно, вы же взрослая девушка, должны понимать. Пойдемте, я вас провожу» Окончательно разбуженная, но все еще не проснувшаяся девушка надула обиженно губы, и, нехотя упершись руками в землю, попыталась приподняться. Костя нагнулся и помог ей встать. Он чувствовал в себе необычайный прилив сил. Словно помолодел лет на тридцать, словно ему опять сорок пять.

«Отряхнись деточка, что же ты все в листьях, вон и юбка задралась…» Не дождавшись ответа, коего так и не последовало, старик сам, своими руками отряхнул ее и расправил юбку. « Вот так то лучше будет. Пойдем» « Я сама…»- пробормотала девушка, и вырвала свой локоть из его цепких пальцев. И тут же чуть было не упала.

Сама она идти была явно не в состоянии. Костя вновь взял ее под локоть. Выпускать свою законную добычу он не собирался.. «Ну нет, сама ты и двух шагов не сделаешь. Не бойся, нечего с тобой не случится.» Девушка, судя по всему и не сомневалась, что нечего с ней не случится. Не смотря на свой вполне зрелый вид, и, видимо уже имевшийся не малый жизненный опыт, внутренне она все еще оставалась маленькой послушной девочкой, и потому безропотно, и даже слегка смущенно, поплелась за стариком.. Ей явно было неудобно спорить со старшим.

К тому же ей дико хотелось спать. Девушка без конца хмурила лоб, смешно морщила носик, и явно пыталась понять, где она, кто она и что она… Она моргала, кусала нижнюю губу, и изо всех сил старалась удержаться на ногах.. А Костя тем временем, уверенно, и не глядя по сторонам, вел ее к себе...

....По дороге, что бы скрыть волнение и отвлечься от мыслей о грядущим он попытался заговорить с ней. « А как же тебя зовут девушка?», хриплым голосом спросил он. «Галя...», - не менее хрипло ответила школьница. Оба замолчали. Костя никогда не отличался красноречием, а в такой ситуации и вовсе не находил, что сказать.. Он всё боялся, что девушка вдруг протрезвеет, поймёт, что её куда то ведут, и тогда... тогда она уйдет, вырвется словно молоденькая птичка, из грубых рук птицелова... и ещё не весть что о нём подумает....

А он потеряет свой последний шанс... «Да, - опять начал он разговор, - вот мы в ваши годы.... Мы не пили... так. И вообще...» Старик не врал. В её годы он действительно не пил, как впрочем и в последующие, а уж как жили его сверстники... кто их знает. Разговор явно не клеился.

....Долго ли, коротко ли, но все тропки, дорожки и ступеньки закончились, и Костя довёл таки шатающуюся девушку до двери своей квартиры. Прислонил к перилам, что б не упала, пока он лез за ключами и открывал дверь, и повёл туда, куда ещё ни разу не ступала нога женщины... «Проходи, проходи, - бормотал он, таща её за руку, к своей кровати, - не разувайся, не надо... Ложись, я сейчас, сейчас чайку заварю...»

Девушка, откровенно засыпавшая на ходу, с облегчением повалилась на не заправленное с утра одеяло, и, зевая, начала тереть кулаками свои слипающиеся глаза. А Костя, тихонько вышёл из комнаты, и, привалившись к стене спиной, закрыл глаза. Сердце отматывало секунды с невероятной скоростью, и, наверное уже перевыполнило план по ударам на неделю вперёд. Но за сердце Костя не переживал. Хватило бы его на сегодня, а завтра будет уже всё равно.

....Постояв немного, он заглянул в дверь. Девушка спала. Она, наверное даже не поняла, что спит уже не на куче жёлтых листьев, а в мягкой постели. Ей казалось, что нудный вредный старик, который вёл её куда то, был всего лишь похмельным сном, который исчез, растворился в лучах тёплого осеннего солнышка. Ей было хорошо, тепло и уютно. Она поджала ноги, положила руку под щёку, и тихо сопела, слегка приоткрыв рот. ...А старик смотрел и смотрел.

Мог ли он мечтать, что в его холостяцкой квартире, на его кровати, будет нежиться молодое существо женского пола? Не мог. А это сбылось, сбылось наперекор всему. Вот она награда за годы одиночества. Лежит и сопит. И можно подойти, тихонько присесть на краюшек кровати, погладить её по голове, провести рукой по её помятым, но очень мягким и чистым волосам, коснуться их губами... А может даже коснуться губами её щеки, губ... ловить её тёплое дыхание... Упоительно, упоительно до безумия, было мечтать об этом. Мечтать? А если...

Костя, не смея додумать свою мысль до конца, подошёл к кровати. Никакой чай заваривать он не собирался. Старик протянул руку к её волосам... Пальцы дрожали сильнее чем обычно. Осторожно дотронулся он до её локонов, и тут же испуганно отдёрнул руку. Это не понравилось ему. Ну же, смелее, сказал он себе, и вновь положил свою ладонь на голову спящей. Подождал, наслаждаясь моментом, и повёл руку ниже, перебирая пальцами смятые волосы... Завёл прядь за ухо, нагнулся и поцеловал его в самый кончик, в розовую пухленькую мочку.

Серьги на ухе не было, и сквозь свои толстые очки, старик явственно разглядел на нём маленькую, залепленную кожей дырочку. Это было удивительно трогательно, и в то же время дико возбуждало. «Что же вы, солнышки с собой делаете, что же вы себя так, - хрипло бормотал он, сам не замечая и не разбирая своих слов, - какая маленькая дырочка, какая хорошенькая...» Старик больше не думал об осторожности.

Всё было как во сне, а во снах он привык не в чём себе не отказывать. Он жадно целовал лицо спящей, нос, губы, шею... Оторвался на миг, всмотрелся в девушку, и начал снимать с неё одежду. Он почти не моргал, глаза его были широко открыты, и он вращал ими во все стороны, не желая что либо пропустить. Мозг работал в невероятно быстром режиме, и словно фотоаппарат намертво отпечатывал в памяти увиденное. Голубенький лифчик, с тоненькой лямочкой... Вот он уже наполовину снят, и видно левую грудь... и отдельно крупным планом маленький острый сосок на ней...

Вот лифчик отброшен в сторону, и появилась вторая, копия первой, только с небольшой родинкой на боку... словно две близняшки... Задранная юбка... Трусики... Вот они уже у колен... Вот у щиколоток... Вот их нет... и видно попу, и что-то непонятное и незнакомое, ниже, что-то мягкое на вид, нежное и умилительное... Голые длинные ноги, из-под поднятой юбки... Но она тут тоже не к чему, и вот её тоже нет. Девушка, абсолютно голая, лежит на одеяле и спит... Старик замер на миг, решая задачу – в какую сторону её лучше развернуть... Решил, что удобней – спиной к нему, и взявшись сухими горячими руками, за её бёдра, повернул девушку так, как ему подсказал инстинкт.

Теперь она была почти в той же позе, что и тогда, на листьях... Старик, стоя на коленях и тяжело дыша, начал расстегивать ремень на брюках. Это он делал не торопясь, осторожно, словно выпуская на волю некоего зверя, истомившегося в заточении...

Потом они стали одним. Старик опускал веки, и перед его глазами мелькали картины раздевания девушки, и он смаковал их снова и снова. Грудь... трусики.... что-то маленькое и пухленькое, похожее на пельмешек... Старик открывал глаза, и видел её спину, бёдра, белые, покачивающиеся локоны... Он не чувствовал более той дикости, что ещё недавно билась в нём, заставляя голову пылать, а виски болеть сильнее чем обычно... Он был спокоен и сосредоточен.

Все бесы, покинули его, и на их место пришла нежность и любовь. С каждой минутой, он всё сильнее проникался благодарностью к девушки. Он повторял про себя ласковые слова, и испытывал к незнакомой ему Гали, уже не просто страсть, а самую настоящую любовь. Он любил её так, как любят в юности, первыми наивными чувствами, любил, как свою жену, которой у него никогда не было, как свою дочь, или даже внучку...

Это было чистое и щемящее чувство. «Деточка, солнышко, ягодка...» - шептал он, и от всего сердца, желал ей счастья. В эти минуты, он проживал целую жизнь, всё, что было им упущено. Оказалось, что время всё же возможно остановить, обмануть. И, когда наступил последний момент, старик не о чём не желал. Он, без сил упал на постель, и повернулся лицом к стене.. Он больше нечего не слышал, ни ударов сердца, ни скрипа кровати...

Мир потонул, захлебнулся в тишине... Перед глазами стоял туман. Жизнь уходила, уже ушла, остался лишь миг, и в этот миг, каким то не понятным пророческим взором, старик увидел, что произойдёт дальше. Скоро девушка проснётся, осмотрится вокруг, увидит, лежащего спиной к ней седого мужчину... Ей станет стыдно, что она нечего не помнит, и она, быстренько одевшись, уйдёт из квартиры, тихонько притворив за собой дверь... Об этом осеннем своём приключении она быстро забудет. Никаких изменений этот день не внесёт в её дальнейшую жизнь. Всё будет так, как и должно было быть, словно не было этого дня, и этой встречи.

Вот и хорошо, подумал про себя старик, вот и хорошо...

И ещё одна мысль, успела мелькнуть в его мозгу. «Вот я и сделал этот шаг, перешагнул через эту ступеньку. На мне нет греха, я имел право на эти святые минуты... И я успел, всё таки успел...» Старик улыбнулся, и первый раз в жизни уснул счастливым. Проснуться ему уже не пришлось.