Несколько лет назад с дядей Матвееем...

Я уже несколько дней жила с дядей Матвеем. Родители уехали, и мне пришлось остановиться у него. Матвей Иванович – наш дальний родственник, не родной мне дядя, но всегда принимавший активную роль в моем воспитании. Я его не видела уже несколько лет, пока он жил в другом городе, а теперь приходится заново привыкать к его поведению. Дядя Матвей очень строгий, он не разрешает приходить поздно домой, смотреть телевизор и отобрал у меня мою любимую короткую юбку. И, естественно, никаких мальчиков.

Сейчас он ушел в погреб зачем-то, видимо, надолго, и я решила немного себя развлечь, потому что моя киска давно уже этого просила. Я осторожно закрыла дверь, села на стул, запустила руки под юбку, оттянула краешек трусиков и запустила пальчики в киску. Там было очень тепло, и почти сразу стало влажно. Трусики мешали мне, и я решила их снять.

Я раздвинула ноги и стала водить пальчиком внутри киски, чуть касаясь клитора. Он начал твердеть и я почувствовала, как горячая волна стала разливаться по моему телу. Я начала дышать громче и чуть стонала, когда касалась пальчиком ставшего очень чувствительным клитора. Вдруг за дверью раздался звук шагов, она быстро отворилась и на пороге показался дядя Матвей. Я еле успела вскочить со стула и одернуть юбку.

Представляю, какое зрелище ему представилось! Перед ним стояла так внезапно вскочившая при его входе, испуганная и разгоряченная, с чуть задранной юбкой и сместившейся в сторону кофточкой семнадцатилетняя девушка. Что он мог подумать?

- А я тут… - я мучительно пыталась придумать оправдание, глупо улыбаясь и поправляя юбку. Мысленно я молилась, чтоб он не заметил моих трусов, валявшихся под стулом.

Но дядя Матвей, похоже, обо всем догадался, он подошел ко мне, и, подняв с пола трусы, усмехнулся: «Да-да! И что мы хотим придумать?». Неожиданно мужчина задрал мне юбку и засунул руку между ног. «Так я и знал! Вся мокрая! – он резко замахнулся и отвесил мне пощечину. – ведешь себя, как шалава!»

. Дядя Матвей схватил меня за руку и потащил в чулан.. «Рукоблудие – это грех, особенно для юных девушек! Чтобы до свадьбы и думать забыла о том, чтобы в трусы заглядывать!» Мужчина оттолкнул меня и полез в шкаф за чем-то. «Снимай юбку и ложись на тахту!» Я покосилась на старую тахту и робко спросила: «Зачем?».. «Считаю до трех – или ты сейчас же ляжешь на тахту, или я сам тебя так уложу! – пригрозил мужчина, достав из шкафа старый ремень.

Я поняла, что он собирается делать и вспомнила этот ремень. В детстве он частенько порол меня им, да так, что потом неделю сидеть больно, но сейчас я не собиралась терпеть этого позора! Я была уже взрослой, и не могла допустить порки вновь – меня пугала не столько боль, сколько унижение! На секунду я представила себе, как окажусь перед мужчиной голой и беззащитной, лежащей на тахте с оттопыренной попкой, и как он будет медленно и долго пороть меня… От этой мысли я вздрогнула и бросилась прочь из чулана.

Н дядя Матвей настиг меня в три прыжка, схватил за волосы, нагнул и поставил раком так, что верхняя часть моего туловища оказалась зажата у него между ногами(я была ниже его), а попка торчала прямо перед ним. Он в одно движение стянул с меня юбку и несколько раз сильно хлестнул ремнем по попе. Я вскрикнула от неожиданной боли и сползла на пол. Мужчина поднял меня и переложил на тахту лицом вниз. Я почти не сопротивлялась.

Дядя Матвей стал медленно, с умением пороть меня. Его удары почти не оставляли следов, лишь причиняли резкую, кратковременную, и очень сильную боль, от которой перехватывало дух.
«Пока с тебя хватит! – произнес мужчина, откладывая ремень в сторону. –Поднимайся!». Я встала, поморщившись. Попа ужасно горела, и я чувствовала себя ужасно униженной и сломленной, не решаясь взглянуть в глаза дяде Матвею. Тем временем, он достал из шкафа несколько веревок, взял меня за руку и отвел в ванную.

Мужчина поставил табуретку в саму ванную и приказал мне: «Садись!» Я подчинилась. Он связал мне веревками руки сзади и привязал ноги к ножкам табуретки так, что они оказались широко разведены, и включил шланг с душем. В последний момент я опомнилась, но было уже поздно – я была связана по рукам и ногам. «Что вы делаете?» - испуганно спросила я.. Мужчина усмехнулся и завязал мне рот каким-то полотенцем: «Сейчас я надолго отучу тебя заниматься рукоблудством!». Он развел рукой мои половые губы и направил струю воды прямо на клитор.

Я вздрогнула, замычала через полотенце и попыталась свести ноги, но мужчина лишь усилил напор воды и больно шлепнул меня по внутренней стороне бедра: «Не дергайся!» Струя воды доставляла мне странные, не сравнимые ни с чем другим ощущения – это была боль, смешанная со странным удовольствием. Я почувствовала приближение оргазма и напряглась, готовясь ощутить волну удовольствия, но мужчина неожиданно убрал струю. Я протестующее замычала через полотенце. «Что, понравилось, извращенная девчонка?

Но я же не для удовольствия твоего бессовестного это делаю!» . Я застонала. Мой клитор стал красным и немного болел. Приближающийся оргазм отступил. Я выжидающе посмотрела на мужчину, но тот не спешил меня развязывать. «Ты думаешь, наказание закончилось? О, ты заблуждаешься!» - усмехнулся дядя Матвей и, выждав немного, вновь включил воду и направил в меня струю. Стоит ли говорить, что, когда я вновь почуствовала приближение удовольствия, мужчина снова убрал струю. Так продолжалось много раз. Мое тело изнемогало от таких пыток – когда, кажется, вот-вот подойдешь к высшей точке, и вдруг все заканчивается.

Я не могла и сама удовлетворить себя, так как руки мои были связаны, не могла даже хоть на секунду свести ноги. Казалось, одного легкого прикосновения к клитору будет достаточно, для того, чтобы я наконец кончила. Постепенно мои ощущения стали притупляться, я уже не чувствовала ничего, похожее на приближение оргазма или на возбуждение, тишь тупо пульсирующее чувство неудовлетворения. О, это было ужасно, и, казалось, продолжалось вечно!

Иногда, словно желая поддразнить меня, мужчина будто случайно проводил рукой мне по груди или подставлял к струе, держа за попку, но стоило мне почувствовать лишь малейшее возбуждение, все опять заканчивалось. Я молила о том, чтобы это наказание прекратилось, или о том, чтобы наконец пришло возбуждение, но время тянулось однообразно и безжалостно ко мне, я даже не могла сказать, сколько это продолжается. Вскоре мне начало казаться, что я вообще перестала реагировать на все окружающее или что мне все снится. Когда дядя Матвей в очередной раз убрал струю, он запустил пальчики мне в киску, поласкал там, чуть поиграл с клитором.

В другое время я завелась бы даже от легкого прикосновения, но сейчас ощутила лишь тупую боль.
Мужчина удовлетворенно хмыкнул, развязал меня и вышел из ванной. Я с трудом свела затекшие ноги, так же тяжело оделась, и, превозмогая боль и ужасное чувство жжения, дошла до своей комнаты. Был уже вечер, я плюхнулась на кровать и мгновенно заснула. На следующий день мне больно было даже дотронуться до клитора или до губок, но даже когда прошло несколько дней, и я вновь попыталась мастурбировать, я обнаружила, что мой клитор абсолютно потерял чувствительность.

Что же было дальше? Отныне дядя Матвей регулярно порол меня за всякую провинность, и моя попка частенько горела то от ремня, то от розг, то от постоянных шлепков дяди. Через некоторое время мне было все-таки суждено испытать удовольствие в постели, причем такой силы, какой я раньше никогда не испытывала.

Всему виной одни друг дяди Матвея… Но о нем, думаю, расскажу в следующий раз!